Но кто знает, что происходит снаружи? Возможно, Люк просто простудился, а мы войдём с ним в больницу с инфицированными людьми. Никто не мог знать наверняка, но, тем не менее, нужно было идти — нужно было убедиться, что Люку ничего не грозит. Я положил пару перчаток в карман джинсов.
Сьюзи вышла посмотреть, не пришла ли домой Пэм, которая работала медсестрой. Я надеялся, что она осмотрит Люка или проведёт нас в больницу через черный ход, но, увы. Ни её, ни Рори дома не было. Мы попробовали позвонить им, но сеть была перегружена.
Пока Чак рассказывал, как распознать инфекционные заболевания, и советовал не прикасаться к лицу и не тереть его, я листал справочник ближайших клиник, записывая информацию на клочке бумаги. Хорошо, что я нашёл телефонную книгу, закинутую на дно ящика в кухне. Не видел её сто лет.
Сперва я попытался открыть карту на телефоне, но приложение упрямо ничего не показывало — не могло ничего загрузить. Привычный поток сообщений после серии взволнованных писем от друзей тоже прекратился.
Доступа в Интернет не было вообще.
Ни смартфон, ни ноутбук ничего не могли загрузить, по крайней мере, ничего вменяемого. Я пытался открыть Google, но ничего не выходило и только появлялось сообщение об ошибке: «Невозможно найти DNS сервис». Порой грузилась какая-нибудь случайная страница об африканском туризме, либо блог какого-нибудь студента.
Поэтому я листал справочник.
Выйдя из квартиры, мы увидели половину наших соседей — они тихо беседовали в коридоре, у каждого на шее висела маска. Они разошлись в стороны от нас, особенно сторонясь Лорен, которая держала Люка. Семья китайцев в конце холла благоразумно осталась внутри. Ричард вызвал машину из своего сервиса, чтобы нас подвезти. Я хотел поблагодарить его, но едва я протянул руку, он отдёрнулся и натянул маску, пробормотав, что нам лучше поторопиться.
Снаружи черный «Кадиллак Эскалейд» Ричарда с водителем уже ждал нас. Водитель, Марко, тоже был в маске. Я его встретил впервые, но Лорен, похоже, хорошо с ним была знакома.
Сначала мы поехали в Пресвитерианскую клинику на соседней Двадцать четвёртой улице. В справочнике было сказано, что она должна быть открыта, но когда мы подъехали, увидели идущий наружу поток людей. Они сказали нам, что больница закрыта. Тогда мы сделали круг и доехали до «Бет-Изрэйел», но там было столько человек, что очередь шла с самой улицы.
Мы даже не остановились.
Лорен бережно держала Люка в одеялах и тихонько напевала ему колыбельную. Он было снова заплакал, но перестал и теперь только всхлипывал и ёрзал. Он чувствовал, что что-то не так, что мы напуганы.
Самое тёплое, что мы смогли найти для Лорен — кожаную куртку и шарф, а на мне была тонкая чёрная ветровка и свитер. В машине было тепло, но снаружи — просто жуткий холод.
Я переживал, что водитель, Марко, бросит нас где-нибудь, если мы будем слишком долго кататься. У него должна быть своя семья, и он наверняка волнуется о своих родных. Будет невозможно найти такси в такой суматохе, и Лорен говорила, что метро тоже не работает. Я пытался поговорить с Марко, но он просто ответил, чтобы я не волновался, что всё в порядке, и мы можем ему довериться.
Но я все равно переживал.
Улицы Нью-Йорка, вчера полные жизни и праздничного духа, вмиг стали холодными и пустыми. Длинные очереди тянулись перед киосками, магазинами и банкоматами, на заправках стояли вереницы машин.
Воспоминания о прошлых штормах и катастрофах давили тяжёлым грузом.
Люди шли по улицам, нагруженные сумками и свёртками, ни с кем не разговаривая, уставившись в землю. И, судя по всему, несли они не рождественские подарки. Жители Нью-Йорка всегда чувствовали, что их город был мишенью, и сейчас их поникшие плечи и потухшие взгляды выдавали, что монстр снова кружит над их головами.
Это была коллективная рана, которая никогда до конца не заживала, поражая всех, кто сюда приезжал. Когда мы с Лорен въехали в квартиру в Челси, она беспокоилась, что мы живём слишком близко к Финансовому району. Я сказал ей тогда, чтобы она не глупила. Неужели я совершил ужасную ошибку?
Мы заехали в больницу скорой помощи на Девятой авеню между Пятнадцатой и Шестнадцатой. Внутри оказалась целая толпа, среди которой, похоже, были не только больные, но и сумасшедшие. Кто ещё выйдет на свет из тёмных щелей Нью-Йорка?
Я вышел наружу и попытался поговорить с полицейским и медработником на входе, но оба покачали головой и сказали, что так сейчас по всему городу. Лорен ждала в машине и следила за мной, пока я крутился и старался найти кого-то, кто будет в состоянии нам помочь. Один из копов посоветовал ехать к детской больнице Святого Иуды в Пенсильванском комплексе на Тридцать четвёртой.
Я запрыгнул обратно в машину.
На пути к больнице Святого Иуды Люк снова начал плакать. Его личико раскраснелось, он заходился криками. Лорен затрясло, и она тоже заплакала. Я обнял их обоих и попытался заверить, что всё будет в порядке. Наконец, подъехав к больнице, мы не увидели перед ней толпы, выпрыгнули из машины и побежали внутрь, где едва не налетели на огромную очередь.
Младшая медсестра быстро нас осмотрела, заменила нам маски и немедленно отправила в переполненную родителями и детьми комнату. Я нашёл в углу кресло для Лорен рядом с фонтанчиком воды, над которым висели плакаты о важности правильного питания для здоровья детей. Мы прождали несколько часов. Наконец, появилась другая медсестра и отвела нас в комнату для обследований, добавив, что доктора мы не дождёмся, но она может нас осмотреть.
В итоге она сообщила, что у Люка, похоже, простуда, и в их больнице не было ещё ни одного случая птичьего гриппа. Медсестра нас заверила, что понятия не имеет, о чём говорили в новостях и дала детский Тайленол, вежливо, но твердо попросив нас отправиться домой. Больше мы ничего не могли сделать.
Я чувствовал себя беспомощным.
Верный своему слову, Марко ждал нас снаружи, когда мы вышли. Холод был просто невыносим. Пока мы дошли до машины, и я усадил Лорен с Люком, руки онемели. Ветер продувал тонкую куртку, и большие облака пара вырывались в воздух с каждым моим усталым выдохом.
В воздухе пролетели несколько снежинок. Обычно я радовался снежному Рождеству, но сейчас меня пробрал страх.
Мы ехали обратно по городу, тихому, как морг.
— Я их здесь не брошу! — громко сказала Сьюзи за дверью.
— Я не это имел в виду, — ответил Чак более тихим голосом.
Я нерешительно задержался перед их дверью, но всё же постучал. Послышались шаги, и дверь открылась, залив коридор ярким светом. Я зажмурился и улыбнулся.
— О, привет, — смущённо произнёс Чак и почесал затылок. — Ты, наверное, всё слышал?
— Да не то чтобы.
Он улыбнулся.
— Ага… Ты в порядке? Хочешь чая? С ромашкой будешь или другой какой?
Я покачал головой и зашёл внутрь.
— Нет, спасибо.
Их квартира с двумя спальнями, немного больше нашей, была заполнена коробками и пакетами. Сьюзи сидела на диване, как на островке посреди хаоса, со смущённым выражением лица.
Они не носили маски, поэтому и я свою снял.
— Ты достал новую маску? — спросил Чак.
— Нам дали девяносто пятую, или как там её называют, — ответил я. — Не знаю, что это значит.
Чак фыркнул.
— Девяносто пятая, ха, та, которую я вам дал, была намного лучше девяносто пяти процентов. Не надо было им её отдавать. Я дам тебе другую.
— Можно подумать, мы к Третьей мировой готовимся, — засмеялась Сьюзи. — Уверен, что не хочешь чего-нибудь горяченького?
— Горячего нет, но может чего-нибудь крепкого.
— О да, — сказал Чак, направляясь к кухне. Он быстро достал бутылку виски и два бокала из шкафа. — Со льдом, без?
— Давай чистый.
Он щедро налил в оба стакана.
— Как Люк? — Спросила Сьюзи. — Что врачи сказали?
— Мы ни одного так и не застали. Его осмотрела медсестра и сказала только, что это не похоже на птичий грипп. У него температура тридцать девять и четыре. Лорен уснула с ним вместе.
— Это же хорошо, да? Пока тебя не было, вернулась Пэм и сказала, что если захочешь, можешь её разбудить. У нее вроде учёная степень в тропической медицине.
Я не был уверен, как тропическая медицина может помочь в этой ситуации, впрочем, ясно было, что Чак просто пытается меня приободрить. С Пэм рядом действительно было как-то спокойнее.
— Подожду до утра, не так страшно.
— Так что ты думаешь насчёт выходных в Вирджинии? — спросил Чак, передавая мне стакан.
— В Вирджинии?
— Да, знаешь, у нас есть старый фамильный дом на холмах рядом с Шенандоа? Это национальный парк, всего несколько домов на всей горе.
— А-а, — протянул я. Забрезжил рассвет. — Предлагаешь сматывать удочки?
Он указал на беззвучно работающий телевизор. В новостях бегущая строка сообщала о вспышке птичьего гриппа в Калифорнии.
— Никто не знает, что за чертовщина происходит. Половина страны думает, что это террористический акт, другая — что атака китайцев, а ещё одна вообще уверена, что ничего не случилось.
— Как-то много половинок.
— Рад, что у тебя сохранилось чувство юмора.
Глотнув виски, он схватил пульт и включил звук в новостях.
— Неподтвержденные репортажи о птичьем гриппе появились по всей стране. Последние были из Сан-Франциско и Лос-Анджелеса, где на карантин закрыли две крупные больницы…
Я тяжело вздохнул и сделал глоток виски.
— Я вовсе не нахожу это смешным.
— Спасательные службы по всей стране не работают, мобильная связь недоступна, — ответил Чак, уставившись в телевизор. — Это полный бедлам.
— И не говори. Видел бы ты больницы. ЦКЗ[15] что-то подтвердил?
— Они подтвердили чрезвычайное положение, но до сих пор ничего толком не известно.
— До сих пор? Уже прошло 10 часов.
Чак глубоко вздохнул и потряс головой.
— Интернет сдох, этот вирус «Scramble» натворил бед с логистикой — никто теперь не знает, где находятся их сотрудники, и что им делать.