щейся на дискете. Потом вся операция повторяется еще дважды.
Я попытался дозвониться до полковника Рогачева из ОБЭП, но телефон не отвечал, ни городской, ни сотовый. Маскируется, гад, увидел на определителе, кто звонит, и не снимает трубку. Неужели все так плохо?
Я доложил полученную информацию Василию Дмитриевичу, тот немного подумал и неожиданно предложил провести силовую операцию. Мне показалось, что я ослышался.
— Как вы это себе представляете? — спросил я. — Как можно угнать фуру, которую сопровождают пять вооруженных ментов? Они же сразу поймут, кто на них наехал, от нас мокрого места не останется. По-моему, у нас нет другого выхода, кроме как смириться с потерями, в конце концов, три миллиона — не так уж и много. Кстати, — до меня только сейчас дошло, — агент говорил о двух миллионах.
— Один миллион уйдет ментам, чтобы не обижались, — сказал Василий Дмитриевич. А насчет того, чтобы смириться, ты неправ, Илья. Если я прощу «Сапфиру» три лимона, надо мной потом все смеяться будут. Или ты боишься, что твои орлы не справятся?
— А как? — спросил я. — Захватывать фуру — самоубийство. Захватить тридцать «Газелей» — нереально, у меня людей не хватит. Брать груз на точках будет уже поздно, так мы накажем не «Сапфир», а его партнеров, товар будет уже у них.
— Наказать партнеров — тоже вариант, — заметил Василий Дмитриевич.
— Плохой вариант, — сказал я. — Если использовать только моих людей, мы сможем вернуть, дай бог, миллион. А если привлекать посторонних, им платить придется, да и утечка информации пойдет. Представляете, какой шухер по всей Москве поднимется? Нас закопают.
— Ты должен что-нибудь придумать, — заявил Василий Дмитриевич. — Ответ может быть асимметричным, но он должен быть. Если мы утремся и будем обтекать, мы потеряем все, не сразу, но потеряем. В нашем бизнесе нельзя терпеть поражения, стоит только проиграть один раз, и тебя растопчут. Мы не можем стерпеть это оскорбление. Думай, Илья, ты обязательно должен что-то придумать.
15
Легко сказать — что-то придумать. Что придумать? Чем больше я думал, тем более безнадежным казалось задание.
Приходится признать, что товар, лежащий на опечатанном складе, для нас потерян безвозвратно. Если попытаться его вернуть, последствия будут такие, что лучше не пытаться. А если не возвращать, а уничтожить? Типа, ни вашим, ни нашим? Нет, тоже не годится. Прикормленные «Сапфиром» менты смертельно обидятся и начнут раскручивать дело о нарушении авторских прав по полной программе. Теоретически, можно сдать им ту фирмочку, на которую записан этот злосчастный склад, но на практике так лучше не делать. Если сеньор сдает одного вассала, другие начинают бояться, что их тоже кинут, а это не способствует хорошему моральному климату внутри компании. Придется подарить три миллиона «Сапфиру», пусть подавятся. Только как сделать, чтобы они подавились?
Способ остается только один — асимметричный ответ. Сделать «Сапфиру» какую-нибудь гадость, никак внешне не связанную с последними событиями. Гадость миллиона на три-четыре, больше не нужно — по понятиям это будет как бы превышение необходимой обороны. Вот только какую гадость сделать?
Можно слить ментам информацию обо всех торговых точках, с которыми работает «Триплекс». По первым прикидкам ущерб будет примерно такой, какой нужен, но Лешу Коновальченко расколют в момент. Стоит ли оно того? Не знаю.
Что еще можно сделать? Заняться конкретной уголовщиной? Набить морду кому-нибудь из высокопоставленных менеджеров «Сапфира»? Или вообще заказать? Не пойдет. Тогда Федотов, начальник службы безопасности «Сапфира», отдаст своим орлам приказ набить морду кому-нибудь из наших, мне придется реагировать и понеслось мочилово… Нет, в такие игры без крайней нужды мы играть не будем.
Еще один вариант — отплатить «Сапфиру» той же монетой. От Леши Коновальченко я знаю, где «Сапфир» хранит в Москве свою продукцию, если слить эту информацию ментам… Лешу расколют. А если подсунуть им другой источник информации? Но какой?
Срочно завербовать еще кого-нибудь? Разработка операции займет не одну неделю, а потом придется выждать месяца три, а еще лучше полгода, чтобы не было очевидно, что вербовка является отвлекающим маневром. На худой конец сойдет, но только на самый худой конец.
И тут меня посетила неожиданная мысль. А что, если загнать «Сапфиру» в локальную сеть троян наподобие того, который некие неизвестные личности загнали нам? А почему, кстати, неизвестные? Все очень хорошо сходится.
Троян долго сидел в нашей сети, давая «Сапфиру» полезную информацию. Потом Володя Глотов трояна нашел, троян самоликвидировался, Володю убили, а чтобы замести следы, заплатили подполковнику Жихареву из ОБЭП и тот устроил маски-шоу. Кстати, надо уточнить, как обстоят дела с Жихаревым, что-то я совсем об этом запамятовал.
Нет, не сходится. Разведка «Сапфира» никак не могла слить из нашей сети настолько ценную информацию, чтобы оправдать заказное убийство. Окупить маски-шоу — это да, но не убийство. Если бы не те следы в грязи, я бы сказал, что Глотова действительно замочили малолетние наркоманы, но следы не позволяют в это поверить.
Итак, троян приказал долго жить, и деятели из «Сапфира» решили напоследок воспользоваться плодами его труда. Они слили в ОБЭП информацию о том, где «Кохинор» складывает нелегальную продукцию… опять не сходится. Почему они не слили ментам всю информацию? Не смогли найти в нашей сети адреса остальных складов? Что-то сомнительно. Сколько времени у нас в сети жил этот троян? Надо, кстати, Денису позвонить, узнать, что он накопал.
В отличие от Рогачева, Денис трубку взял сразу.
— Привет, Илья, — сказал он. — Подъезжай, есть о чем поговорить.
16
Зябко пригибаясь под проливным дождем, Денис добежал до моей машины, открыл дверь и сел на пассажирское сиденье.
— Ну и погода, — сказал Денис, поежился и протянул руку.
Я молча пожал руку и стал ждать, что Денис скажет.
— Я слышал, у «Кохинора» неприятности, — сказал Денис.
Я молча кивнул, стараясь не показывать удивления. Обычно Денис не интересуется ничем, кроме своих компьютерных дел, если даже он знает о наших неприятностях, значит, все очень плохо. В новостях информация о наших делах не появлялась, откуда, спрашивается, Денис мог узнать о происходящих событиях? Только от своих коллег. А с какой стати коллеги сообщили ему об этом? Это очевидно. Кто-то из тех, кто знает, что Денис с нами сотрудничает, предостерег его от слишком тесного общения с умирающей компанией. Сейчас Денис будет сочувственно выслушивать мои сетования на судьбу, потом вежливо извинится и попросит больше ему не звонить. Неприятно, но все равно так честнее, чем как поступил Рогачев. По крайней мере, Денис не стыдится взглянуть мне в глаза в последний раз.
— Рассказывай, — сказал Денис.
— Зачем? — спросил я. — Ты и так все знаешь.
— Не все. А мне нужно знать все.
— Зачем?
Денис внимательно посмотрел на меня и уголки его губ опустились вниз, придавая лицу немного брезгливое выражение.
— Ты что это? — спросил он. — Совсем расклеился? Соберись! Ничего непоправимого не случилось.
Я пожал плечами.
— Кто знает? — обратился я к пространству с риторическим вопросом. — Может, и не случилось…
— Давай, Илья, рассказывай, — сказал Денис. — В конце рассказа тебя ждет сюрприз.
— Какой сюрприз?
— Неожиданный. Но сначала рассказывай про дела фирмы.
— Вербуешь? — безразлично спросил я. — Не поздно ли?
— Не поздно, — заявил Денис, понял, что попал в словесную ловушку и смешался. — Да, вербую, можно и так сказать. Только ты сам подумай, что лучше — стучать в ФСБ или быть трупом?
Ему удалось меня удивить.
— А что, все так плохо? — спросил я.
— Хуже некуда, — обнадежил меня Денис. — Ты знаешь не меньше, чем Глотов, а замочить тебя еще проще, чем его. Потому что не надо легендировать мотивы, все спишется на «Сапфир».
До меня начало доходить, на что он намекает.
— Так это не «Сапфир» на нас наезжает? — спросил я. — Ну-ка, поподробнее.
— Сначала ты. Ты пойми, я и так знаю почти все, что у вас происходит, но я хочу знать абсолютно все, что мне нужно. А если я тебе объясню, что происходит и что мне нужно, ты начнешь мыслить предвзято и расскажешь совсем не то. Рассказывай.
Я вздохнул и начал рассказывать.
Мой рассказ был кратким, я не вдавался в подробности и выдал совсем немного корпоративных тайн. Денис внимательно выслушал меня, не перебивая и совсем не задавая наводящих вопросов, а когда я умолк, выговорившись, он констатировал:
— Так я и думал. А теперь слушай сюда.
Денис вытащил сигарету и закурил. Я тоже закурил.
Рассказ свой Денис начал неожиданно.
— Я консультирую не только тебя, — сказал он. — Да ты и сам, наверное, понимаешь. Хороших людей много, всем нужно примерно то же самое, а дополнительные деньги никогда не помешают. Кроме «Кохинора», я постоянно работаю еще с двумя компаниями. У обоих в сети сидит ваш троян.
Я почувствовал некую неясную надежду.
— Кто его засадил, ты выяснил? — спросил я.
— Если бы я выяснил, мы бы с тобой не так разговаривали, — сказал Денис. — Нет, я не выяснил. Троян очень параноический, он очень чувствителен к изменениям программной среды, стоит только посмотреть на него повнимательнее и он тут же самоуничтожается. А перед этим, я полагаю, он отправляет кодированный сигнал своим хозяевам. Так должно быть, иначе нельзя объяснить то, что произошло в той компании.
— А что там произошло? — спросил я.
— Произошло там вот что. Их главный сисадмин, тот человек, с которым я непосредственно работал, трагически погиб. Отказало рулевое управление, вылетел на встречную полосу, погиб на месте, во второй машине еще три трупа. Когда я об этом узнал, я вспомнил про Глотова, позвонил в московскую управу одному хорошему человеку, тот взял достал из сейфа МУРовскую ксиву, съездил в ГАИ и нашел разбитую машину на свалке. Он туда не один приехал, он взял с собой одного человека из этих… ну, которые бомбы террористические разминируют… короче, явная диверсия. К креплению наконечника правой рулевой тяги приделали пиропатрон, при превышении заданной скорости он сработал, тяга отлетела, машину вынесло на встречку и капут. Менты ничего не заметили, они вообще не смотрели как следует, а если и смотрели, то внимания не обратили. Написали в протоколе «техническая неисправность» и все. Но это еще не самое интересное. Знаешь, что произошло на следующий день?