Это из-за таких, как вы, нам, авторам, приходится оснащать вторую книгу уймищей всяких пояснений. По сути, мы вынуждены если не заново изобретать колесо, то как минимум патент на изобретение обновлять!
Вам следовало бы уже знать, кто я такой, а также иметь представление об окуляторных линзах и талантах Смедри. Будучи вооружены этими сведениями, вы с легкостью поняли бы цепь событий, загнавших меня на веревочную лестницу между небом и землей, откуда я, как было только что сказано, созерцал, задрав голову, нечто величественное.
Спрашиваете, почему бы мне просто не описать увиденное? Задавая подобный вопрос, вы подтверждаете, что не читали первую книгу. Дайте я вам все объясню наглядно и просто.
Вы же помните первую главу нынешней книги? (Весьма надеюсь на это, благо вы перевернули во второй главе всего несколько страниц!) Что я обещал вам в первой главе? Прекратить оставлять героя в подвешенном состоянии и пользоваться другими бесячими писательскими приемчиками. Ну и что я сделал в финале той самой первой главы? Самым неприкрытым и недвусмысленным образом «подвесил» героя. И в переносном смысле, и конкретно в прямом!
Я проделал это намеренно, чтобы преподать вам урок. А именно: я абсолютно надежен, мое слово кремень, я никогда и нипочем вам не совру. Ну, может быть, полдюжины раз за главу… но не больше, ни в коем случае не больше!
…Итак, я болтался на веревочной лестнице, и ветер рвал мою куртку, и сердце еще колотилось после многих переживаний погони. А надо мной парил громадный стеклянный дракон!
Вы, скорее всего, видели драконов на картинках да в кино. За себя могу сказать – видел. Так вот, глядя на зависший надо мной силуэт, я понимал, что все представленное на экране было лишь бледным подобием дракона. В кино даже самых грозных драконов делают пузатыми, с отвислым брюхом и неуклюжими крыльями.
Рептилия в небесах надо мной не имела ничего общего с теми карикатурными образами. Упругость и гладкость, змеиное изящество и неправдоподобная мощь… У дракона было три пары крыльев, разнесенных по всей длине и работавших в унисон. Еще я рассмотрел шесть ног, аккуратно подобранных под гибкое тело. И длинный стеклянный хвост, вьющийся позади.
Голова поворачивалась туда и сюда, сверкая просвечивающим стеклом, взгляд был обращен на меня. По форме голова напоминала наконечник стрелы, такая же треугольная, резко очерченная. А в глазном яблоке дракона стояли люди.
«Да это же не существо из плоти и крови, – сообразил я, крепко держась за лесенку. – Это летательный аппарат! Сработанный из сплошного стекла!»
– Алькатрас!.. – донесся с высоты голос, едва различимый за шумом ветра.
Я вскинул голову. Лесенка исчезала в открытом проеме драконьего брюха. Оттуда на меня смотрели: из отверстия высовывалась знакомая физиономия. Бастилия была моей ровесницей, ее длинные серебристые волосы трепал ветер. Последний раз, когда я видел ее, она планировала скрываться вместе с двумя моими двоюродными братьями – дедушка Смедри боялся, что нас будет проще выследить, останься мы вместе.
Бастилия что-то сказала, но слова унес ветер.
– Что?.. – заорал я.
– Я спрашиваю, – крикнула она в ответ, – ты наверх лезть собираешься? Или провисишь там до конца путешествия дурак дураком?
И в этом она вся, наша Бастилия. Хотя на самом деле она была в какой-то мере права. Я полез вверх по мотающейся лестнице. И это оказалось куда труднее физически и морально, чем, возможно, вам представляется.
Я буквально заставлял себя переставлять ноги со ступеньки на ступеньку. А то как-то по́шло все получилось бы – меня возносят вверх в безопасное место в самый последний момент, а я наворачиваюсь с перекладин лестницы, чтобы вдребезги разбиться о землю. Когда я приблизился к люку, Бастилия протянула мне руку и помогла забраться в брюхо дракона. Дернула стеклянный рычаг на стене, и веревочный трап начал втягиваться внутрь.
Я с любопытством наблюдал за процессом. На тот момент своей биографии я был не очень-то знаком с силиматическими технологиями, так что все еще усматривал в них магию. Веревочный трап сматывался совершенно бесшумно. Ни тебе звяканья механизмов, ни гула мотора. Лесенка просто наматывалась на крутящееся колесо.
Стеклянная панель перекрыла зияющее отверстие в полу. Всюду кругом переливались и вспыхивали на солнце идеально прозрачные стеклянные переборки. Внизу открывался просто потрясающий вид. Мы успели выбраться за пределы зоны тумана, и во всех направлениях простирались живописные дали. Мне стало казаться, будто я в одиночестве парю в небесах, окруженный лишь беспредельностью и безмятеж…
– Так и будешь таращиться? – сложив на груди руки, осведомилась Бастилия.
Я на нее покосился.
– Прошу прощения, – сказал я, – мне всего лишь хотелось насладиться прекрасным моментом…
Она фыркнула:
– Чего ради? Стихотворение решил написать? Пошли!
И она зашагала по стеклянному ходу сквозь прозрачные внутренности дракона, направляясь к голове. Я лишь криво улыбнулся про себя. Я не виделся с Бастилией полных два месяца, и все это время ни один из нас не знал, выживет ли другой… не говоря уже о возможности встречи.
Но, хорошо зная Бастилию, я понимал, что мне еще оказали весьма теплый прием. По крайней мере, она ничем в меня не запустила и ничем не огрела, даже не выругалась. Куда уж сердечнее!
Я поспешил следом за ней и пошел рядом.
– Что случилось с твоей одеждой для спецзаданий?
Она оглядела себя. Действительно, вместо стильного пиджачка и слаксов на ней было нечто строгое и милитаристичное. Черный с серебряными пуговицами, как военный мундир для официальных мероприятий. Там даже на плечах имелись эти маленькие металлические штукенции, чье название я не в силах упомнить.
– Мы больше не в странах Тихоземья, Смедри, – сказала она. – Ну или покинем их совсем скоро. Так зачем носить принятую у иностранцев одежду?
– А я думал, она тебе нравилась…
Она передернула плечами:
– Мало ли что было когда-то. К тому же я люблю куртки из стеклоткани, а эта форма именно из нее.
Вообще-то, я до сих пор толком не понял, как они умудряются делать ткань из стекла. Технология наверняка бешено дорогая, но результат очень достойный. Человека в пиджаке или куртке из стеклоткани бить почти бесполезно, такая одежда защищает не хуже брони. В прошлую нашу встречу, когда мы проникли в городскую библиотеку, Бастилия разок выдержала удар, предназначенный уложить ее замертво.
– Ладно, проехали, – сказал я. – Не пояснишь насчет этой штуки, в которой мы находимся? Я так понял, это летающая машина, а не живое создание?
Бастилия зыркнула на меня так, будто едва мирилась с моим существованием. Ей бы запатентовать эту манеру смотреть, давно говорю. Сфоткать морду лица и продавать. Небось живо раскупят – кому детей припугнуть, кому молоко сквасить, кому террористам продемонстрировать, чтобы те в ужасе сдались…
Только она не любит такие мои комментарии, не знаю уж почему.
– Естественно, дракон не живой, – сказала она. – Оживление – это темная магия, неужели тебе не говорили об этом?
– Да понятно, только зачем было строить машину в виде дракона?
– А как надо было? – огрызнулась Бастилия. – Строить воздушный корабль в виде этих… как их там… длинных трубчатых штуковин, которые вы называете аэропланами? Как они в воздухе-то держатся, понять невозможно! У них даже крылья не машут!
– Им не нужно махать, там реактивные двигатели…
– Да? А крылья тогда зачем?
Я призадумался.
– Ну… подъемная сила… законы физики… что-то типа того.
Бастилия фыркнула снова.
– Физика! – буркнула она. – Какой только туфты Библиотекари не придумали!
– Физика не туфта, Бастилия. Там все очень логично.
– Это логика Библиотекарей.
– Это факты.
– В самом деле? – осведомилась она. – Если там факты, то откуда столько сложностей? Разве объяснение устройства природы не должно быть простым? На что нужны все эти бессмысленные математические навороты? – Она мотнула головой и отвернулась. – Разве что затем, чтобы всех сбивать с толку. Если жители Тихоземья поверят, что наука слишком сложна и недоступна для понимания, они побоятся задавать вопросы!
И она с вызовом уставилась на меня, ожидая продолжения спора. Однако я спорить не стал. Общаясь с Бастилией, я постепенно усваивал много мудрых правил, включая одно крайне полезное. Начинал понимать, когда следует прикусить язык.
Другое дело, мозги-то продолжали работать.
«Откуда она так много знает о том, чему Библиотекари учат в своих школах? – спрашивал я себя. – Многовато у нее сведений о нашем народе…»
По большому счету Бастилия оставалась для меня загадкой. В детстве она хотела стать окулятором, то есть неплохо разбиралась в классификации линз. Другое дело, я никак не мог понять, откуда вообще у нее взялось такое желание. Все ведь знают – в смысле, все за пределами Тихоземья, – что способности окуляторов передаются по наследству. Ты не можешь стать окулятором по собственному выбору, в том смысле, как люди становятся юристами или бухгалтерами… или растениями в горшках.
Как бы то ни было, прозрачный пол под ногами меня все больше нервировал, потому что дракон знай набирал высоту. Огромная машина вдобавок раскачивалась, и от этого было еще хуже. Теперь, находясь внутри, я убедился, что корпус состоял из больших стеклянных чешуек. Прозрачные пластины скользили одна по другой, благодаря чему аппарат гнулся и двигался. Каждый удар крыльев заставлял длинное «тело» скручиваться и вновь разворачиваться.
Между тем мы с Бастилией добрались до головы, представлявшей собой, как я понял, рубку управления драконом. Открылась стеклянная дверь, и я ступил на красно-малиновый ковер, благополучно перекрывший для меня обзор нижнего яруса.
В рубке меня встретили два человека, но деда среди них не было. «Где же он?» – с растущим раздражением задавался я вопросом.
Бастилия, к некоторому моему удивлению, заняла позицию возле двери. Встала по стойке смирно и уставилась в пространство перед собой.