У подножия склона виднелся небольшой коттедж. Территория вокруг него не была огорожена, а синий автомобиль стоял впереди, показывая, что кто-то был дома. За домом, склон снова поднимался, за ним виднелись вершины сосен.
Я оглянулась на дом. Коттедж выглядел недостаточно большим, чтобы быть постоянным место жительства, так что, возможно, это было одно из тех мест, что отдыхающие берут в аренду на короткий срок. Я надеялась, что это так, потому что отдыхающие скорее могли выйти на целый день, оставив свои владения – или, более конкретно, свою одежду – незащищенными.
Конечно, чтобы украсть их одежду, я сначала должна добраться туда. Прямо сейчас, рухнуть на месте казалось гораздо лучшим вариантом.
Я выдохнула и заставила ноги шагать вниз по травянистому склону. Мои нижние конечности протестовали против работы, и тепло начало стекать не только по ноге, но и по щеке. Я провела по ней рукой, и она оказалась измазана в крови.
Может быть, Иган был не единственным, кто получил серьезные травмы. И приличный удар в голову, конечно, мог объяснить пробелы в моей памяти.
Я вытерла руку о бедро, и продолжила идти. Что еще я могла сделать? Я была в середине проклятого нигде, не имея представления, кто я и как я попала сюда. И не знаю, кому я могу доверять. Если могу.
По крайней мере, склон выровнялся, а трава стала достаточно высокой, чтобы вытереть мой зад. Что, в свою очередь, заставило меня задуматься: была ли трава на самом деле высокой или я была маленькой? Я чувствовала себя высокой и даже долговязой - но самовосприятие странная вещь, если память не может дать ссылки. Я вытянула руки, критически изучая их.
Покрытые грязью, как будто я на них взбиралась по козьей тропе, они все еще выглядели почти элегантными – длинными и стройными. Ни на пальцах, ни на моих ладонях не было никаких мозолей, так что я, очевидно, не делала ничего тяжелого для добывания средств к существованию. Этот факт подкрепляла длина ногтей – или, по крайней мере, то, что осталось от них после подъема.
Я посмотрела на мои ноги. Не было ничего элегантного в них. Учитывая их длину и ширину, они, могут быть описаны, только как весла. Выбор туфель должен быть адом.
Эта мысль почему-то заинтриговала меня, и я остановилась, чтобы поднять ногу. Толстые, закаленные подошвы. Очевидно, что я ношу обувь не слишком часто.
Хлопнула дверь, и смех зазвенел через луг. Я упала на колени, вдруг под левую ногу, попал камень, заставив меня вздрогнуть. Два человека вышли из дома, женщина, все еще смеясь, прикасалась к своему спутнику. Молодожены, - подумал я, без особой причины.
Они сели в синюю машину, стоящую на дорожке, мужчина, открыл и закрыл дверь перед женщиной, прежде чем залезть на водительское сидение и уехать. По правой стороне дороги. И хотя три четверти мира ездят по этой стороне, я вдруг уверилась, что находилась в Америке. Что само по себе имело мало толку, потому что Америка была чертовски большой страной, но, по крайней мере, это было отправной точкой.
Я подождала, пока они скроются из виду, потом поднялась, и быстро пошла к дому. Передняя дверь была заперта, как и задняя. Но окно вдоль стены было достаточно приоткрытым, чтобы просунуть руку. После чего, можно было просто открыть его и скользнуть внутрь.
Что я и сделала. Я упала на пол, неловко ударившись, и сидела там, слушая, ожидая, чтобы увидеть, есть ли кто еще в доме. Что-то я должна была сделать, прежде чем начну вламываться внутрь.
Очевидно, я могла бы вычеркнуть пункт "вор" из моего списка возможных в прошлом профессий. Если, конечно, я не была очень плохим вором.
Единственным звуком, который можно было услышать, было мягкое тиканье часов. Стояла тишина, и пахло старостью и лавандой. Эта комната создавалась как спальня, но кровать была только одна, и, очевидно, ей не пользовались. Что, вероятно, означало, что я не найду ничего в шкафу или небольшом комоде. Я все равно проверила их, на всякий случай. Ничего, кроме нафталина.
Пока я подходила к двери, мои шаги эхом отдавались от полированного пола. В комнате прямо напротив была ванная комната, со старой ванной и душем, достаточно большим для двоих. Главная спальня располагалась справа от меня, а кухня слева, в конце коридора.
Я оглянулась на ванную комнату, разглядывая душ. Интересно, сколько времени у меня есть? Вполне достаточно, чтобы помыться. Я не могу больше бегать голышом вокруг, напоминая какаю-то морскую тварь. Если, конечно, не хочу быть обнаруженной.
Кроме того, я, возможно, не замечала натертости песком, когда сидела на нем, но уверена, что муки вот-вот начнутся, и это будет неприятно.
- Остановка с извинениями, - пробормотала я, даже удивившись, как будто бы извиняться было моим хобби.
Я прошла в ванную. После быстрого горячего душа, который, кажется, раскрыл более десятка порезов и синяков, я вытерлась, а затем подошла к зеркалу.
Это было странное ощущение, увидев лицо я знала, что оно принадлежало мне, и тем не менее, не было воспоминаний, которые подтверждали бы этот факт. Потеря памяти была настолько полной, что часть меня не удивилась, если бы выяснилось, что я никогда не смотрелась в зеркало.
Мое лицо было узким и угловатым, с носом, который казался почти слишком большим, и рот, склонным к ямочкам. Мои глаза были зеленые, цвета глубокого океана, обрамленные длинными ресницами, черными, как и мои волосы. В ярком освещении ванной они отливали темно-зеленым и синим, которые, казалось, играли через черное, как будто само море поцеловало их.
Мой взгляд переместился на огромный черно-фиолетовый синяк, протянувшийся от моего виска щеке. Кто-то ударил меня по-настоящему сильно. Достаточно сильно, чтобы расколоть мой череп. Синяк и почти зажившая трехдюймовая рана на голове доказали это. Это могло также объяснить, почему моя память работает урывками.
Но, что я сделала на этой земле, чтобы заслужить такое обращение?
Впервые с момента пробуждения на пляже рядом с Иганом, я почувствовала страх. Страх перед прошлым, которое я не могла вспомнить, и будущим, которое меня ждет.
Страх, перед яростью, которая поджидала глубоко внутри меня.
Я потерла руки. В зеркале поблескивало кольцо Игана, рубины загорелись живым огнем, когда мои руки двигались вверх-вниз. Дрожь пробежала по моей спине. Мне не нравилось это кольцо, не нравились его прикосновения к моей коже. Казалось, что оно никогда не согреется, как если бы сердцевина металла была так же холодна, неумолима, как воды под арктическим льдом.
Я нахмурился от этой мысли, потом оттолкнула ее, и отправилась в главную спальню. Быстрый осмотр женской одежды выявили склонность к минимализму и позерству. Она также была на несколько дюймов ниже меня, и юбки, которые выглядели бы мизерные на ней, оказались совершенно неприличными на мне.
Я пробовала несколько комбинаций брюк и топов, но все они впивались слишком туго, заставляет меня чувствовать себя, как ни странно, ограниченной. В конце концов, я остановилась на свободных черных брюках, которые мне подошли, шортах и синей рубашке, открывавшей живот, и на этом закончила свое воровство. Что-нибудь еще она могла заметить.
Я прошла по коридору в кухню, которая оказалась комбинированной кухней-гостиной. После, поглядев в окно, чтобы убедиться, что я все еще в безопасности, включила телевизор и переключала каналы, пока не нашла новости, потом подошла к холодильнику. Открыв дверь, обнаружила хороший выбор напитков, в том числе Колу с лаймом. Очень здорово. Я схватил бутылку, а также достаточно продуктов, чтобы сделать здоровенный бутерброд, потом вывалила все это на кухонный стол и принялась складывать их вместе. Я, может быть, смогу жить в течение нескольких недель без пищи, но уже привыкла есть каждый день…
Мысли уходили в ничто, и я тихо выругалась. С несколько большей силой, чем требовалось, я бросила верхний ломтик хлеба на бутерброд, затем придавила его вниз и обрезала. После нахождения тарелки, я схватила Колу и подошла к стулу, чтобы посмотреть новости. Черт, может, мне повезет выяснить, в какой части проклятой страны я нахожусь!
- И из зарубежных новостей на этой неделе, - сказал диктор, тон его был пропитан лживым очарованием, как и у всех мировых ведущих, - Ученые из Лох-Несского Исследовательского Объединения сегодня опровергли многие наблюдения чудовища, которые были зарегистрированы за последние недели. Доктор Джеймс Марстен сказал следующее по этому поводу…
Картина метнулся к резко очерченному лицу седого мужчины, и что-то во мне шевельнулось. Это было нечто большее, чем узнавание. Что-то сильнее.
Ненависть.
Тип ненависти, который строится на основе страха. Многих и многих лет страха.
- Как бы мне не хотелось, чтобы это было иначе, - сказал он, - Но наши результаты не отражают или подтверждают эти так называемые наблюдения. На самом деле, наоборот. Наши сонары и датчики не уловили никаких необычных движений в озере. Если что-нибудь большее, чем угорь уже плыл через эти воды, поверьте мне, мы бы это записали.
Заставка вернулась, но я не слышала, что он сказал, потому что была слишком занята, глядя на портрет ученого, застывшее на экране у него за спиной. Ярость поднималась внутри, пока моя рука не задрожала так сильно, что пришлось поставить бутылку Колы на стол. Он был причиной всего этого, или я этого так хотела…
Где-то глубоко я чувствовала страх, но, по крайней мере, он дал мне какую-то отправную точку. Ты должен знать, кого-то очень хорошо, чтобы так сильно ненавидеть и бояться, и это означало, что от Марстена – кем бы он ни был – я могла многое узнать.
Пошли другие новости, и мой гнев начал угасать. Я жевала бутерброд, пялилась в экран, но не выяснила больше ничего, кроме того, что я определенно была в Америке.
Я вздохнула и выпила последний глоток Колы, опустошив бутылку. Просматривая новости в поисках информации, я стреляла наугад, но, по крайней мере, они дали мне информацию, с чего начать. Хотя, как я собираюсь узнать более подробную информацию о Марстене, без которого мне не разобраться во всем этом…