− О, мы соседи, − сказал он. − Я – Иссайя.
− Марк, − ответил я и пожал руку.
Задача была простой. Идешь по указанному в списке адресу, стучишься или звонишь в дверь дома, а тут были только частные дома, и спрашиваешь, проголосовал ли тот человек, который откроет дверь, или нет. «Have you voted already ma’m?» − да, примерно так и надо было спрашивать. Если человек проголосовал, то я должен поблагодарить его и попрощаться. Если ответ отрицательный, то мне нужно вежливо уточнить, собирается ли открывший дверь голосовать, собирается ли голосовать его семья, и вне зависимости от ответа мягко порекомендовать ему поставить галочку за нашего кандидата. Имя кандидата и фото у меня были на списке, но сейчас я их уже не вспомню. Какой-то хрен с белой улыбкой.
Мне было боязно. Ровно так же, как было боязно идти общаться в тот фарфоровый ресторан насчет должности охранника.
Минут через десять я дошел до своего округа и постучал в первую дверь. Там никто не открыл. Я подошел к следующему дому. Его дверь была открыта настежь, и женщина вытаскивала через нее коляску с ребенком. Набрав воздуха в грудь, я издалека спросил, голосовала ли она уже. Она глянула на меня, улыбнулась и ответила, что да, они все уже проголосовали.
− Thank you! – очень просто поблагодарил ее я. Все оказалось не так уж и страшно. Два дома пройдено. Осталось еще где-то сто двадцать. Примерно полторы минуты на дом.
Я постучал еще в пару домов, в одном открыли, в другом − нет, и… мне надоело. Я начал халтурить и пропускать дома, указанные в списке Майка. Через полчаса такой халтуры у меня уже было отмечено пятьдесят посещений. Почти половина.
Сам район был очень симпатичный: пустые дороги, деревья с желтыми листьями и слегка зеленеющие газоны. Был ноябрь. Через пару кварталов я увидел «Макдоналдс» и решил зайти в него попить кофе. Времени был вагон. Переходя через дорогу, я разглядел вдали того худого парня, Иссайю, который сообщил, что у нас соседние агитрайоны. Он помахал мне рукой, я – ему, одновременно поворачивая в сторону от «Макдака». Стукнет еще, что вместо «канвассерства» я кофей распиваю.
Я обогнул «Макдак», подождал пару минут и зашел внутрь. Людей там почти не было, я без стояния в очереди получил свой черный кофе за один доллар и сел за столик. Через пару минут вошел Иссайя.
− Я сразу понял, что ты тоже тут время гоняешь, − сказал он еще на входе, − прямо вот сразу, как тебя увидел у «Макдоналдса»! − Иссайя подошел к стойке с кассами, купил стакан газировки и сел рядом со мной.
− И правильно, чего тут агитировать?! – продолжил он. − Все сидят по домам, как тюлени, и, вообще, в ус не дуют.
Он говорил как черный. Как черный-черный с юга США. Понимал я Иссайю через слово. Я ему кивнул и отвел уголок рта в усмешке. Типа «Да, да, чего ходить?».
Мы минуты две молча пили каждый свое. Потом он задал традиционный вопрос:
− А ты откуда вообще?
− Россия, − я хотел ради шутки назвать какую-нибудь другую страну, но язык у меня работает быстрее, чем голова.
− Круто! Бери свой кофе и пойдем со мной. Еще два часа что-то надо делать.
Мне было все равно, и мы вместе вышли на улицу. Иссайя пошел своими длинными худыми ногами в супермаркет, который находился на той же площадке, что и «Макдоналдс». Между ними была парковка.
− Есть охота, − сказал он, когда мы подходили к магазину. − И хорошо, что ты нарядный такой. Прямо хорошо.
Супермаркет оказался под стать району: большой, чистый, наверно, с кучей organic-продуктов. Зайдя, Иссайя сразу взял пробивочный пистолет-сканер. Пистолет-сканер – это штука, которую берешь на входе в магазин и которой сам сканируешь штрихкоды продуктов, которые хочешь купить. То есть взял бутылку воды, сам просканировал, положил в корзинку. Взял овощи, взвесил, просканировал и тоже положил. Потом на кассе ты подносишь этот сканер к специальному месту, там все само считывается, тебе выставляется сумма для оплаты, и ты платишь. Наличными или картой. Все. Никаких продавцов. Был большой нонсенс для меня в первый раз.
Я знал, что таких супермаркетов со сканерами много на периферии больших городов, куда добраться можно только на машине. В Нью-Йорке таких я раньше не видел. Это понятно: тут все воруют. Воруют так, что трещит за ушами. А вдали – без проблем. Как уже я сказал, без машины в такие магазы никак, а раз есть машина, то, видимо, есть и дом, а значит, чего тащить-то копеечную еду под страхом быть схваченным охраной супермаркета? Невыгодно.
И вот в Нью-Йорке, в районе Рокавей оказался магазин со сканерами. И Иссайя, ясное дело, решил этим воспользоваться. Я знал, как все это происходит. Видел в Атланте.
Мой черный «друг» взял корзинку, просканировал туда жратвы долларов на пятнадцать, накидал туда еды еще долларов на пятьдесят уже без всякого сканера и пошел к кассам. Я молча следовал за ним. Затея была проста как три рубля: Иссайя платит за сканированные товары пятнадцать долларов, создает впечатление, что в его корзинке все пробито, и гордо выходит на улицу. А в корзине на самом деле добра на значительно большую сумму. Five-finger-discount называется это тут. Скидка пяти пальцев. Схватил пятерней и вынес.
Мы подошли к кассе. Там я сам схватил батончик «Марс» за доллар и быстро сунул его к себе в карман, пока Иссайя рассчитывался за свои приобретения. Потом, поймав взгляд охранника, который был в метрах десяти от нас, я на автомате посмотрел в корзину напарника-«канвассера», высунул руку из кармана и положил батончик обратно на место. Охранник, черный несвежий мужик в пиджаке, с флегматичным видом двинулся к нам. Кажется, я спалил своего напарника по политической агитации.
− Че у тебя там, пэл? – спросил охранник Иссайю и ткнул пальцем в его корзину.
Иссайя пару раз похлопал глазами.
− Fuck you maan! – ответил он, поставил корзину на пол и быстро пошел прочь из магазина.
Я медленно вышел за ним. На улице было уже почти темно. Время около шести часов вечера.
− Ладно, пойду еще похожу по домам, − сказал расстроенный Иссайя и махнул мне рукой. Я порадовался, что напарник, наконец-то, свалил.
Я вернулся в магазин за чем-нибудь сладким. На входе меня встретил все тот же охранник и протянул мне руку.
− Спасибо, − сказал он, когда я растерянно ответил на его рукопожатие, − что показал мне на этого говнюка.
− Да, я как бы не это, − начал я, но охранник меня перебил.
− Вы тут все «канвассеры», что ли? – спросил он. – С самого утра куча народа нового тусит. А то я тут обычно всех знаю. Магазин-то небольшой.
Супермаркет и правда был небольшой, несмотря на наличие сканеров-пистолетов.
− Да, ходим по домам, − очень робко ответил я.
− А ты откуда вообще?
− Бруклин. Кингс-Хайвей, − чуть-чуть смелее выдавил я из себя.
− Не в этом смысле. Вообще откуда?
− Россия, – привычно прояснил я ситуацию.
− Нормально. Не, правда, нормально. А че среди своих там работы совсем нет? В Бруклине-то? На фига тебе эти подписи-то?
− Работа есть работа, − с умным видом попробовал заметить я. −А в Бруклине пока ничего не нашел.
− Ну, ты это, смотри, если что да как, приходи. Вот, − охранник протянул помятую визитку из своего бумажника. В его бумажнике я успел увидеть фотографию двух черных белозубых девчонок лет десяти.
− Я – Генри. Или Хэнк, – добавил охранник.
− Thanks, − я взял визитку, повертел в руках и пошел на улицу, забыв про сладкое.
«Генри Портер» значилось в визитке. «Главный по охране и наблюдению супермаркета «K-Mart» − очень вольно перевел я должность Генри строчкой ниже.
− Ладно. Надо и вправду еще походить по домам, − кажется, вслух сказал я себе.
Я вернулся на свой участок, позаглядывал в окна, но так ни к кому и не постучался. Вот еще людей отвлекать чушью всякой! Нет, не то чтобы мне хотелось за так получить сто долларов, нет. Я вполне готов был отработать. Но хождение по домам, особенно глубоким вечером, показалось мне затеей очень дебильной. Поэтому, чтобы не вызвать лишний негатив к продвигаемому мной политическому кандидату, я просто исходил весь район Рокавей и вернулся в ту же пиццерию ровно через два часа с проставленными галочками напротив двух третьих фамилий и адресов и крестиками – напротив еще одной третьей. Крестик значил, что хозяев якобы не было дома.
− Еее! Чуваки! Вы видите, как легко и клево! – завопил лохматый Майк, как только увидел появляющихся один за другим «канвассеров». Он сидел с пиццей в зубах и кучей бумажек на грязном столе.
Сборщики отдали ему все списки и тоже сели за стол. Майк в бумаги даже не глянул. Сама пиццерия сразу заполнилась людьми и запахами: «канвассеры» проголодались, и Майк проорал мужику на кассе что-то вроде: «Всем по куску!».
Скоро и правда всем принесли по куску этой самой пиццы, а Майк раздал всем по чеку на сто долларов. Это была моя первая зарплата.
До дома, уставший от безделья, но довольный рабочим дебютом, я доехал к ночи. Визитка охранника Генри осталась лежать в кармане брюк, а брюки были серые.
Серые брюки важны были тем, что, когда меня взяли на работу в ресторан «Плаза», в самый первый день я приперся туда по установленной форме: белая рубашка, галстук и брюки. Те самые серые брюки. И их менеджер Зейн «забрил».
− Серые не годятся. Только черные, − были его первые слова после нашего знакомства.
− Надо его прямо сейчас домой отправить, − сказала стерва Эмили.
− Нет. Завтра, – Зейн − Гарри Поттер, хоть и в очках и бабочке, вполне был мужиком.
В тот же самый день после работы я зашел в какой-то одежный магаз и купил черные брюки. Серые были убраны в дальний ящик. Буквально.
Достал я их, когда на горизонте запахло увольнением из ресторана: я ведь уже говорил про те сто двадцать дней и профсоюзы? Визитка охранника Генри Портера все еще была в брючном кармане. Постиранная перед переездом, но целая. Звонить Портеру я не стал, я все еще боюсь звонить и говорить с кем-то по-английски, а решил поехать в один из своих выходных к нему лично.