— Расступитесь, граждане, — сумрачно буркнул я, — вам тут не в зоопарке.
Граждане нехотя расступились, но один, самый смелый, наверно, всё же поинтересовался:
— Это что, твой?
— Да какой он мой, — не стал его расстраивать я, — реквизит это. Дали покататься на пару дней, пока съёмки идут.
Народ понимающе закивал головами, а этот любопытный задал таки ещё один вопросик:
— За сколько до сотни разгоняется?
— Ты знаешь, — ответил я ему, садясь на водительское место, — я не замерял, но штука довольно быстрая.
И укатил вниз по Гагарина, хватит с меня на сегодня вопросов и ответов. К кабельному Саньку что ли заскочить, думал я, объезжая по кругу площадь Горького, но когда стоял на светофоре, неожиданно заметил на автобусной остановке Галю Короткову, мою бывшую одноклассницу… она, кстати, почти не изменилась с выпускного вечера, хотя уже почти десять лет прошло. Я лихо притормозил, опустил правое стекло (вручную, электро-подъёмники появятся лет через пять) и крикнул в окно:
— Привет, Галюша! Подвезти?
Она недоумевающе всмотрелась в заоконную темень мерседеса, узнала меня и широко и открыто улыбнулась.
— Салют, Лётчик. А ты, я смотрю, больше не летаешь?
И следом за этим она быстренько запрыгнула на переднее сиденье под осуждающие взгляды женщин на остановке.
— Куда едем? — деловито спросил я.
— Домой, куда же ещё, — ответила она. — Твой аппарат-то или так, поносить дали?
— На смотри, — выложил я перед ней на торпеду доверенность на управление. — До вчерашнего числа не мой был, а с утра стал моим.
— Здорово! — искренне восхитилась она, — сколько ж эта штука стоить может?
— Примерно как двухкомнатная квартира в центре, — ответил я. — Ты бы лучше про себя рассказала — замужем поди давно?
— Была, как же, — с грустью в голосе отвечала она, — за Игорьком Басовым, из параллельного класса…
Я напряг память и вытащил из неё этого Игорька — смазливый пацанчик был, все девчонки от него без ума были.
— И чего Игорёк? Куда делся?
— Загулял… вот мы и расстались через пару лет совместной жизни. А ты-то сам как — всё со своей Ирочкой живешь?
— А вот и не угадала, — ответил я и на очередном светофоре открыл и показал Гале паспорт со свежепоставленным штампиком.
— Ну надо ж, — у Гали загорелись глаза, — сегодняшняя дата… у тебя типа праздник?
— Кстати да, — вдруг понял я этот момент, — а давай вместе отпразднуем? Если у тебя никаких дел, конечно, на сегодня не намечено.
— До пятницы, Саня, — ответила она словами Пятачка, — я совершенно свободна.
— Тогда я загоню мерс на парковку, а потом мы зайдём в одно заведение, недавно в нашем районе открылось, Барселона называется.
— Слышала про неё… но там же наверно дорого.
— Говно вопрос… ой, извини, профдеформация попёрла — денег у меня много, заработал в последнее время — так что не беспокойся на этот счёт. А мы уже подъезжаем…
— Слушай, Лётчик, а ты не можешь меня подвезти к нашему подъезду — ну чтоб мои заклятые подруги умерли от зависти.
— Запросто, — ответил я и вырулил в микрорайон, где стояла наша школа, Галя, сколько я помнил, жила в хрущобе рядом с ней.
— Здесь, кажется?
— Ну надо ж, помнишь, где мой дом стоит… крайний левый подъезд… спасибки — через полчаса возле Барселоны? — и она чмокнула меня в щёку.
— Боюсь, что за полчаса я не обернусь, — ответил я, — давай для надёжности через час.
— Договорились, — ответила она и гордо прошла мимо остолбеневших женщин на скамейке у подъезда.
Ну вот, сказал я сам себе, есть теперь у тебя занятие на весь вечер, а возможно и на ночь — и к Сане тащиться не придётся. Тут наверно надо бы дать словесный портрет Гали, скажете вы, и я с вами соглашусь, надо.
Итак — роста она чуть выше среднего, волосы радикально чёрные, немного вьются — она их ещё со школы как начала коротко подстригать, так и продолжает до сих пор. Фигура классная… на перевёрнутую рюмку похожая. На правой щеке маленькая родинка. Двигается легко и плавно, когда-то спортивной гимнастикой она занималась, но ушла перестала, а спортивные навыки сохранились. Не занудная, может пошутить. Говорит редко и понемногу. Короче говоря, получается не девушка, а мечта — удивительно, как я её проглядел в те времена.
Адрес парковки, который мне начиркал на листке Куриленков, значился в нашем же районе, но не в центре его, а довольно прилично на окраине, почти у выезда на московскую трассу. Охранники там были предупреждены, так что объяснять мне ничего не пришлось. Денег они тоже не взяли. Решил не шиковать и машину ловить не стал — тут недалеко остановка восьмого трамвайчика имелась, на восьмёрке этой, раздолбанной и расхлябанной, я и докатил через полчаса почти что до самой до Барселоны. Купил букетик по дороге, как-никак всё же первое свидание, без цветов не комильфо…
Глава 7
Галя уже переминалась с ноги на ногу неподалёку от входа — это была советская постройка, где раньше было прописано кафе «Буратино» с лимонадом и мороженым в ассортименте, а теперь, значит, в соответствии с веяниями времени здесь стали подавать что-то из средиземноморской кухни. Проверим заодно, как они научились готовить…
— Привет, — сказал я Гале, — давно ждёшь? Это тебе, кстати, — и я вручил ей букетик белых хризантем.
— Ой, спасибо, — улыбнулась она, — я только что подошла.
— Ну тогда вперёд, навстречу приключениям, — ответно улыбнулся я и открыл дверь заведения.
Внутри нас не сказать, чтобы сильно ждали — охранник в синем и не глаженом костюме был хмур и неприветлив. И первое же, что мы от него услышали, было «Мест нет». Однако две оранжевые десятки с портретом вождя быстро исправили его настроение, он спрятал купюры в карман штанов и провёл нас к столику в дальнем конце зала.
— Выбирай, дорогая, — протянул я Гале меню в толстой кожаной папке, — и ни в чём себе не отказывай. Праздновать так праздновать.
— А ты действительно неплохо поднялся, — окинула меня она долгим изучающим глазом, — денег вон куры не клюют. Мне вот это и вот это, — без всякой паузы ткнула она пальцем во что-то на второй странице.
Официантка кивнула и повернулась ко мне, а я не долго думая сказал «и мне то же самое плюс коньячку какого-нибудь грамм сто».
— Ты же не видел, что я заказала, — удивилась Галя, — вдруг тебе это не понравится.
— Тут, как говорят знающие люди, все блюда неплохие, так что понравится, — заверил её я.
— Расскажи лучше про себя, — попросила она, — а то про меня ты всё расспросил, а о себе молчок. Я слышала, ты на завод какой-то устраивался.
— Пожалуйста, — пожал плечами я, — у меня тайн нет. Закончил универ, потом работал в институте радиотехники, в январе действительно ушёл на завод, на кирпичный…
— Ничего себе, — поразилась она, — и зачем тебе эти кирпичи сдались?
— Это в рамках программы МЖК, комсомол организует, слышала такое название?
— Что-то слышала краем уха, но ты лучше поясни, — а официантка тем временем притащила нам по греческому салатику… не совсем, конечно, испанская кухня, но тоже пойдёт.
— Два года надо отработать на предприятии со сложными условиями труда… ну там, куда вольные люди не идут… после этого государство выдаёт тебе квартиру. Ну теоретически выдаёт, на практике разное бывает.
— И ты купился на эту туфту? — неожиданно она ответила, ничего не скажешь.
— Почему купился, почему туфту? — вяло начал возражать я, — там всё довольно прозрачно было, институт перечислил за меня в фонд этого МЖК 25 тысяч рубликов, за остальных наших бригадников то же самое. На эти деньги вполне можно построить прекрасный домик.
— А просто выдать тебе эти деньги институт не мог? В нашем районе и сейчас можно двушку купить за гораздо меньшие деньги.
— Правила игры надо соблюдать, — буркнул я, — сказано играть на футбольном поле, значит надо играть на футбольном поле, 11 на 11 человек, два тайма по 45 минут, иначе дисквалифицируют нахрен.
— Саня, ты же умный и взрослый человек, — отвечала мне Галя, доедая салатик, — сам видишь, что вокруг делается — скоро не будет ни МЖК, ни комсомола, ни кирпичных заводов. Пропадёт ваш скорбный труд ни за копейку.
— Уже, — отвечал я с унылой миной (а следом за салатиком появилась и паэлья, рис с морепродуктами и овощами).
— Что уже? — не поняла она.
— Пропал уже скорбный труд — расформировали наш отряд пару недель назад.
— Ну вот видишь, — рассмеялась Галя, — даже и года ждать не стали. Как там хоть работалось-то, на этом кирпичном заводе?
— Мрак и ужас, — ответил я (а паэлья оказалась вполне съедобной, особенно под коньячок), — пыль, грязь, уголовники, а особенно доставала третья смена, с полуночи до восьми утра.
— Хотя бы то хорошо, что он закончился, твой кирпичный завод вместе с этой третьей сменой, — ответила Галя, — давай за это выпьем.
Мы чокнулись.
— И чем ты сейчас занимаешься?
— Я всё же не напрасно на кирпичах здоровье-то гробил, — ответил я, — наработал некоторые связи, раскручиваю одновременно два… нет уже три проекта.
— Расскажи, — попросила она, — если это не коммерческая тайна.
— Да пожалуйста, — я заказал ещё по бокалу, ей грузинское вино, себе коньяку, и выдал на-гора сагу о своих последних похождениях — и про концерт, и про банк, и про лотерею.
Галя молча выслушала всё это, а потом выдала такую ремарку:
— Возьми меня в один из этих проектов, я тебе пригожусь.
— В какой именно? — уточнил я.
— Да хоть в банк, я всю жизнь мечтала там поработать.
— А специальность у тебя какая, если не секрет?
— Не секрет, бухгалтер я. Восемь лет в речном порту отработала, а сейчас там что-то всё под уклон покатилось. Перспектив никаких.
— Бухгалтер это хорошо, — ответил я, подумав, что все мои знакомые женского пола в последнее время имеют почему-то эту профессию. — Надо подумать… но там одна заминка есть — у меня обязательства перед остальными членами нашей бригады