Джулия слушала ее, но без интереса. Она достигла дверного проема и почти бежала к лестнице. Однако, дойдя до нее, она остановилась и повернула назад, вернувшись в комнату как раз в тот момент, когда миссис Брум выходила. Торопливо пройдя по голубому ковру, она взобралась на каменный подоконник и распахнула окно, раздвигая створки так, чтобы они были максимально широкими, и в комнату ворвался утренний воздух.
“Почему, мисс, что вы делаете? Там будут листья с верхушек деревьев, прилетят птицы и я не знаю, что еще. Одно это блюдо стоит небольшого состояния”.
“Весьма вероятно”. В молодом голосе прозвучала неожиданная твердость. “Но я не думаю, что мы будем беспокоиться об этом. Пожалуйста, оставьте комнату в таком виде проветриваться. Возможно, я вернусь сюда позже, но сейчас мне хотелось бы прилечь где-нибудь в другом месте ”.
Миссис Брум открыла рот, чтобы возразить, но передумала. Ее научили распознавать власть, когда она встречалась с ней, и вскоре она снова повела ее вниз, впервые выглядя немного неуверенной.
Глава 2. Опасная леди
Удивительно раздражительный на вид старик, агрессивно розовый и чистенький, как младенец, медленно катил по гравийной дорожке новую тележку.
Когда Джулия посмотрела на него из окна маленькой гостиной на первом этаже, жаркое полуденное солнце отразилось от яркой краски кузова, и она усмехнулась.
Это был сам Брум, и его несомненное сходство с гномом Уолта Диснея вряд ли могло быть совершенно непреднамеренным. Ей было интересно, знал ли он.
Теперь, когда она отдохнула и поела с подноса, который миссис Брум только что убрала, к ней вернулась ее обычная веселость. Она выглядела круто в сером сшитом на заказ хлопчатобумажном платье, терракотовом шарфе и туфлях, а ее волосы были убраны под черный шелковый шлем. Она сидела на краю стола, ее маленькие руки с голубыми венами на запястьях были сложены на коленях. Она была очень влюблена, ее решение было вполне определенным.
Утренняя газета, которую ей с триумфом принесли вместе с едой, была свернута няней Брум в палочку арлекина, чтобы никакие другие новости о войне или мире не отвлекали от главного сюжета. В двух колонках новостей был опубликован снимок сэра Энтони Лорелла. Его показали спускающимся с самолета и улыбающимся во все лицо, над подписью: “Усталый, но на высоте; Летающий председатель снова устраняет угрозу забастовки.” История была чисто производственной и касалась трудовых споров в Северной Ирландии, но заканчивалась кратким отчетом о маленьком инциденте, который был единственным, что имело значение для няни Брум. “Когда он остановился, чтобы попозировать репортерам, усталый, но вполне довольный и широко улыбающийся, один смелый корреспондент спросил сэра Энтони, знает ли он, где его дочь. Это была ссылка на слух о том, что ожидаемая помолвка между Джулией Лаурелл, единственным ребенком сэра Энтони, и двадцатидвухлетним Тимоти Киннитом, наследником знаменитого магазина Kinnit's Salerooms на Довер-стрит, теперь не будет объявлена. Сплетники обвиняют сэра Энтони в распавшемся романе и предсказывают много сердечных переживаний со стороны молодых людей. В ответ на вопрос прошлой ночью улыбка сэра Энтони стала шире. ‘Надеюсь, она в безопасности в своей постели", - сердечно сказал он и зашагал к своей машине”.
Джулия довольно подробно объяснила значение отчета, как только ее хозяйка вернулась, чтобы забрать поднос, но без какого-либо заметного успеха. Поэтому она не очень удивилась, когда раздалась серия тихих стуков в дверь и добрая леди в волнении прибежала.
“Я говорила тебе, что ты ошибаешься”, - сказала она, ее карие глаза стали совсем белыми, но неудержимая улыбка прорвалась сквозь драматизм. “Они здесь!”
Джулия соскользнула со стола и сделала шаг к окну.
“Кто?”
“Газеты, как я вам говорила, а вы сказали, что это так маловероятно. О, только не там”. Миссис Брум, казалось, возмутилась столь буквальной интерпретацией. “Только что звонила Эми Бидл из "Козы и сапога" — она сама лицензиат и мой большой друг — она говорит, что звонили из двух разных лондонских газет и спрашивали, видели ли вас или мистера Тимоти в деревне. Она сказала им ‘нет’, а потом поинтересовалась, знаю ли я что-нибудь ”.
“Что вы ей сказали?” Джулия выработала очень твердую манеру говорить в сочетании с необычайно четким произношением, когда разговаривала с миссис Брум.
“О, я была очень осторожна”. На сияющем лице появилась неожиданная проницательность. “Я знаю Эми. Если чего-то не хватает, она это наверстает. С Эми можно сделать только одно - посмотреть ей прямо в лицо и солгать. Я сказал, что понятия не имею, с какой стати они должны хотеть звонить ей, и если кому-то и положено знать подобные вещи, то только мне. Я не слышал ни единого шепота из Лондона, сказал я — видите ли, наш обмен происходит автоматически, так что утечки информации там не будет — и я был в шоке, чтобы что-нибудь услышать, но я ожидал, что мистер Тим отвезет вас в Шотландию или, если они остановят Гретна Грин, в Париж или куда-нибудь в этом роде ”.
Джулия снова выглядела очень юной. “Вы были очень внимательны”.
“Ты должен быть с Эми. Кстати, мисс, если вы увидите, что кто-то подъезжает к подъездной аллее — я не думаю, что вы увидите, но вы никогда не знаете наверняка, — идите прямо по этому коридору налево и войдите в большую дверь в конце. Он выглядит как обычный замок, но это не совсем так, под ним есть маленькая латунная защелка. Потяните его вбок, и вы попадете в большую гостиную. Я называю это Комнатой сокровищ. Там хранятся все ценные вещи, и это комната, в которую я никогда не веду незнакомцев, когда они заходят, чтобы посмотреть старое -историческое-здание и так далее. Замок закрывается за тобой, и внутри все так же устроено, так что ты всегда можешь выйти. Это просто мера предосторожности. Ты знаешь комнату, в ней проходили танцы на Рождество ”. Она сделала паузу, чтобы перевести дух, и на мгновение замолчала, размышляя. Вскоре она сделала шаг вперед, положила сияющую красную руку на плечо девочки и заговорила с серьезностью, тем более впечатляющей, что исходила она из глубины души.
“Я думала о тебе все то время, пока работала по дому этим утром, и я очень надеюсь, что ты поймешь, что я собираюсь сказать”, - начала она. “В такие моменты очень легко обидеться, я знаю, но мисс, почему бы вам не заключить помолвку? Я знаю мистера Тимми и, кажется, начинаю узнавать вас. Вы оба были бы намного счастливее. Ты хочешь быть счастливым на таком представлении, как это, потому что есть много мелочей, о которых нужно беспокоиться ”.
Не было никаких сомнений ни в том, что она имела в виду, ни в искренности ее беспокойства.
“Мистер Лингли, пастор, преподобный Бен, как они его называют, знает мистера Тимми пятнадцать лет, и я знаю, что он хотел бы помочь”.
Джулия снова сидела на столе, ее черные глаза сузились, а умное лицо выглядело таким юным, что его беззащитность давала о себе знать.
“Я не совсем понимаю, что вы подразумеваете под ‘обручением’, ” сказала она наконец. “Звучит идеально, но что это? Какая-то церемония?”
“О, я думаю, да, мисс. Вам, конечно, пришлось бы предоставить все это пастору, но вы читали об этом во всех историях, не так ли?" Я знаю, что происходит обмен кольцами. У тебя есть обручальное кольцо, и я могу найти такое же для Тимми. В шкафу в гостиной есть прекрасный большой фарфор — я полагаю, его привезли из Помпеи ”. Лишь слабая восходящая нота в последнем слове, ничтожная нерешительность в порыве энтузиазма подсказали Джулии, что нет никакой реальной гарантии, что миссис Брум имеет какое-либо четкое представление о том, о чем она говорит. Во многих отношениях это была жалкая ситуация, на карту были поставлены бесценные и деликатные сокровища, и обе женщины осознавали все факты, не понимая их.
Миссис Брум топталась рядом, в ее глазах светились надежда и вопрос.
“Я думаю, это делается в церкви, и это просто молитва и обещание, но бумаги не подписываются, потому что у вас должны быть права, если они есть, а вы несовершеннолетняя, не так ли, мисс?" Что я чувствую, так это то, что это было бы хорошо сделать, потому что, хотя это и не было бы юридически обязательным в суде, это было бы выгодно вам двоим, вы такие дети, какими вы являетесь, и вам обоим было бы намного комфортнее. Позвольте мне позвонить мистеру Лингли и спросить его, не зайдет ли он к вам. Я не скажу ему почему, но я знаю, что он придет. Он очень хороший человек. Очень добрый и добросовестный ”. Она была на волосок от того, чтобы быть убедительной в своей власти в детской, но на ее следующем шаге тонкий лед треснул. “Давным-давно мужчина всю ночь стоял на коленях и молился перед мечом, а в наши дни в газетах это просто называют репетицией свадьбы”, - сокрушенно сказала она.
Джулия перевела дыхание и смеялась до тех пор, пока слезы на ее глазах не выступили вполне обоснованно.
“Вы думаете о бдении”, - сказала она. “Боюсь, это что-то совсем другое. Нет, я не думаю, что буду говорить с мистером Лингли. Спасибо, что подумали об этом ”.
“Но он хороший человек, мисс. К тому же домашний практичный парень, даже если он весь день носит сутану. Он помог бы, если бы мог”.
“Я уверена, что он бы так и сделал. Знаешь, я действительно встретила его на Рождество. Нет, давай оставим это Тимоти. Я передам ему то, что ты предлагаешь”.
“Ах!” - сказала миссис Брум. “Теперь я знаю, что ты будешь Тимми хорошей женой, потому что он очень гордый и упрямый, и им нужно руководить. Я буду настаивать на этом, мисс. Вы скажите ему. Я приготовлю для него вкусный ужин, а потом ты скажешь ему, чтобы он позвонил преподобному Бену, и я буду подружкой невесты ”. Шипящий звук гравия снаружи заставил ее замолчать на середине речи, и они оба выглянули в окно. "Ягуар" только что въехал под арку на подъездную дорожку, и двое мужчин спешивались почти под окном перед ними.
Няня Брум бросила один взгляд на ту, что пониже ростом и темнее, и покраснела от досады.