Мы долго бродили по кочковатому склону, ища хоть чего-нибудь, что могло бы послужить путеводной нитью.
— Вот! — вдруг закричал Марбух и снял с куста большой клок овечьей шерсти. Но где доказательство, что это шерсть от растерзанного барана? Марк Борисович долго обнюхивал свою находку, потом вздохнул и бросил.
— Давайте ходить по кругу, — предложил он. — Мы должны пересечь обратный путь дракона. Он тащил барана. Значит, следы должны быть глубокими. Начнем.
В центре мы поставили виллис, усадили в него старика, а сами стали ходить по спирали. Сколько мы сделали витков, — сказать трудно. Я уже стал терять терпение, как вдруг увидел на глинистом взлобке огромный, чуть размытый след. Я так удивился, что остановился как вкопанный…
— Валя! Что с вами? — крикнул Марбух, — не отставайте!
«Ага, — подумал я, — след-то нашел я! Вот вам „скептик и насмешник“».
— Сюда! — позвал я, кружа над головой полевую сумку. — Сюда!
Все бросились ко мне…
Марбух опустился на колени и вынул измеритель:
— Я бы сказал… — начал он, — я бы сказал, что это след варанус гризеус…
— Что говоришь? — не понял чабан.
— Это след серого варана.
— Э, нет, — возразил старик. — Варана знаю. Он не то что с бараном, и с собакой не справится. Варан что… яйцами питается.
— Это след серого варана, но необыкновенной величины, — продолжал Марбух. — Он мне напоминает следы лап дракона с острова Комодо. Такими лапищами можно разорвать барана.
— Что вы, Марк Борисович, — возразил я. — Откуда здесь такой дракон? Комодо это Индонезия. Как он сюда мог попасть?
Глаза у Марбуха загорелись:
— А если это новый вид? А? Что вы скажете, если это варанус гризеус форма гигантеус? Или назвать форма Мурови? В вашу честь, а?
— Да вы просто… — я с трудом сдержался, — фантазируете.
— А вы забыли обстоятельства открытия дракона с острова Комодо? Летчик, первым рассказавший о нем в Европе, был признан умалишенным. И было это относительно недавно в — 1912 году.
— И это ваши «догадки», о которых вы говорили Нуриеву?
— Нет, — хитро прищурился Марбух. — Но о тех догадках я вам, скептику и насмешнику, не скажу. Вот!
Я ничего не ответил и стал опять разглядывать таинственный след:
— Странная особенность. Справа и слева есть примыкающие следы, но они… какие-то сжатые. Может, это от задних лап? — спросил я Марбуха.
— Да, но это тоже от передних лап. Валя, измерьте и зарисуйте след. Уже темнеет.
— А если, — вдруг сказал Ораз, — если тут было два варана? Один большой, а второй маленький, нормальный.
— У варана след вот такой, с мизинец длиной будет, — заговорил Нур-Мухаммедов. — Это не варан, слышишь, начальник?
Марбух не стал спорить. Чабан пригласил нас переночевать у него в юрте. Мы с удовольствием согласились.
Поужинав овечьим сыром и лавашом, я растянулся на кошме и готовился уснуть, но мои товарищи еще долго говорили о варанах.
— Варан гуляет днем. Он жару любит, — говорил старик. — А сейчас он спит в норе. И шайтан, что моих баранов губил, приходил в самый жар. Может, ты и прав, начальник. Это варан-шайтан… Но откуда у него три головы? Не можешь сказать? А?
— Когда-нибудь скажу, — ответил Марбух.
Тут я уснул… нет, я не верил в дракона!
По следам дракона
Утром мы распрощались с гостеприимным Нур-Мухаммедовым, искренне пожелавшим нам удачной охоты на шайтана. Ораз привез нас к следу и мы снова подивились размеру лап, оттиснутых на глинистой земле.
Мы решили повторить наши поиски следов тем же методом «спиральных обходов», по выражению Марбуха. Ораз воткнул рядом со следом длинный шест, и мы стали ходить вокруг него то по часовой стрелке, то против…
Так, в бесплодных поисках, прошло два часа. Стало уже жарковато, когда Ораз, заехавший на своем виллисе довольно далеко, закричал, что нашел еще след.
Здесь были и следы крови, и клочья шерсти, и столько следов, больших и маленьких, что у нас глаза разбежались.
— Ясно, — заговорил Марбух, — здесь варанус гризеус форма гигантеус сделал привал. Видать, ноша была тяжелая. Отсюда, наверно, взяв добычу зубами поудобнее, он направился к логову.
— Марк Борисович, — спросил Ораз, — а что если тут была стая варанов?
В самом деле, следы были и большие и маленькие, и нормальные и какие-то сжатые.
Сказать по правде, у меня голова заболела от такого обилия «тайн».
Мы водрузили у находки второй шест. Теперь уже нам было ясно направление, по которому бежал варан.
Направление вело вдоль предгорий. Это было некстати: то и дело приходилось переходить сухие русла. Особенно трудно было Оразу вести машину. Но он находил кратчайшие объезды и не отставал от нас.
Я взглянул на часы. Полдень. Мы шли цепью: в центре Марбух, слева Ораз на машине, а справа я. Мы так привыкли искать следы, что брели с опущенными головами…
Я поднял голову и почувствовал, что леденею от ужаса. Прямо против Марбуха, стоявшего столбом и близоруко разглядывающего непонятное явление, из-за густых кустов чия, готовилось к прыжку кошмарное существо…
Три головы! У чудовища было три головы!
Невероятное обернулось реальностью. Все во мне протестовало. Так в кошмарном сне мы иногда кричим: «Этого не может быть!» и просыпаемся…
Но это не было сном. Да и не было времени обдумывать, как объяснить этот ужас. Надо спасать Марбуха!
Я вскинул винтовку и выстрелил, поймав на мушку широкий красноватый глаз. Мимо! Все пропало!..
Ящер прыгнул…
Но его огромная розовато-зеленая туша обрушилась не на Марбуха, а на радиатор рычащей машины.
Ораз! Какой же он храбрец! Он успел заслонить собой Марка Борисовича! Я видел бледное лицо мальчика, его закушенные губы. Виллис метался под страшной ношей. Когтистые лапы дракона скребли по ветровому стеклу. Он громко, с присвистом шипел. Одна из его лап почти дотянулась до мальчика…
Я боялся стрелять, чтобы не попасть в Ораза, а он продолжал борьбу, пытаясь на резком повороте сбить зверя на землю и задавить колесами.
Еще рывок! Еще поворот!
ГАЗ-69, в просторечии «виллис» — хорошая машина, но есть у нее недостаток — неустойчивость. Ораз не заметил сухого русла с крутыми стенками. Машина круто наклонилась, как будто повисла в воздухе, и… рухнула набок.
Я успел пробежать шагов десять и вдруг — удар в грудь и беспамятство…
В логове чудовища
Сознание возвращалось медленно. Я чувствовал острую боль в боку и в колене. Еде я и что со мной?
Перед глазами маячило что-то округлое, серо-зеленое с однообразным узором… похоже, что я лежу под боком палатки. Пахнет несвежим мясом, полынью… вдруг я вспомнил всё: как на нас напал дракон, как ему навстречу бросился Ораз на виллисе, а потом… да, потом дракон сшиб меня с ног.
Он поступил точно так, как и его меньший собрат — обыкновенный серый варан. Тот, если его очень рассердить, кидается на грудь.
От ужаса я чуть снова не лишился сознания, когда понял, что дракон тащил меня, как кошка тащит полузадушенную крысу. Меня спасла кожаная куртка. Он прокусил ее только в трех местах. Лицо мое было расцарапано. Наверно, я волочился головой по земле. Рубаха прилипла к спине — там кровоточила рана.
Я сделал отчаянное усилие и приподнял голову… рядом со мной в редкой тени старого карагача лежал дракон. Тут же валялся растерзанный баран и задняя часть собаки. Неужели и я принесен сюда в качестве мяса «про запас»? Большого труда стоило мне не поддаться отчаянью, а думать и думать, как спастись.
Мои товарищи, конечно, ищут меня. Они пойдут по следу и вот-вот будут здесь… Но что если я уже несколько часов лежу без сознания и виллис давно проскочил мимо? Что тогда?
Если судить по теням — сейчас ранний вечер. Почему дракон так неподвижен? Спит? Или отдыхает после удачной охоты?..
И тут я услышал далекий шум нашего виллиса. В пустыне звуки разносятся далеко… Вот Ораз переключил скорость, вот затормозил, вот опять дал газ…
Дракон поднял голову. Он тоже прислушивался.
Я затаил дыхание… да, у него три головы: одна огромная, настоящая, с пастью, усаженной острыми коническими зубами, и две головы с боков, на сморщенных коротких шеях, болтающиеся, как два отвратительных придатка с недоразвитыми слепыми глазами.
У него сильные когтистые передние лапы, и, опять-таки, как нелепые придатки, рядом болтаются справа и слева две пары недоразвитых вялых лап. А задняя часть тела нормальная, «варанья», но раза в четыре больше обыкновенного варана, с колоссальным мощным хвостом.
Дракон подошел к останкам собаки, с минуту водил по ним длинным, раздвоенным на конце языком, потом подхватил их и проглотил.
Шум машины умолк. Неужели потеряли след? Плохи мои дела! Логово дракона окружено высокими кустами чия… уползти в них, спрятаться, скорее, скорее!..
Но я не мог сдвинуться с места.
Дракон повернулся ко мне.
Я вжался в землю. Все поплыло перед глазами. Я чувствовал, что умираю от ужаса, и весь покрылся холодным потом. Сердце билось так, что удары гремели в ушах…
Смерть. И какая смерть!
Заскрипел песок.
Дракон отошел к бараньей туше.
У меня воскресла надежда. Может, он меня не тронет? Может, ему не нравится запах человека?
Раны болели все сильнее. Я изнывал от жажды. Неужели дракон не уйдет на охоту? Нет, не уйдет. Вараны — животные дневные. Деятельны только в жаркие часы дня. Надо дождаться ночи и уползти. Вот бы похолодало. Тогда бы дракон впал в сонное состояние.
Так я лежал, боясь пошевельнуться, а все тело молило меня: ну, повернись на другой бок, вытяни ногу.
Я не выдержал, медленно-медленно стал освобождать затекшую руку. Ах, вот что мне давило в бок. Полевая сумка! Что у меня там лежит? Банка-морилка, блокнот, пинцет — для чего это мне сейчас? Воды, воды, мне надо хотя бы глоток!
Быстро темнело. Небо затягивалось тучами. Будет гроза. Дракон лежал неподвижно, только бока его пульсировали.