— Что это ты вздумал болеть, молодой человек? А? Посмотрим, посмотрим, — докторским вкрадчивым басом заговорил Блинов. — На даче болеть! Ай, ай, ай! Нехорошо, нехорошо! — он говорил, а сам быстро выслушивал и выстукивал Гошу. — Ничего серьёзного, Варвара Алексеевна, ничего серьёзного, — определил доктор и, выписав полоскание, уже прощаясь, вытащил из кармана газету. — Читали?
— Нет, Сергей Николаевич, мы ещё не получили газеты, — ответила баба Варя.
Доктор снова снял шляпу и сел к столу:
— Опять прославилась наша Ольховка. Вот, послушайте, что пишут:
«ДОИСТОРИЧЕСКОЕ ЧУДОВИЩЕ В ПОСЕЛКЕ ОЛЬХОВКА.
Мы уже сообщали, что в посёлке Ольховка существует роща доисторических растений. За последние дни участились встречи местных жителей и дачников с удивительным прыгающим животным. Профессор Тулумбасов считает, что это кузнечик каменноугольной эпохи. Как оказалось, вместе со спорами хвощей и папоротников в янтаре находилось яйцо прямокрылого насекомого, похожего на саранчу. Профессор уже видел его ночью в своём саду. Насекомое светится в темноте, как светлячок. Размеры его удивительны — до двух метров в длину. Не исключено, что хищное, сильное насекомое представляет опасность для людей. Рекомендуется не отпускать детей гулять одних, без сопровождения взрослых. Обществу охотников дано указание изловить чудовище живым или мёртвым».
— Да совсем он не чудовище, — не выдержал Гоша.
— Что ты говоришь? — повернулся к нему Блинов.
— Я говорю… можно чтобы ко мне пришла Люда?
— А ты знаком с Людой? Вот, что открывается, — усмехнулся доктор. — Ну что ж, болезнь не заразная. Пришлю!
Доктор ушёл. Бабушка долго охала и вздыхала. Ей не терпелось поделиться с кем-нибудь новостями.
— Ты лежи, Гошенька, — наконец сказала она, — а я на полчасика забегу к соседям.
Люда пришла сердитая:
— Зачем звал? Отец теперь будет смеяться. Он такой…
— А когда ты смеёшься, это ничего? — ответил в тон ей Гоша.
— Ну хватит. Выкладывай, что у тебя?
— Люда, ты умеешь молчать?
— Не хуже тебя, наверно.
— Так вот, я тебе кое-что открою и попрошу сделать. Если у тебя не хватит храбрости — не берись. Но тогда никому… поняла?
— Поняла. Выкладывай.
И Гоша рассказал всё: и своё первое знакомство с кузнечиком, и первый полёт на нём, и про предложение Тулумбасова.
— А сейчас он голодает, наверно. У него знаешь какой аппетит? Ему травой не наесться, а хлеб ему очень по вкусу, — закончил Гоша. — Люда, сходи, покорми его. Это под той берёзой. Надо в полдень прийти и позвать: «Кузя, Кузя!» Он и прилетит.
Только Люда успела сказать, что она не струсит и согласна идти к берёзе, как вернулась бабушка:
— Ох, внучек, чего я наслушалась. Все с ума посходили, как прочитали про эту кобылку, что ли. У всех, у всех что-нибудь да произошло. У Нины Ивановны пропала курица, так она кричит, что теперь знает, что с ней случилось. Николай Ильич, который живёт против пивного ларька, говорит, что зверюга эта утащила у него с головы шапку. У Федосьи Романовны в огороде кто-то срезал ночью подсолнечники — винит ту же тварь. У Елены Фёдоровны внучка стала заикаться, так она считает — напугало малышку это чудо-юдо. Тьфу!.. Но ты, внучек, не ходи в одиночку, пока не изловят эту… как её?
— Бабушка, я уже здоров, — чуть не плача, взмолился Гоша, — пусти меня… ну хоть вместе с Людой. Ну ненадолго.
— И думать не моги! На, полощи! — И она сунула ему кружку с лекарством.
Люда кивнула из-за бабушкиной спины: мол, всё сделаю, попрощалась и выбежала за дверь.
9Кузя и Муська
— Ты совсем не занимаешься с младшей сестрой, — строго говорил Люде, доктор Блинов. — Ты же знаешь, что мама придёт только вечером, а мне пора ехать на работу. Вот опять куда-то собралась, а о Мусе не подумала. Кто думать будет?
— Папочка, сегодня не могу я с ней. Вот завтра могу, а сейчас мне пора, — быстро говорила Люда, бочком подвигаясь к калитке.
— Что значит «сегодня не могу»? Можно подумать, что у тебя свиданье назначено. И… и я запрещаю тебе несколько дней ходить по посёлку в одиночку. Ещё попадёшься в лапы этому зверю!
— Тогда я пойду с Моськой. Муся! Пошли голубей кормить! Бери больше хлеба!
— И это тоже не дело, — остановил её отец. — Голуби — рассадник инфекций, вот, например…
Доктор не успел объяснить дочери, что за инфекцию распространяют голуби. Люда схватила за руку сестрёнку и побежала.
— Так Люда же! — удивлялась Муська. — Куда мы идём, не туда?
— Мы будем кормить большого кузнечика. И идем мы туда, а не «не туда», — объяснила старшая сестра. — Только не пугайся. Он большой, как собака.
— Я не побоюсь. Я храбрая, — нараспев отвечала Муська.
Вот и знакомая старая берёза на обочине дороги.
— А мальчик там сидит? — спросила младшая сестра.
— Нет.
— А где кузнечик?
Вместо ответа Люда негромко позвала:
— Кузя, Кузя! На, на!
Тишина. Кузя не появлялся.
И вдруг…
— Да вот же он! — радостно воскликнула Муська. — Какой красивый!
Люда оглянулась и попятилась. Совсем близко от них, в канаве, ярко краснела спина Кузи. Круглые глаза глядели насторожённо, передние лапы медленно потирали одна другую. Совсем, как муха перед едой.
— Дай ему хлеба, Люда, — торопила Муська. Ей совсем не было страшно. — Ой, какой большой! Его много кормили, и он таким вырос. Да?
— Да, — тихо ответила старшая сестра, кидая на дорогу горсть хлебных крошек.
Кузя медленно вылез из канавы и деловито принялся завтракать.
— Муська, не подходи так близко, — удерживала Люда сестрёнку.
— Я хочу погладить. Люда, ты боишься? Да?
— Ничего я не боюсь, а нельзя его гладить. Вот и всё.
Кузя сидел совсем рядом. Люда резко взмахнула рукой, кидая корку хлеба. Кузнечик отскочил.
— Зачем ты его пугаешь? — сердито сказала Муська. — Кис, кис, кис. — Она подошла вплотную к огромному насекомому и положила ладошку на лоснящееся бурое «седло».
— Отойди, Люда. Он тебя боится.
10Число друзей Кузи растёт
Костёр разгорался, но пламени при ярком солнце не было видно. Кусты тростника, щепки, сосновые ветки так и летели в него, но настоящего бодрого огня всё-таки не получалось.
Удочки валялись на песке — клёва не было.
— Ребята, я узнал. Тут один тип продаёт лодку. Вот бы нам купить! — мечтательно протянул Серёжка. — Можно будет уходить в море. Атак, с берега, разве наловишь?!
У Серёжки были резиновые сапоги, правда, они протекали, но всё равно благодаря им Серёжка казался опытным рыбаком.
— Так надо же деньги иметь. Тип-то запросит сто рублей за лодку, — уныло возразил Слава. — Рыбачить можно и с берега. Вон, сколько дачников сидит на камнях.
— Стоп, ребята! — подскочил вдруг чёрный, как цыган, Костя Пыжов. — Идея! Я знаю, где взять деньги. Вчера я был с экскурсией на даче Тулумбасова. Там говорили: тому, кто поймает кузнечика, институт даст премию — сто рублей! — Костя значительно обвёл всех глазами. — Ясно?
— А мы, думаешь, поймаем? — протянул Слава.
— Тебе, толстому, не поймать, а нам — дело плёвое, — усмехнулся Серёжка. — Только где его искать?
— Как где? — переспросил Пыжов. — Ясно, что вокруг дачи Тулумбасова. Он же видел его ночью… Надо только поймать кузнечика раньше охотников, а то они, говорят, уже по ночам дежурят…
— Ну и что, — перебил Серёжка, — дежурят, а кузнечика и след простыл. Нет, искать надо везде. Давайте так: каждый берёт себе участок. Я беру берег. — И Серёжка деловито подтянул голенища своих резиновых сапог.
— Эх, — махнул рукой Костя, — жаль, Гошка заболел. Ему бы дать самый важный участок. Он же сосед Тулумбасова.
— Да он, может, выздоровел, — возразил Слава. — Говорят, ангина. С ангиной долго не сидят дома.
— А как же, ребята, ловить-то его будем? — спросил Пыжов.
— Лук и стрелы, — кратко ответил Серёжка.
— Лук и стрелы, — кивнул головой Слава.
— А охотники, я слышал, мелкой дробью будут стрелять, — медленно проговорил Серёжка. — Всё-таки надо Гошу позвать. И Люду.
— Это само собой… — начал Костя и застыл с открытым ртом.
Ребята поглядели на него, оглянулись и мигом вскочили на ноги. Было чему дивиться, чего бояться: в десяти шагах от них, верхом на гигантском красном кузнечике сидел Гоша.
— Здорово! — крикнул он негромко. — Не бойтесь. Это Кузя. Он не кусается. Я его выдрессировал. Кузя, вперёд!
Гоша похлопал ладонью по лоснящемуся боку кузнечика и «подъехал» к ребятам. Потом он вытащил из кармана кусок хлеба, раскрошил его на ладони и кинул Кузе под ноги. Кузя жадно ел крошки.
— А мы тут только что о тебе говорили… — начал было Костя, но Серёжка дёрнул его за рукав, и Пыжов замолчал. В самом деле, теперь им казалось просто невозможным променять Кузю на лодку. Что лодка! Лодок много, а Кузя один. Надо только, чтобы он их всех слушался.
Пришлось Гоше рассказать ребятам историю своего знакомства с Кузей.
— Заболел я, ребята. Пришлось Людку просить кормить кузнечика. А она говорит: «Кузя у меня хлеб берёт, а слушаться не хочет». Говорит: «Лягается, когда хочешь погладить…» А я, как назло, температурю. Три дня пролежал. Наконец вырвался. Кузя, вижу, обрадовался. Ага, думаю, если ты привык ко мне, то уж я тебя выдрессирую. Стал он возить меня. А вот летать со мной долго не соглашался. Но я его молоком напоил — он и подобрел…
— И летал с тобой? — закричали ребята. — Покажи!
— Да подождите, всё покажу. Дайте досказать. На чём я остановился? Ах да! Слышу вдруг, что за Кузю обещана награда. Охотники понаехали. Ну, нет, думаю. Не выдам Кузю. И решили мы с Людой спрятать Кузю в лесу. Построили шалаш и привязали кузнечика за ногу ремешком. Но ни черта не вышло! Грибники кругом шляются, того и гляди набредут на шалаш. Да и Кузя стал болеть. Ему, видно, нельзя сидеть в темноте и духоте. Стал он вялый такой и вроде побледнел. Что делать? Вот и приехал к вам. Давайте все спасать Кузю.