Уже несколько раз мы употребили термин «проба», а также производные от него — «низкопробный», «высокопробный». Проба указывает на содержание благородного металла — золота или серебра — в монете. Дело в том, что даже в позднем средневековье получение чистого металла из руды было технически невозможно. В тех монетах, которые официально объявлялись полностью серебряными или золотыми, содержались примеси других, неблагородных металлов. Уже в раннем средневековье к серебру[3] начали добавлять сравнительно большое количество примесей — лигатуры, как принято их называть. Наличие лигатуры в серебре или золоте делало монету прочнее, ведь известно, что при высокой пробе эти металлы довольно мягкие. Однако примеси добавляли не только для упрочения монет. Короли, князья и другие крупные феодалы, имевшие право монетной чеканки, сознательно ухудшали монету, превращая ее из серебряной в медно-серебряную (обычно лигатурой служила медь) и кладя «сэкономленное» серебро в собственный карман. При этом больше всего страдали бедняки, так как примеси добавляли преимущественно в мелкие монеты.
Автору посчастливилось познакомиться с Глинянским кладом еще до его очистки, и монеты этого клада оказались прекрасной иллюстрацией подобной финансовой политики феодалов. Большие монеты — талеры, флорин, полуталеры и орты — были совсем не испорчены временем, лишь немного потемнели. Но мелкие монеты — полуторагрошевики, гроши и полугроши — настолько густо покрывал зеленый налет, что невозможно было рассмотреть изображения на них. Более того, они буквально тонули в зеленой пыли, которая с них осыпалась. Это давала о себе знать лигатура — медь, ведь такие официально «серебряные» монеты в действительности были на 60―80 % медными. Большие серебряные монеты (так же, как и золотые) участвовали главным образом в крупных денежных операциях. Их брали взаймы, ими выплачивали долги, побежденные платили контрибуцию в талерах. Десятками и даже сотнями лет они лежали недвижимо в государственных и частных сокровищницах. Понятно, что господствующие классы всех стран были заинтересованы в том, чтобы золотые и большие серебряные монеты — деньги богатых — сохраняли высокое качество.
Иное дело — мелкие, разменные монеты, деньги бедняков. Часто властелины, от имени которых выпускались монеты (в нумизматике их называют монетными сеньорами), доходили до того, что их «серебряные» монеты в действительности едва содержали одну десятую часть серебра. Такими, например, были денарии упомянутого уже Сигизмунда III, которые при общем весе около 0,36 г содержали чишь 0,03 г серебра. Очень быстро по выходе из монетного двора такие монеты окислялись, зеленели или чернели. Неспроста в народе их метко прозвали «черными» монетами.
Проба металла измерялась в так называемых лотах, по шестнадцатилотовой шкале. Каждый лог равнялся 62,5 в современных нормах пробирования. Серебро шестнадцатой пробы считалось совершенно чистым, пятнадцатой — содержало 15 частей чистого серебра и одну часть лигатуры, четырнадцатой — 14 частей серебра и 2 части лигатуры и т. д. В тысячных долях пробирования серебро, например, четырнадцати лотов имеет пробу 875. Для пробирования пользовались серебряными стержнями разных проб. На пробирном камне (черном сланце, аспидном камне) проводили одну линию куском серебра или серебряной монетой, а другую линию — стержнем-пробой и сравнивали оттенки обеих линий. Так делали до тех пор, пока обе линии не казались испытателю совершенно похожими. В таком случае серебро или монета имели примерно ту же пробу, что и стержень.
Даже при большом опыте этот способ дает довольно приблизительные результаты — с точностью до ста единиц в современных нормах пробирования, или до одного-двух лотов. Поэтому и проба средневековых монет одного и того же типа нередко довольно сильно колеблется. В наше время применяют совершенно иные методы пробирования монетного металла, в частности химический и спектральный анализ.
Но вернемся к рассказу о работе нумизмата. Помните, весь клад был положен на весы еще перед реставрацией. Теперь, после того как монеты очищены, исследователь снова взвешивает их и подсчитывает, насколько клад стал легче. Понятно, что больше всего потеряли в весе низкопробные и меньше всего — высокопробные монеты. Это необходимо учитывать при определении весовых потерь каждой монеты вследствие коррозии. Однако и на этом взвешивание не заканчивается.
Каждую монету кладут на очень точные аналитические весы. Это поможет установить монетную стопу. Так называется число, показывающее, сколько тех или иных монет изготовлялось из определенного количества металла — монетной гривны. В Польше, например, монетной гривной была так называемая краковская гривна весом около 200 г. Из этого количества серебра при Сигизмунде III чеканилось 7 талеров, или 14 полуталеров, или 31 гданьский орт, или 127 польских грошей, или 540 денариев, — все это с учетом примесей.
Исследователь тщательно измеряет монеты, определяя их диаметр, толщину и т. д. Это помогает установить средние размеры монет определенного типа, что не всегда просто, поскольку, например, монеты раннего средневековья, даже однотипные, вследствие несовершенства техники изготовления могут отличаться размерами.
Определение метрологических характеристик монет, то есть их веса, размера и пробы взвешиванием, обмериванием и пробированием, позволит полнее исследовать роль этих нумизматических памятников в денежном хозяйстве соответствующей эпохи, установить, в частности, стоимостные соотношения между этими монетами на рынке и тем самым приподнять завесу над экономической историей прошлого, не отраженной в письменных источниках.
Атрибуция, то есть установление принадлежности и хронологии тех монет, о которых речь шла выше, не вызвала затруднений. Они хорошо сохранились, и на них можно было легко прочесть имя монетного сеньора, название страны (или города на гданьском орте), дату. Располагая такими данными, нумизмат с помощью справочников и специальной литературы уже более уверенно определит монету: уточнит либо расшифрует ее надписи, которые за неимением места часто давались в сокращенном виде или даже аббревиатурами, назовет монетный двор и имя его управляющего, как говорят нумизматы, монетария. Намного труднее определить плохо сохранившиеся монеты, надписи на которых содержат слишком мало сведений для атрибуции.
При определении поврежденных и плохо сохранившихся монет на помощь исследователю приходят его знания, опыт, чутье, то есть все то, что называют квалификацией ученого. Даже незаметные для постороннего глаза детали часто позволяют специалисту установить происхождение и дату монеты. Например, в украинских кладах XIV―XV вв. часто встречаются пражские гроши — большие для своего времени чешские монеты весом от 3 до 3,7 г и диаметром около 3 см. Причем, как правило, эти монеты, десятилетиями употреблявшиеся в повседневном денежном обращении, настолько истерты, что их надписи (легенды, как говорят нумизматы) и изображения невозможно разобрать (табл. III, 2а, 2б). По размеру, толщине монетного кружка, его фактуре нумизмат устанавливает, что имеет дело с пражским грошем. После этого даже намеков на легенду достаточно для атрибуции монеты. Когда и этого нет, на помощь приходит метрология. Предположим, совершенно истертый пражский грош весит около 3 г и сделан из серебра 700 пробы. Этого достаточно, чтобы определить монету: справочники, составленные на основании изучения большого количества пражских грошей хорошей сохранности, помогают установить, что перед нами пражский грош чешского короля Вацлава IV (1378―1419).
Вплоть до XVI в. европейские монеты в абсолютном большинстве выпускались недатированными, что весьма затрудняет их определение. Не всегда помогает и наличие на монете имени монетного сеньора — в эпоху существования в Западной Европе мелких феодальных монархий имена королей и князей часто повторялись. Например, в первой половине XV в. в Польше выпускались тождественные по внешнему виду и даже по метрологическим характеристикам монеты от имени двух Владиславов — Ягайло (1386―1434) и Варненчика (1434―1444), что очень затрудняет атрибуцию их монет. В средневековой Баварии в течение сравнительно недолгого периода правило семь Генрихов и все они выпускали монеты. Тем не менее современная нумизматическая наука владеет разнообразными методами атрибуции плохо сохранившихся, недатированных и даже анонимных монет (то есть тех, на которых отсутствует имя монетного сеньора). Один из этих методов, метрологический, мы уже описали.
Исключительного успеха в установлении хронологии недатированных монет добился выдающийся советский нумизмат И. Г. Спасский. Изучая русские копейки XVI―XVII вв., он сумел точно установить время и последовательность выпуска этих в преобладающем большинстве недатированных монет. Для этого ученый использовал собственный метод установления технических связей и родства между монетными типами по штемпелям, с помощью которых изготавливали монеты.
…Наконец все монеты клада очищены, взвешены, определены их пробы и размеры. С возможной в каждом конкретном случае точностью установлены места и даты их чеканки. Однако исследователь не спешит приступать к разборке клада — выделять необходимые для пополнения коллекций музеев монеты и откладывать парные экземпляры в дублетный фонд. Ведь он выполнил лишь начальный этап работы — определил и классифицировал монеты клада. Теперь настало время исследовать сам клад в целом как ценный экономический памятник истории.
Кто, как и зачем закапывал монетные клады?
Почему возник обычай хранить ценности, в частности монеты, в виде кладов?
Долгое время ученые считали, что люди закапывали деньги в землю (или прятали иным способом) при приближении какой-либо опасности: набега разбойников, нападения врага и т. п. Эта теория кажется заманчивой. В эпоху феодализма, к которой и относится абсолютное большинство найденных монетных кладов, войны были обычным явлением. Но затем нумизматы обратили внимание на то, что, как правило, монеты