Клан солнца — страница 11 из 40

— Эти вопросы мы решим, — заверил я. — Ну а пока остаётся налаживать более тесную торговлю с востоком. Например, можно продавать туда змеев, которых ты отправлял на запад.

— Не думаю, что на юге будет большой спрос. Там своих разводят, не хуже наших. А если не продавать, мы разоримся. Казне дорого обходится их содержание.

— А как так получается, что у горцев змеев много, если их так дорого содержать?

— Так у них каждый кишлак по два-три змея держит! А как надо на войну, так все слетаются. Вот и выходит целая рать. Могут три-четыре сотни копий собрать.

— Большая сила.

— Если в одном месте собрать, то да. Но чаще всего они группами летают. А чаровников у них мало, и в этом их слабость. Змей же брони не носит, и сбить его — раз плюнуть, если самопал есть. Поэтому я и говорю: они только и умеют, что деревни жечь.

— А если отодвинуть границу в горы? — предложил я идею, которая только что пришла мне в голову. — Почему бы не спалить несколько кишлаков, а остальных не принудить платить дань?

— Хех. Многие мечтали это сделать. Да только пустое это. Сожжёшь их кишлаки, а на следующий год они опять будут там же, где были. Нет, одамларов дань платить не заставишь. В своих горах они хозяева. Чтобы их данью обложить, там надо крепость построить и гарнизон держать. А откуда я столько дружины и денег возьму?

— А можно, допустим, взять в плен их вождей или старейшин или кто там у них есть, и держать у себя в заложниках.

— Тоже пустое, — замотал головой князь. — Легенда есть одна. Якобы далеко в горах живёт великий змей Аджархак, которому поклоняются все одамлары. И пока змей жив, они ни перед кем не склонят голову. Правда ли это, али выдумка — неведомо мне. Знаю я лишь то, что уже тысячу лет князья пытаются покорить горные народа, и до сих пор ни у кого не получилось. Но вылазки мы устраиваем. Особенно когда горцам неймётся, как сейчас. Нельзя же оставить безнаказанным их нападение.

— Значит, хочешь вылазку организовать? Хорошая идея.

— А то! Соберу своих бояр, и полетим.

— Я, пожалуй, присоединюсь.

— Да как тебе будет угодно! Подмога с земли не помешает. У меня часть дружины тоже конными поедет. Можешь возглавить их. Подумаем, на какие сёла набег устроить, и отправимся. Долго тянуть не будем.

— В этом я доверюсь тебе. Ты с горцами давно воюешь — тебе лучше знать. А у меня другие заботы. Караузяк я хочу сделать своей временной резиденцией. В ближайший год эта крепость будет нашим главным оплотом. Если ты, конечно, не возражаешь.

— Мой дом — твой дом, Святослав, — радушно развёл руками Казимир. — Живи, сколько нужно. Завтра велю мою половину на третьем этаже освободить. Воинам и челядинам твоим тоже место найдётся.

— Спасибо, Казимир. Не забуду твою верность, — сказал я. — Вижу, остались ещё преданные люди на востоке.

— Это земля моих предков, и я не отдам её узурпатору. Надо будет драться — буду драться. И да помогут нам боги.

Пока Казимир всем своим видом показывал, что намерен поддерживать меня. Но проблема в том, что земля эта действительно его, и вряд ему важно, кто сидит в восьмистах вёрстах отсюда — великий князь, каган или кто-то ещё. За кем будет выгоднее идти, за тем и пойдёт.

Церемония принесения вассальной клятвы проходила в храме Неба — том самом длинном каменном доме с колокольней в центре, что стояло на главной площади.

Пока разбудили верховного жреца, пока нашли текст присяги, уже начало светать. В итоге церемонию провели утром, позвав на неё всех бояр, что находились в городе.

Кроме Казимира явились пять человек — все в богатых одеждах. Я и сам сменил дорожный наряд на более торжественный. В одном из сундуков нашлись красные сапожки, отороченная мехом шапка и длинная парчовая свита с золотыми пуговицами, рукавами, свисающими чуть ли не до пола, и стоячим воротничком. Очень походило на парадное одеяние.

На церемонии присутствовал верховный жрец Володар — крупный, лысый мужчина с чёрной бородой-лопатой и глубоко посаженными глазами, угрюмо глядящими из-под нависших бровей. Он был одет в длинную тёмно-синюю мантию.

Само действо времени заняло немного. Казимир прочитал вассальную клятву, и я тоже произнёс клятву, которой научил меня перед церемонией Всеслав Игоревич. Затем Казимир с непокрытой головой встал на колено, поцеловал мою руку, после чего я коснулся его головы ритуальной булавой. С этого момента он официально считался моим вассалом и должен был по моему требованию являться, куда надо, вместе со своей дружиной или, если потребуется, давать деньги, а я обязывался защищать его вотчину.

Через пару дней запланировали пир в честь моего приезда. Это мероприятие тоже считалось очень важным.

Разместили нас следующим образом: меня — в спальне на третьем этаже, Всеслава Игоревича — в пристройке с жилыми комнатами на втором этаже. Милену — в другой пристройке, где находилась так называемая женская половина. Слуги ночевали кто на лавках в общих залах, кто в подклете. Моему оруженосцу Молчану пришлось поселиться в горнице на третьем этаже. Выглянув в коридор, я мог легко докричаться до него.

Окна моей спальни смотрели во двор, а вот из широкого коридора, который соединялся с угловой башней и в военное время, наверняка играл роль боевой галереей, открывался вид на склон холма. Отсюда можно было увидеть часть дороги, ведущей на запад, домики предместий и реку с перекинутым через неё длинным деревянным мостом.

Дружинников и их оруженосцев разместили в гриднице — длинном трёхэтажном здании, расположенном на первом ярусе крепости. Помимо гридницы там находились конюшни, тренировочные площадки и дома, принадлежащие, видимо, родственникам и приближённым Казимира.

При свете дня замок выглядел совсем иначе, нежели ночью. Белёные стены были грязными, обильно унавоженные дорожки — узкими и кривыми, во дворе казалось тесно и мрачно. Средневековье, одним словом.

Вдоль крепостных стен были налеплены различные постройки. Некоторые имели по всей длине деревянные террасы на верхних этажах, было много наружных лестниц, загромождавших и без того тесные пространства, а на втором ярусе замка находились скотный двор и княжеские конюшни, отгороженные от главного двора невысокой стеной. Повсюду суетились слуги, коих в крепости оказалось полно. И над всем этим возвышались грозные серые башни.

После утренней трапезы, которая состоялась около полудня, я попросил Казимира показать, где содержатся змеи, и мы отправились на третий ярус. Олеся увязалась с нами, отец возражать не стал. Она только за столом вела себя скромно, а по жизни была бойкой и деловой.

Весь верхний ярус был отведён для змеев. Тут стояли хлева, называемые змейницами, имелась посадочная площадка. По пути я обратил внимание на пороки — огромные баллисты с большими углами наведения, предназначенные для поражения воздушных целей. Почти на каждой башне имелось по такому орудию.

Когда мы вошли в одну из змейниц, в нос ударил запах навоза — резкий, приторный, гораздо противнее, чем лошадиный помёт. Сама змейница же представляла собой длинное помещение с загонами. В отличие от конюшни, загоны были большими и зарешечёнными. За стальными прутьями виднелись уродливые узкие морды с зубастыми пастями и жёлтые змеиные глаза, что угрожающе следили за посетителями.

Мы с Казимиром шли первыми, за нами шагала Олеся, одетая в походный наряд: порты и саржевый короткий кафтан до колен. Голову её украшала широкая узорчатая лента — очелье. Казимир тоже был в оранжевых кафтане и колпаке, и в шароварах. Здесь, как я заметил, оттенки оранжевого пользовались большой популярностью.

Последним шёл змейник Дубина — то же, что конюх, только по змеям. Толстые кожаные перчатки нарукавники защищали его руки. Дубина молчал, а вот Олеся так и норовила вставить словцо, за что удостаивалась от папаши строгих взглядов.

— Прожорливые твари, — говорил Казимир, пока мы обходили загоны. — Одному такому в день двух баранов нужно скормить. Огромные растраты. Вся казна на них уходит. А гадит каждый, как три лошади.

— Они опасны? — я с подозрением посмотрел на одного из ящеров, который недобро косился на меня из-за решётки.

— Если что не так, и руку может оттяпать. Но в основном они смирные. Да и нам-то что бояться? — хмыкнул князь.

— Прожорливые, значит, говоришь?

— Ещё бы! Сами живём впроголодь. Всё твари эти крылатые сжирают. И поэтому ни один великий князь с нас дань и не требовал.

Намёк был более чем прозрачным.

— А теперь и продавать их некому, — завёл старую шарманку Казимир. — Прежде хоть другие князья покупали. А теперь-то кто брать будет? Весь юг перед Добромиром кланяется. Не станем же мы предателю змеев продавать?

Только теперь я в полной мере осознал, какой груз взвалил на себя, решив остаться здесь. Это даже не фирму открыть. Тут надо целое государство обратно отвоёвывать и экономику с колен поднимать, обладая минимум средств и сил. Надо убедить князей последовать за собой, а если не удастся убедить — принудить. Надо организовывать армию, и это притом что я имел крайне слабое представление о средневековом военном деле.

— А управлять змеями сложно? — спросил я, отчасти чтобы сменить тему.

— Если привычный — то же, что лошадью, — ответил Казимир. — А если с непривычки, может, и сложно, почём мне знать? Я с детства летаю.

— Если высоты не боишься, то пустяки, — вставила Олеся.

— Замолчи, дочь! Негоже влезать без спросу, — упрекнул её, наконец, Казимир и повернулся ко мне. — Избаловал я её совсем. Уже и помолчать не может, когда мужчины разговаривают.

— Ничего страшного, — улыбнулся я. — Бывает. А можно попробовать полетать?

— Да пожалуйста! — князь обернулся к змейнику. — Дубина, седлай Ушастого.

На взлётную площадку вывели крупного «птеродактиля», у которого по бокам головы находились выступы, похожие на уши. У других змеев эти бугры были не столь ярко выраженными.

— Этот самый спокойный, — объяснил Казимир. — Мы на нём молодёжь летать учим.