— На что же она надеется сейчас? — я вскочил и нервно заходил по комнате, с хрустом давя осколки разбитой кружки.
— На Мирка.
Напоенный весной воздух посвежел. В небе воцарилась почти полная луна, высеребрив травы и уходящую к деревне тропку. Герзатовые цветы в ее лучах слабо светились, словно тлеющие угли. Легкий ветер срывал лепестки, и они хлопьями снега плавно опускались на землю и угасали. Вокруг деревьев деловито кружились жуки и ночные мотыльки. Тишину нарушали стрекот кузнечиков и заливистая трель соловья. Я сидел на ступенях резного крыльца и смотрел, как загораются огни в окнах. Кто бы мог подумать, что в этом селении столько неженатых парней. Наверное, ни один не забыл поставить на подоконник свечу — символ путеводной звезды, указывающей дорогу к счастью. Вряд ли кто-то всерьез ждал, что Лирна придет именно к нему, но не сомневаюсь, они надеялись…
Ночь невесты. Ночь свободы. Священное право выбора. Никто уже не помнит, откуда взялся этот обычай. Среди знати ходит легенда, будто его давным-давно ввела некая заморская принцесса. Она прилюдно объявила в день свадьбы с гранзанским королем, что уже отдалась пажу, а для жениха-рогоносца династический брак был слишком важен, чтобы отказаться от него из-за легкомыслия будущей супруги. По версии крестьян с Севера, традиция уходит корнями в те времена, когда люди жили в согласии с природой и им не требовались обряды и браслеты, чтобы быть вместе. В южных краях, где поныне чтят мудрых женщин, считается, что здоровые дети рождаются, только если мать потеряла невинность со своим избранником. Сами Знающие учат: любовь для того и задумана богами, дабы от нее появлялось жизнеспособное потомство, и выдавать девицу замуж против воли — грех… Однако авторитета ведуний все же недостаточно, чтобы девушкам позволили самостоятельно выбирать судьбу. Сначала они принадлежат родителям, потом мужу и лишь одну ночь — себе. С кем бы невеста ни провела время от заката до рассвета перед свадьбой — никто не смеет упрекнуть ее.
Безрукая давно ушла, пообещав до утра не возвращаться. Я сказал, что в этом нет необходимости, но она была непреклонна: «Разве ты не мужчина? Или уже женат?». Что ж, наверное, приятнее провести время со знакомыми, чем с Вечным путником. В такие ночи многие покидают свои дома, оставляя сыновей и братьев в одиночестве ждать возможного визита невесты. Люди собираются большими компаниями и ведут задушевные беседы в темноте, поют песни. Должно быть, это весело. Поставленную хозяйкой у окна свечу я погасил: не хотел быть одним из тех, напрасно надеющихся. Сколь ни свят обычай, девушки все же проводят Ночь невесты с женихами. «Это меня не касается. Завтра в полдень поздравлю ее — и уйду своей дорогой». Больше ничего не оставалось. Мы были вместе почти три дня, еще немного — и мой Дар начнет вытягивать из Лирны жизнь. Этого допустить я не мог.
В Школе лучшая пора — ранний вечер, когда занятия уже окончены, а готовиться ко сну еще не время. Можно пойти в оружейную разглядывать блестящие латы и кольчуги, изящные кинжалы с затейливой вязью орнамента вдоль лезвия, тяжелые двуручники и кривые дарлезские клинки, повертеть в руках настоящий охотничий лук, который Наставник обещал подарить, когда мне исполнится десять весен. Или влезть на крышу и смотреть вдаль, любуясь яркими красками, которых так не хватает среди хмурых камней замка. А если повезет — увидеть настоящих нуваров и людей, привозящих из города провизию. Но интереснее всего — кормить птиц, затаив дыхание наблюдать, как птахи жадно склевывают рассыпанные крошки, осторожно приближаясь к раскрытой ладони с угощением.
Громкое чириканье я услышал еще поднимаясь на замковую стену, выбрался на смотровую площадку и увидел крепкого парня со светлыми волосами, забранными в куцый хвостик, в окружении целой стаи пестрых пичуг. Зэйн сидел прямо на полу, привалившись голой спиной к стене и подобрав под себя обтянутые кожаными штанами ноги, и пристально следил за птичьей возней. Странно было застать его за таким занятием — все свободное время Зэйн проводил на стрельбище или в зале для фехтования. Я не любил его: самый старший из пятерых учеников Школы, он был заносчив, часто похвалялся успехами в стрельбе и владении мечом и жестоко высмеивал чужие неудачи. А после того как Наставники почему-то решили новым Югом сделать Хорина вместо стремящегося поскорее заполучить Клеймо Зэйна — этот тип стал и вовсе несносным. Я уже собирался развернуться и уйти искать себе другое развлечение, как вдруг он протянул руку в сторону одной из птиц — и она упала на спину с поджатыми лапками и осталась лежать неподвижно, как замороженная. Ее товарки испуганно вспорхнули на зубцы башни, заинтересованно косились сверху на разбросанное просо, не решаясь к нему спуститься. На полу осталось несколько трупиков.
— Что ты делаешь?! — от моего крика стая всполошилась и взмыла ввысь.
— Распугал, придурок! Дуй отсюда, пока не получил! — зло шикнул Зэйн на меня.
— Зачем ты убил их?
Он посмотрел на небо, досадливо сплюнул и снизошел до ответа:
— Тренировался. Нас все время натаскивают на выброс силы, а отъем даже не показывают.
— Потому что верны уничтожаются именно выбросом…
— А с человеком выгоднее поступить наоборот, — похоже, Зэйну не терпелось продемонстрировать свои познания, и его устраивал даже такой слушатель как я. — Сам подумай! Тогда ты не тратишь Дар, а наоборот, подпитываешь его. Да еще как!
— И что?
Убедившись, что птицы уже все равно не вернутся, Зэйн легко вскочил на ноги и горой навис надо мной.
— А то, что можно целый день есть по крошке хлеба и остаться голодным. А можно — нормально пожрать и какое-то время не думать о еде.
— Хочешь сказать, если враз выпьешь всю жизнь из человека, — догадался я, — Дар на какое-то время успокоится?
— Вот именно! Убей врага — и сможешь провести пару лишних дней с другом, — он с самодовольной улыбкой взъерошил мои волосы. — И ничего ему не станется.
— Откуда ты знаешь?
— В отличие от тебя, я читаю не только то, что наставники подсунут под нос. Во времена Войны континентов наши так и победили: Одинокие косили противников направо и налево, а на своих целыми лунами вообще никак не влияли.
Наставники не подтвердили и не опровергли слова Зэйна. Лишь напомнили, что Одинокие призваны защищать людей, а не губить. А что если это правда? Что если я могу остаться еще на два дня, не рискуя жизнью Лирны? Возможно, этого было бы достаточно, чтобы она по-настоящему полюбила меня… От ненависти к Мирку темнело в глазах. Я никогда не убивал людей, но тогда казалось, что готов убить. Это ведь просто, даже прикасаться к нему не нужно…
В какой-то момент я словно очнулся и испугался собственных мыслей. Пора было ложиться. Нечасто выпадает шанс выспаться под крышей. Поплескавшись в большущей бадье с водой за домом, я, запретив себе даже оглядываться на деревню, направился прямиком в спальню. И замер в дверях.
Заглядывающая в окно луна очертила жемчужным контуром силуэт сидящей на кровати девушки, оставляя лицо в тени. Лирна! Почему она здесь? Хочет насолить Мирку или… Встала и медленно подошла ко мне, поправила пышные локоны, неуверенно потянулась к шнуровке светлого платья. Я остановил ее руку и посмотрел в глаза — темные и бездонные, как звездное небо. И понял, что ждал ее — ждал, не признаваясь в этом себе. Горло пересохло, а сердце грохотало, как кузнечный молот. Ее холодные пальцы подрагивали. Я привлек Лирну к себе, сжал в объятьях, уткнувшись лицом в волосы, пахнущие луговыми травами и яблоневым цветом. Взял на руки, бережно отнес в кровать. Наклонился и осторожно поцеловал в губы. Лирна ответила — робко и неумело, но меня затопило всепоглощающее счастье. Я сдерживал себя, касался ее благоговейно и трепетно, в каждое движение вкладывая переполняющую меня нежность. Слова были лишними — стук сердец, прерывистое дыхание, тихий стон все сказали за нас…
На рассвете Лирна ушла. Остались лишь растерянность и вкус прощального поцелуя на губах. И непонятная горечь. Перед глазами снова и снова возникали в детстве затверженные сроки из Книги Дорог: «Та, чье сердце переполняет любовь к Одинокому, черпает силы из мужа своего. И будет жизнь ее долгой, как у суженого, и не познает болезней и старости…» Я не смел надеяться, что Лирна меня любит, но в одном не сомневался: этой ночью звездоокая хотела быть со мной. Будь что будет. Я принялся торопливо одеваться, с раздражением путаясь в рукавах и штанинах, и уже затягивал шнуровку на втором сапоге, когда вошла хозяйка.
— Грэн? Что произошло?
— Вы говорили, Лирна хочет этого брака. Это неправда! — я вскочил и бросился вон из спальни. Женщина сделала шаг в сторону, чтобы освободить проход.
— Не брака — свадьбы, — спокойно сказала Безрукая мне в спину. — Она попросит у Мирка ключ.
Я остановился.
Если Лирна снимет браслет сразу после венчания — этот медведь к ней даже не прикоснется. Я собирался потребовать у Керена отменить свадьбу — и он бы побоялся отказать Одинокому. Но этого мало: кто знает, не осмелеет ли дядюшка спустя пару лун после моего ухода? Развод же сделает звездоокую свободной — свободной по-настоящему!
— А он отдаст?
Собеседница покачала головой:
— Только не сегодня. Попытается завоевать ее, будет тянуть время. Вы, мужчины, — бесцветно произнесла она, глядя мимо меня, — относитесь к нам как к неразумным созданиям, которые сами не знают, что им нужно. Он думает, появится ребенок — и она сама не захочет уходить.
Едва обретенная надежда рассыпалась. Я со злостью стукнул кулаком о стену.
— Какая разница, чего она захочет? После венчания у нее не останется права выбора!
— Право на выбор имеет тот, кто его делает, — веско сказала Безрукая, потирая культю характерным движением, словно только что избавившийся от оков узник.
Я ужаснулся. Чтобы расторгнуть брак — нужно открыть замок брачного браслета ключом, при свидетелях полученным от супруга. Но для отчаявшихся есть еще один способ. И мне вдруг подумалось, что стоящая передо мной женщина когда-то им воспользовалась. И, похоже, верит, что Лирна поступит так же.