13
…и, наверное, зря я днем спал. Потому что время уже почти двенадцать ночи, родители вовсю дрыхнут, а мне не заснуть. И вправду, как тут заснешь?
Капитальный был денек. Коррида! Первую половину дня, после того как эта способность во мне вылезла, я силищу набирал, тренировался. А потом пришел Алекс, испортил тихий час. Как ни хотелось мне ошарашить его, показать пару чудес, я все же сдержался. Раззвонит везде, растреплется. А мне еще нужно было Жарова хорошим манерам поучить и, главное, с Душманом разобраться. И вообще идеек много. К тому же зачем Алексу мои фокусы, если он, как пришел, сразу прилип к электронной игре. Вещь и в самом деле стоящая, в магазине такую не купишь. Обращаться с ней просто: подсоединил к телевизору — и балуйся с любой из пяти игр. А игры здесь покруче игральных автоматов будут! Цветная картинка, звуковые эффекты, и темы все космические. “Война миров”, “Звездные мстители”, “Метеоритный дождь” — одни названия чего стоят!
Козел этот Алекс! Я знаю — друзей обзывать некрасиво. А чужие пластинки бить красиво? Он мне любимый пласт раздолбал! Я его на медосмотре у Хлумова выменял за пару папиных книжек, а он… Мало Алексу игры было, так он захотел марсиан под музычку сшибать, полный кайф ему, видишь ли, нужен был. А у меня из-за него теперь только конверт остался на память… Да, правильно, что этому олуху ничего не сказал.
А Жаров вообще обнаглел. Я не успел осколки от пласта выбросить, как он мне позвонил. Говорит: “Я уже пообедал и сейчас за магнитофоном заскочу. У меня,— говорит,— день рождения. Только раз,— говорит,— в году”. Ну, Барабанище! Набил емкость котлетами и поплясать захотел, чтобы утряслось.
Решил я ему немножко аппетит испортить. А то еще вырастет эгоистом — все дай да дай. И заодно Алекса научить примерному поведению. Короче, устроил хохму. Сказал Алексу, что быстро сбегаю в библиотеку, и если Жаров заявится раньше, чем я вернусь, то пусть он отдаст ему магнитофон, который стоит в моей комнате. Алекс там среди марсиан резвился, поэтому даже не обернулся, головой махнул и буркнул: “Угу”. Вот тебе и “угу”! Я входной дверью погромче хлопнул, потом потихоньку просочился по коридору в свою комнату, мафон сунул под кровать, а сам сел на тумбочку и осуществил прямой переход. Стал магнитофоном. И когда пришел Петя Жаров, Чернаго оторвался от марсиан и преспокойно отдал меня. Алекс сказал: “Куда бы ты без Токаря, Барабан!” Мне было приятно. А Жаров напомнил, что мы с Алексом приглашены на его день рождения и что часа через два можно приходить — будет много ценных конфет и торт из мороженого.
Как Барабан меня пер! Пыхтел, жиром истекал, руку через шаг менял. И ведь, кабан такой, неаккуратно нес! Два раза о перила стукнул: на моей лестнице и на своей. А по пути чуть не уронил. Я даже обмер весь — после обратного перехода, чего доброго, дефективным бы стал. Но обошлось.
Втащил меня Барабан в квартиру. Полез было в сервант,— наверное за конфетами,— вдруг ойкнул, пробормотал: “Пепси забыл!” — и тут же побежал в магазин. Я ждать его не стал, превратился обратно и тоже ушел. Кстати, тогда мне смешная мысль в голову пришла: эдак можно квартиру обчистить и никто не догадается. Шерлок Холмс ведь давно умер.
Потом я вернулся домой как ни в чем не бывало. Алекс все еще балдел — жал на кнопочки и даже подпрыгивал, когда попадал. Он меня “успокоил”: все в порядке, мол, приходил Жаров и магнитофон унес. Наконец, добив последнего марсианина, оторвался от телевизора и сказал, что пора собираться к Жарову на день рождения, подарок поискать, шею помыть, переодеться. А я ему наврал, что здоровье после “махача” с Душманом подорвано. “Извинись,— говорю,— там за меня, скажи, дескать, у Сашки раны болят и он не придет”. Алекс отнесся с пониманием. И ушел собираться.
На часах — без пятнадцати двенадцать. Первый раз так. Всегда раньше считал, что очень хорошо засыпаю. Только положил голову на подушку, а уже будильник трезвонит. А тут две ночи подряд какая-то ерунда. И сейчас — вообще не заснуть… Пробовал даже баранов считать, но они в козлов вроде Алекса и Жарова превратились и разбежались.
Очень я развеселился, после того как шутку отмочил. Но есть закон: чересчур развеселишься — обязательно какая-нибудь подлянка случается. Так и сегодня. После Алекса, как повелось, Маринка в гости пожаловала. Не может она без меня и дня прожить. И прямо с порога ляпнула: “Ты чего, мотаешь?”
Я ей фингал показываю и мужественно объясняю: “С одним негодяем рассчитался”. Она все сразу поняла: “Душман побил?” И деликатно посочувствовала: “Больно небось?” Впрочем, эта трепотня к делу не относится. Подлянка была совсем в другом. Мы посидели, еще потрепались, я предложил Марине досмотреть мультики, она, дурочка, не захотела. Зачем-то рассказывала, что сегодня на уроках проходили. Я, конечно, про свои новые таланты — ни словечка. Знаю, сорвет в воспитательных целях мне все планы. Потом я вдруг вспомнил о старом магнитофоне — чего это он у меня на антресолях пылится — и предложил Марине вместе бизнес сделать. Всего-то от нее требовалось поспрашивать у женской половины класса: может, нужен кому аппарат? Заодно и порекламировать. В хорошем ведь состоянии! И продаю по дешевке. Я Марину бы не обидел, целый год, нет — всю четверть у меня бы задарма мороженое кушала. Так она от злости на цаплю стала похожа, смотрит на меня, как на лягушонка. Сказала, что я такой же скучный пройдоха, как Хлумов, и что вещи мои теперь интереснее, чем я сам. Швабра! И я еще работал на нее, сочинения клепал… Кстати, чего она на Хлумова взъелась? У него дома, между прочим, персональный компьютер есть, вернее, у его папы, и Хлумов с этим компьютером умеет обращаться. Развлекается вовсю, в игры играет. А мой папа явно иссяк в смысле денег…
Я вздохнул. На будильнике было ровно двенадцать В этот момент…
14
…раздался звонок в дверь. Саша еще раз посмотрел на часы и удивился. Кто мог прийти в такую поздноту? Он подождал. Родители почему то не всполошились и вообще никак не отреагировали. Крепко спали, наверное. А может, звонок прозвучал именно для Саши? Треньканье повторилось, и он, нехотя выбравшись из-под одеяла, побрел открывать.
— Кто там?
“Инспектор”,— ответил низкий, очень солидный голос. “Пойти разбудить родителей”,— мелькнула мысль. Саша тут же одернул себя: “А я что, маленький?” И открыл.
Вместо здоровенного мужчины, соответствующего такому голосу, на пороге стоял человечек в строгом костюме — ростом не больше Саши.
— Вы откуда? — растерянно спросит Токарев
— Я с чердака,— серьезно ответил гость.
“Из ЖЭКа,— решил Саша. — Шутит”. И сказал:
— Сейчас позову родителей.
Инспектор остановил его:
— Я к вам, номер двадцать три.
— Какой номер? — не понял мальчик
— Из второй квартиры,— объяснил инспектор — Третий человек. Получился учетный индекс двадцать три, то есть ваш.
Он вошел в квартиру и по-хозяйски направился в Сашину комнату со словами: “Следуйте за мной”. Саша пошел за ним, завороженный. Инспектор закрыл дверь комнаты, забрался с ногами на постель, затем достал откуда-то из под пиджака ворох документов и начал их просматривать Был он весь какой-то пухленький, пузатенький, словно бы и не настоящий, и вместе с тем очень уверенный, серьезный, деловитый
— Я пришел составить протокол,— строго заметил он — Ты мне сейчас признаешься, учетный, а я зафиксирую показания.
— Вы из милиции?— пролепетал струхнувший пионер. — Но я ничего такого… Честное слово! Я еще ничего не продавал.
Гость поморгал.
— Я с чердака. Вы не расслышали? Следите за губами: с чер-да-ка!
Саша струхнул еще больше. Бандит? С чердака…
— Вы обвиняетесь,— буднично сообщил бандит.— После подтверждения вашей вины вам грозит полный демонтаж.
— Я не виноват,— возразил Саша испуганно.
— Бездоказательно. Факты, разумеется, против вас. Саша немного успокоился. Бандиты так себя не ведут. В журнале “Искатель” про них все написано. Бандиты говорят небрежно, скверно ругаются, растирают сапогом окурки и к тому же постоянно сплевывают.
— Нет никаких фактов! — возмутился он.
— Вам следует это доказать.
— Кто обвиняет, тот и доказывает,— сказал Токарев. Он хорошо знал, как ведется следствие. Папин друг дядя Сева рассказывал. Еще такие слова употреблял… как же это… “А-а!” — вспомнил Саша и вслух уточнил: — Презумпция невиновности.
— Не поможет, двадцать третий. Ты виновный. Я тебя сейчас обвиню и дам два дня, чтобы ты попытался оправ даться. Как и положено.
— Слушайте! — Пионер справедливо рассердился.— Что за двадцать третий, не нравится мне эта кликуха! Меня зовут Токарев!
А сам подумал: “Псих какой-то”.
— Неподотчетных допускается маркировать именами собственными,— немедленно откликнулся инспектор.— Параграф сто пять хозяйственного кодекса.
— И доказывать я ничего не стану! И вообще, спать пора.
— Правильно решили, Токарев,— приветливо сказал человечек.— Доказывать вам нечего. Уверяю вас, чистосердечное признание облегчит ваш демонтаж.
И вдруг он стал заметно больше. Будто спохватившись, он тут же уменьшился и некоторое время как-то вибрировал, пока не принял прежние размеры. Саша обомлел. Гость после паузы продолжил:
— Перейдем к сути. На вас поступила вопиющая жалоба по поводу принудительного выселения части граждан, проживавших в этой квартире, в ночь с первого на второе сентября.
— Каких граждан? — удивился Саша.— Нас здесь трое.
— Позвольте,— немедленно возразил инспектор.— Здесь числится…— он засунул руку глубоко за пазуху, неловко покопался там и вытащил какую-то бумажку,— минуточку… тысяча двести семь граждан. Между прочим, такие, как вы, здесь не числятся. Вы идете по другому списку, по инвентаризационной ведомости стихийных сил. Вот, пожалуйста: человек номер один, номер два, номер три, то есть вы, кошка, кактус… “Псих,— окончательно решил Саша.— Бывают такие деловые психи, дядя Сева рассказывал”.
Часть указанных граждан,— продолжал псих,— была преступно вытеснена из своих клеток и теперь вынуждена ютиться на свалке. Жалоба поступила от них.
— Ладно, все ясно,— ухмыльнулся Саша.— Лично я никого не выгонял. Может, родители? Пойду разбужу…
Он подошел к двери и дернул за ручку. Ручка не шелохнулась. Он надавил изо всех сил. Тот же результат. Дверь было не открыть.
— Двадцать один и двадцать два не участвуют,— произнес ему в спину инспектор-псих.— А мы с вами разговор не окончили.
Саша повернулся. В нем опять шевельнулся страх. Кто сидит на его постели? Не бандит, не милиционер и не псих…
— На вас, Токарев, еще имеется справедливая анонимка,— невозмутимо продолжил странный товарищ.— Документ проверен — факты подтвердились. Установлено, что вы самовольно пользовались клетками. Теперь вы обязаны, во-первых, немедленно отказаться от применения незаконно присвоенной способности, во-вторых, отчитаться об обстоятельствах присвоения вышеуказанной способности. Можете ли вы что-нибудь ответить по существу выдвинутых обвинений?
— Я не знаю,— растерянно ответил Саша.
— Тогда вы имеете право сфабриковать доказательства своей невиновности. Срок — два дня. А теперь распишитесь в протоколе.
Инспектор протянул бумажку, которую только что заполнил. Там значилось: “Я не знаю”. Таковы были Сашины показания.
Токарев повиновался. Никто никогда не просил его расписаться! Ему наконец стало интересно. Визит был явно неспроста, присутствовала какая-то тайна, и это было здорово. Очень важный вопрос встал перед ним: “Кто живет вместе с нами в квартире?” Но посетитель уже соскочил с его кровати и бодро направился к выходу.
— Ждите завтра,— сказал инспектор, выходя из квартиры.— Вы поставлены на учет. А у меня много работы.
И пошел вверх по лестнице. Ну денек! Взбудораженный, Саша вернулся в комнату, лег и…