Коэн видел все это обрывками, периферийным зрением. Посредник занимался собственными противниками – болотные полчища прибывали. Вот со стеной поравнялась первая башня. В бой пошли отборные силы Свенельда – вепри и медведи.
Сила болот велика.
Не помогли ни льющееся со стен масло, ни град камней, ни доспехи, ни оружие. Закованные в тяжелую броню медведи обрушили на дружинников Ратимира молоты, булавы и двуручные секиры. Вепри с легкостью вспарывали клыками животы людей, прорывая кольчуги и кожаные доспехи. Стремительные пумы уклонялись от стрел и, прыгая, наносили жуткие раны.
Защитники дрогнули.
Снизу донесся тяжелый удар и грохот цепей – перевертни подтянули таран. Когти наполовину перекинувшегося пардуса едва не своротили Коэну челюсть. Волшебник рефлекторно дернулся назад, ощутив скулой слабый ветерок. И, не задумываясь, опустил на спину врага посох. Хрустнул позвоночник, тварь упала и конвульсивно задергалась в луже чужой крови.
Дважды затрубил рог.
Ратимир призывал дружину к отступлению.
– В замок! – крикнул Коэн.
Его услышали. Мерт, Сдвиг и все, кто уцелел в бойне на стене, начали отходить.
Дождь не успокаивался. Один из дружинников поскользнулся на крутых ступеньках и рухнул вниз. Послышался удар о мостовую.
Башни стыковались вровень с бруствером, оттуда текли нескончаемые партии болотных воинов. Мерф собрал огромную силу. В отступающих дружинников полетели стрелы. Коэн выставил незримый барьер, прикрывая своих людей, Трибора и Вестаса. Мельком увидел перекошенное от страха лицо паренька, сидевшего у очага в надворотной башне. Плечо его было разодрано.
Потом последовало бесславное бегство через городской лабиринт. Свенельд отправил по следу людей волчьи бригады. Не стаи, а дисциплинированные бригады, вооруженные короткими клинками, дротиками и ножами. Отступающих загоняли, словно скот, резали в переулках и темных арках.
Отряд Коэна чудом уцелел в этом хаосе. Основной урон волкам наносил берсеркер. Топоры северянина описывали размашистые траектории, сносили головы, разрубали противников надвое. Посредник ужаснулся мощи этого человека и клокочущей внутренней ярости. Сдвиг нес войску Свенельда такие опустошения, что оставалось лишь молча восхищаться.
Преследование велось не только в ущельях улиц, но и на крышах домов. Барсы, махайроды и степные коты, призванные Турмом с верховьев Индра, мчались по черепичным скатам, мягко спрыгивали на плечи бегущих дружинников, перегрызали им глотки и отрывали головы. Гибкие тела мелькали в неровном свете фонарей, молниями метались среди балконов, арочных провалов и нависающих над переулками эркеров.
Городской лабиринт оказался смертельной западней для сотен защитников Крумска. К подножию замковой горы вышли немногие. Промокший насквозь Коэн ощутил акустическую волну, прошедшую по соседней улице, – рлок атаковал оборотней. В круге света от фонаря на углу Литейной улицы посредник приметил фигуру в рваном балахоне. Мастер ножей прикрывал отход своих соратников, небрежно разбрасываясь руническими клинками. Ножи храмового стража жили собственной жизнью – замедлялись и ускорялись, двигались по спиралям и дугам. Оборотни катились по булыжной мостовой, их кровь смешивалась с потоками дождя, питала ненасытные чрева полуночных богов войны.
Под горой все изменилось.
Воздух задрожал, дождевая завеса начала распадаться. Коэн остановился, чтобы взглянуть на происходящее. И улыбнулся. Посреди рыночной площади, окруженной старинными домами и арочными провалами, открывался портал. И этот портал не сулил оборотням ничего хорошего.
Глава 9Дом воинов
Под ногами Ольгерда скрипели доски. Он шел через деревянный город, сопровождаемый верным рлоком. Дзуары Кратерного моря спокойно относились к чужестранцу – они и прежде встречались с пришельцами из других миров. Донбрандар был на редкость толерантным городом, ведущим торговлю с несколькими планетами одновременно.
Всюду простирались мачтовые заросли. Ольгерд даже моря не видел – оно было абстракцией, чем-то далеким и непостижимым. В блеклом, чуть голубоватом небе средь бела дня проступали звезды и едва заметный серпик луны. Дышалось как в горах, хотя море раскинулось в низине. Вячеслав что-то говорил об особенностях местного воздуха, но Ольгерд понял лишь половину сказанного. Кажется, плотность здешней атмосферы ниже, чем на Тверди. Что-то вроде этого. А еще над головой висело красное солнце. Кровавый диск, разбухший до безобразия. Правда, тепла от этого не прибавлялось – в городе было сыро и прохладно. Дикое сочетание красного солнца, бледного месяца и далеких звезд сбивало с толку.
Город, по которому шел мастер ножей, сложно было назвать городом. Постоянная качка, скрип и отсутствие твердой земли раздражали. Да, Ольгерд подолгу летал на «Мемфисе» под командованием Коэна, но это другое. К воздуху он привык быстрее. На кораблях же будущий Хозяин Дверей плавал редко. Не сразу он привык и к чувству необыкновенной легкости. Шаги были упругими, поначалу мастер ножей даже подпрыгивал. Этому тоже имелось объяснение – сила тяжести на Дзуаре меньше, чем в Преддверье. Через несколько сотен шагов Ольгерд научился расслабляться и приноровился к новой реальности. А вот Рык откровенно забавлялся – одним махом перепрыгивал каналы, игнорируя мосты и настилы.
Корабли в Дорбрандаре были какими-то странными. В Преддверье так не строят. Мачты – слишком высокие. Дверные проемы – узкие, расширяющиеся кверху. Ступени трапов непривычно крутые – на первом же спуске Ольгерд споткнулся. Никаких украшательств. Предельный аскетизм, угловатость, простота. У мастера ножей сложилось ощущение, что местные корабелы экономят на материале и возводят лишь самые необходимые надстройки. Учитывая каменистый ландшафт и скудный растительный мир Дзуара, этому не приходилось удивляться.
Местные наречия никто из Хозяев Дверей не учил. Большинство дзуаров свободно разговаривали на тер – эхо принадлежности к великой империи. Язык Демиургов не звучал лишь в глухих деревушках и на затерянных горных перевалах.
Но самое непостижимое – люди. Точнее, существа. Чужаки, иномирцы. Называй как хочешь, суть не меняется. Бледнокожие, очень высокие, с нечеловеческими чертами лица. Руки и ноги – все на месте. Вот только двигались дзуары по-своему. Плавно, перетекая из одной точки в другую. Словно просачивались сквозь пространство. Некоторым горожанам Ольгерд едва доставал до груди. Назвать этих существ мускулистыми нельзя – их конечности были довольно тонкими. Ближайшее сравнение – ветки, обтянутые кожей. Но неведомый автор «Дневника» писал, что это обманчивая хрупкость. Кости дзуаров тонкие, но очень прочные. Много сочленений, гибкие суставы. Поэтому вступать в схватку с теми, кто принадлежит касте боевых Домов, опасно. Впрочем, не только поэтому.
Ольгерд направлялся к исполинскому кораблю, стоящему на приколе в половине стадии от него. «Дневник» уверял, что здесь расположилась администрация воздушного порта. Переговорив с местным начальником, можно устроиться разнорабочим на грузовой дирижабль. Деньги Тверди в Дорбрандаре не котировались, так что работа на дирижабле – единственный способ выбраться из кратера. Имелись и обычные корабли, но они не ходили дальше Кольца. Придется вновь пересаживаться, а жители Кольца не столь дружелюбны и с меньшей охотой нанимают пришлых.
Мастер ножей слышал о дирижаблях в одной из трордорских таверн. Внешне эти штуки напоминали браннеров. Вот только браннеры были исполинскими живыми организмами, которым требовались погонщики. А дирижабли – это надутые горячим воздухом или особым газом мешки, влекомые вперед силой вращающихся лопастей. Коэн говорил, что в Предельных Чертогах дирижабли – основной вид транспорта. Что-то подобное пытались создать и трордорские ученые, но до сих пор терпели неудачи.
На Дзуаре дирижабли свободно бороздили воздушный океан. Самое непостижимое в этих махинах – размер. Дирижабль вдвое превышал по габаритам среднего облачного браннера. Один такой мешок проплыл над Ольгердом, полностью заслонив кровавое солнце. Металлические лопасти вращались, слившись в сверкающие круги. Гондола многократно превосходила вместимостью «Мемфис». Крошечные фигурки дзуаров ползали в такелажной сетке, что-то деловито подтягивали и проверяли. На дне гондолы красовался желтый треугольник – примитивный символ корабельного города.
По дороге Ольгерд не встретил ни одной вывески или указателя. Это было непривычно для человека, живущего в мире букв и символов. Дзуар отличался тем, что его жители не знали письменности. Ну, привычной письменности. Легендарные воины обладали совершенной памятью и подобием коллективного сознания. Сведения передавались мысленно и навсегда откладывались в умах. Контракты не подписывались. Дзуарам была известна математика и геометрия, их корабелы работали с чертежами. Для этого использовалась сложная система обозначений, напоминающих клинопись. Но буквы в местной культуре отсутствовали.
Ольгерд поднялся по очередному трапу и остановился перед дощатой дверью. Проем имел очертания трапеции.
На дирижаблях существовало две вакансии, на которые можно было претендовать без особых навыков. Первая – грузчик. Тяжелая и низкооплачиваемая работа, слабая каста. Тебя ни во что не ставят. Твоя жизнь ничего не стоит. Вторая вакансия – охранник. Получить ее можно лишь одним способом – победить на «собеседовании» представителя местного Дома воинов. Идти вторым путем автор «Дневника» категорически не рекомендовал.
Ольгерд решил не придерживаться этого совета.
Собравшись с духом, мастер постучал в дверь. Кусок стены сдвинулся в сторону. Ага, значит, вы тоже любите ширмы. На Ольгерда сверху вниз смотрел дзуар, одетый в хламиду свободного кроя.
– Чего тебе? – спросил чужак, обратившись к Ольгерду на тер. Глаза собеседника сузились – он заметил рлока, улегшегося на палубе за спиной непрошеного гостя.
– Хочу наняться, – ответил Ольгерд.