Клиника представляла собой большое трехэтажное, обсаженное пальмами здание на Кэньон-роуд, в стороне от шоссе.
Нам даже не пришлось звонить в дверь. Как только мы поднялись на крыльцо, нам открыла медсестра — высокая, худая, темные волосы собраны в пучок на затылке. Она улыбнулась и по ее желтым зубам я сразу поняла, что она заядлая курильщица.
— Пожалуйста, следуйте за мной.
Мужчина средних лет в белом халате шел нам навстречу по коридору.
— Так... Ты, должно быть, Миранда. Очень приятно.
У него были прозрачные голубые глаза и волосы цвета спелой пшеницы. Он говорил с приятным британским акцентом. Казалось, он рад меня видеть. О себе я этого сказать не могла. Я бы вообще не приехала сюда, если бы не была больна. Тяжело больна!
— Как у тебя сейчас со зрением?
— Нормально.
— Больше ничего не расплывается перед глазами?
— Нет.
— Прекрасно. Садись, Миранда. Джин возьмет у тебя кровь на анализ, а пока мы с тобой говорим.
Он провел меня в процедурную, где Джин начала закатывать мне рукав.
Доктор продолжал болтать:
— Ты не должна волноваться, Миранда. Конечно, болезнь серьезная, но мы можем вылечить ее. Вылечить тебя.
— Но в школе... в компьютере я прочла...
Он рассмеялся:
— Ну, это старые данные. Мы разработали новое направление в лечении генетических заболеваний. Возможно, тебе понадобится новая печень. Именно там опухоль разрослась наиболее сильно. Это странно. Обычно сначала опухоли поражают другие органы. В любом случае, цвет лица у тебя совсем не желтый, значит, печень все еще функционирует нормально, учитывая... В любом случае не волнуйся! У нас есть для тебя печень. А все другое мы вылечим.
— Но...
— Никаких «но»! Если понадобится заменить легкие и почки, мы и это сделаем. Ты, наверно, слушала разные медицинские передачи по телевизору и у тебя вопрос, как мне удастся найти органы, полностью совместимые с твоим организмом? Считай, это мой маленький секрет. Однако к концу года ты и думать забудешь о своей болезни.
Пока мы беседовали, медсестра взяла у меня кровь. Доктор посветил мне в глаза маленьким фонариком.
— Причин для беспокойства нет. Правда, для нас происшедшее довольно неожиданно, но мы к этому готовы. А теперь тебе пора в школу. Не следует запускать учебу.
Не успела я оглянуться, как мы уже ехали в машине в школу.
— Слушай, — обратилась я к маме, — тебе не кажется, что он напоминает сумасшедшего ученого. Ему следовало бы попить валерьянки, чтобы немного успокоиться.
Мама рассмеялась — впервые с тех пор, как на нас свалилась эта беда.
— Ты же слышала, что он сказал. С тобой все будет хорошо.
— Но когда он найдет органы, которые мне абсолютно подходят? И не придется ли мне потом весь остаток жизни сидеть на таблетках, чтобы не произошло отторжения? Я слышала по телику...
— Он же сказал, что соответствие будет полным. Твой организм не отторгнет новые органы. Никаких таблеток не понадобится. Ты будешь, как новая.
— Но как он найдет такие органы?
— У него они уже есть, — несколько раздраженно ответила мама. — Не задавай вопросов. Просто скажи «спасибо».
— Это благодаря папе? Он нашел подходящие органы в одной из своих больниц? Когда кто-то умер? Но я слышала, что донорские органы при трансплантации следует использовать немедленно. Сразу после того, как донор умер.
— Твой папа действительно помог, — быстро ответила мама. — Ведь у него столько клиник, большие связи. И, я думаю, они нашли способ сохранить эти органы... Впрочем, я не спрашивала. Но доктор Муллен — очень крупный специалист.
— Я никогда не слышала, чтобы чужие органы могли идеально соответствовать другому организму, — настаивала я. — Разве только у близнецов или что-то в этом роде...
— Прекрати! — внезапно взорвалась мама. — Довольно вопросов!
Эта ее вспышка поразила меня. Мама всегда была готова все мне объяснить, мы обсуждали любой предмет. Она никогда не обрывала меня, напротив, одобряла, если я задавала вопросы.
Я уставилась на маму. Что происходит?
Глава 5
В школе я появилась в середине урока английского. Миссис Дромбоски говорила о Калибане.
— Шекспир описывает его как «дикого и уродливого раба». Поэт явно не боится создать такое нелепое и безобразное чудовище. А как вы считаете, есть ли в Калибане что-то симпатичное?
— Мне его жалко, — сказала Эмма.
— Он попытался напасть на Миранду, — жестко отрезала Сьюзен. — Не за что его жалеть.
— Он говорит, что поумнеет, — возразила Эмма. — Он развивается, он меняется.
— Чудовище — оно и есть чудовище, — настаивала на своем Сьюзен.
— Миранда, а ты что думаешь? — обратилась ко мне миссис Дромбоски.
«Если бы не мы — я, Эмма и Сьюзен, — то миссис Дромбоски не с кем было бы вести урок, — внезапно подумала я. — Никто больше не участвует в обсуждении». Я оглядела класс. Каждый занимался своими делами. Селена была поглощена одним из своих кровавых детективов, спрятанным под томом Шекспира, Тод спал, Хуан делал домашнюю работу по математике, Мишель и Лара обменивались записками, Джейсон просто уставился в пространство... Поэтому, если бы не мы трое, то остальным волей-неволей пришлось бы обратить внимание на происходящее на уроке. Неудивительно, нас хвалят — не потому, что уважают или любят, а потому, что мы им полезны. И как это я раньше об этом не думала?
— Миранда, ты с нами?
— Чудовища необходимы, — ответила я, — чтобы мы могли их презирать и преследовать.
«Как это подходит ко мне, — подумала я. — Ведь, по сути, я теперь чудовище. Если бы люди могли заглянуть внутрь моего тела, пожираемого отвратительными опухолями, они бы меня возненавидели».
Миссис Дромбоски удивленно подняла брови:
— Возможно, и так, Миранда, но тебе не кажется, что это несколько бессердечно?
Я пожала плечами.
После урока мы вместе с Эммой и Сьюзен направились в математический класс.
— Я сейчас кое-что поняла, — начала я.
— Что? — спросила Эмма
— Все остальные ...
— Классно вы выступили на уроке, — окликнула нас Мишель.
— Да, здорово, — поддержал ее Тод, поравнявшись с нами.
— Так что ты хотела сказать? — спросила Эмма, поскольку я не закончила фразу.
Я взглянула на Тода и решила отложить изложение своей теории до более удобного случая, когда мы будем одни.
— Нет, ничего, — ответила я.
— А где ты была? — поинтересовался Тод. — Ты ведь никогда не опаздываешь.
Я никак не могла придумать причину опоздания — сказать правду я не могла, но не могла и соврать.
— У ее матери сломалась машина, — пришла мне на помощь Эмма.
— Неужели? Вот неприятность! А что с ней случилось?
Машина моей матери ужасно интересует Тода. Думаю, расскажи я ему, что случилось со мной, он бы не проявил такого интереса.
— Ничего особенного, просто какая-то деталь стала барахлить. Компьютер это обнаружил. Пришлось ехать в гараж, чинить. Такое иногда бывает с новыми машинами.
Эмма умеет врать, хотя чему удивляться: у нее столько практики с родителями.
День тянулся своим чередом. Чувствовала я себя странно. То забывала, что больна, и все казалось мне нормальным. То вдруг вспоминала, все сразу становилось ужасным и хотелось плакать. Несколько раз я действительно не могла сдержать слез, и мне приходилось прятаться. А потом я начинала беспокоиться о предстоящем концерте. Возможно, это будет мое последнее выступление, и мне не хотелось провалиться.
После уроков мама сразу забрала меня из школы, чтобы я успела поесть и подготовиться к концерту. Я пошла в свою комнату собрать предметы для макияжа, но нигде не могла найти свою тушь. Небось опять Эмма, подумала я. Нет, конечно, она не ворует, просто иногда пользуется моей косметикой и машинально бросает ее к себе в сумочку. Я пошла в мамину комнату, чтобы взять ее тушь. Проходя по коридору, я услышала, как мама в спальне говорит с Лорной.
— Что она сказала? — Это был мамин голос.
— Она, конечно, удивилась. Она не помнит, чтобы была там.
Я замерла у двери.
— Я смотрела фотографии в других альбомах, — это вновь говорила мама. — Я была так расстроена. Наверно, снимок был у меня в руках, когда я смотрела альбом Миранды, и я нечаянно оставила его в нем.
— Альбомы следует держать под замком, — заметила Лорна.
— В этом нет никакой необходимости. Миранда никогда не роется в моих вещах.
— Но эта фотография удивила ее. Поэтому не рискуйте. Давайте я уберу альбомы в шкаф, в ящик, который запирается.
— Ладно, — вздохнула мама.
— Так надежнее, — продолжала Лорна. — Альбомы будут в вашей комнате, где вы всегда сможете их посмотреть. Пойду принесу.
Шаги Лорны направились к двери. Я не знала, что делать. Ясно, разговор не предназначался для моих ушей. Инстинктивно я немного отступила на несколько шагов. Когда Лорна выходила из комнаты, она, вероятно, подумала, что я только сейчас подхожу к двери.
Я быстро прошла мимо нее в мамину комнату.
— Мама!
— Что, дорогая?
Я хотела спросить ее о разговоре с Лорной, но не смогла.
— Мне нужна тушь для ресниц.
Она достала тушь и протянула мне.
— Ты уже все собрала?
— Нет.
Я помолчала, решая, стоит ли продолжать.
— Я видела фотографию вчера ночью, в альбоме. Я в комбинезоне перед каким-то старым замком. Где это? Я абсолютно ничего не помню.
— Ах это!
Ее лицо вспыхнуло. Что же происходит?
— Это!.. — повторила она. — Разве ты не помнишь? Это не настоящий замок. Тебя фотограф снимал, замок здесь — всего лишь декорация. А комбинезон мы на тебя надели так, шутки ради.
— Да? — удивилась я, напрягая память. — Не помню.
— Ну и что? Бог с ним. Если бы ты действительно посещала настоящий замок, ты бы не забыла, правда? А этот старый, глупый снимок... Чего тут помнить. Ну, ладно, иди собирайся.
Я вернулась с тушью в свою комнату и уселась на кровать, не зная, что и подумать. Мне нужна была Эмма. Я набрала ее номер.