— Но мне никогда не нужно было обманывать их.
— До нынешнего случая.
Я была в замешательстве. В каком-то смысле Эмма была права — я действительно пыталась выяснить правду. Я прямо спросила маму про ту фотографию. Если она не скрывает ничего, то зачем прятать от меня альбомы? Но ведь мама до сих пор никогда не лгала мне! Зачем же ей делать это теперь? Во всем этом я не видела никакого смысла. В комнату вошел папа.
— Я думал, вы пошли смотреть кино.
— Мы собирались, — ответила я, — потом стали смотреть фотографии.
Тут мне в голову пришла мысль. Может быть, мама не говорила ему про историю с тем снимком, и если я спрошу его, то он прямо ответит на мой вопрос. Возможно, он подтвердит мамин рассказ про фотографа. А мама тогда покраснела не потому, что врала, а по какой-то другой причине: например, ей просто стало жарко.
Мне очень не нравилась идея Эммы обыскивать мамину комнату!
— Папа, — начала я. — Я прошлой ночью смотрела альбомы с фотографиями и увидела снимок, где я стою на фоне какого-то замка. Но я совсем не помню, где это было.
Я не стала рассказывать ему мамину версию.
— Ты стоишь на фоне замка? — переспросил он. — Действительно? Дорогая, я не уверен... А сколько тебе примерно лет на этом снимке?
— Не знаю. По-моему, не больше десяти. И я одета в комбинезон. А я никогда в жизни не носила комбинезоны. Ни в одном альбоме нет фотографий, где бы я была так одета.
— Да, наверно. Хм... Я не знаю... Точно не помню... Возможно, снимок сделан во время поездки в Англию.
— Папа! Когда мне было десять, мы ездили в Грецию!
— Ну, значит, это было там. В Греции полно старых замков. И ты наверняка носила комбинезоны, просто забыла.
Сердце у меня упало — он говорил совсем не то, что мама. Почему?
— Тогда почему мама сказала, что это был просто макет для заднего плана, и почему она сразу же забрала у меня эту фотографию? — спросила я.
Отец с удивлением уставился на меня.
— Миранда, если мама уже объяснила тебе про тот снимок, то зачем ты спрашиваешь меня?
Я молчала.
— Миранда!
— Папа, я не уверена, что она сказала мне правду! — выпалила я.
— Миранда! Разве мы когда-нибудь тебе лгали?!
Тут Эмма встала и, сказав, что ей хочется пить, выскользнула из комнаты. На самом деле, я думаю, она просто чувствовала себя неловко, вынужденная сидеть и слушать наша препирательства.
— Да, вы меня никогда не обманывали, — признала я. — Но теперь вы ведете себя очень загадочно. Например, каким чудесным способом вы собираетесь вылечить меня от неизлечимой болезни? И мне кажется, что мама сказала мне неправду про этот снимок. Ты прав, она никогда не говорила неправду. А тут покраснела, и у нее был такой вид, словно она прямо на ходу придумала эту историю.
Папа покачал головой:
— Мы все очень нервничаем, дорогая. Возможно, тебе в поведении мамы почудилось то, чего там и в помине нет.
— Тогда почему ты не помнишь, откуда этот снимок?
— Миранда, я не видел фотографии. Она была сделана давно. С какой стати я должен ее помнить? И почему ты должна ее помнить?
Он сел рядом и взял мои руки в свои.
— Мне кажется, ты раздуваешь историю на пустом месте. Ты, конечно, нервничаешь из-за болезни и предстоящей операции. И естественно, начинаешь тревожиться из-за какой-то глупой фотографии.
— Тогда почему Лорна решила запереть на ключ эту глупую фотографию, чтобы я не могла ее видеть?!
Это вырвалось у меня само собой. Отец побледнел и отпустил мои руки.
— Я слышала их разговор с мамой, — торопливо продолжала я. — Они так волновались из-за этого снимка, что решили запереть его и еще какие-то в маминой комнате.
Я замерла, надеясь, что услышу правдоподобный ответ. С минуту отец молча смотрел в пол. Потом встал.
— Я схожу за мамой. Не знаю, в чем тут дело, но, думаю, мы вместе во всем разберемся.
— А Эмма?
— Она пока подождет в твоей комнате, посмотрит телевизор. Надеюсь, она не будет возражать. Я сам зайду скажу ей.
Когда он выходил из гостиной, его плечи были низко опущены, как будто он очень устал.
Я не сомневалась, что Эмма разозлится на меня. Наверняка она уже предвкушала, как мы будем обыскивать мамину комнату. Но я не могла. Папа прав — будет лучше, если мы поговорим. Родители всегда говорили мне правду. Должно быть какое-то логичное объяснение происходящему.
Глава 7
Я сидела и ждала, когда придут родители. Как они все это объяснят?
Машинально я листала альбом. До сих пор мне в жизни везло. Очень везло! У меня были такие прекрасные отношения с родителями. У меня были все преимущества, которые только могут обеспечить деньги: модная одежда, поездки, платные занятия. Да, мне очень везло — до последнего времени.
Ждать пришлось довольно долго — 10 или 15 минут. Я уже начала подозревать, не сговариваются ли они, чтобы их истории совпадали иначе почему они не пришли сразу? Наконец они появились.
— Извини, дорогая, — сказала мама. — Я была в душе.
Волосы у нее были влажными.
«Ты становишься параноиком, — сказала я себе. — Прекрати! Выслушай, что они тебе скажут. Все должно проясниться».
— Папа сказал мне, что у тебя возникли какие-то подозрения, — начала мама.
— А у тебя бы на моем месте они не возникли? — парировала я.
— Да-да, возможно, — согласилась она. — Но, Миранда, ты не должна так накручивать себя. Это не улучшит твоего здоровья.
— Просто скажите мне, что происходит, — потребовала я, чувствуя себя ужасно усталой.
— Разговор, который ты слышала, он был... о некоторых глупых снимках, которые мы сделали с папой... мы тогда оделись в нелепые костюмы... дурачились... в общем, ерунда. Родители вовсе не обязаны рассказывать детям про свое глупое поведение.
Я взглянула на папу. Вид у обоих был смущенный. В самом деле, если они решили подурачиться, вряд ли им хотелось, чтобы я узнала об этом. И все же это не объясняет, почему они с Лорной вели себя, как заговорщики? Зачем запирать эти глупые снимки?
— А зачем было запирать снимки? — спросила я, внимательно глядя в глаза маме.
Она не покраснела, как в тот раз, но, прежде чем ответить, глубоко вздохнула.
— Ты же знаешь, в каком безумном мире мы живем. У твоего отца репутация серьезного бизнесмена. А представь себе, ты нашла эти фотографии, решила, что это смешно, и отнесла показать в школу. А, к примеру, Джейсон взял бы одну и показал своему отцу, и вскоре их уже крутили бы по Си-эн-эн.
— А что на этих фотографиях? Я могу посмотреть? — спросила я, все еще не полностью убежденная ее объяснением.
— Да, можешь. Я захватила несколько. Мама достала из кармана халата несколько
фотографий и протянула мне. На одной из них она была наряжена Клеопатрой, на другой папа изображал Геракла.
— Как будто вы нарядились для празднования Хэллоуина, — заметила я. — Только не понимаю, что такого особенного на этих снимках?
— Ничего, — ответила мама. — Просто, если мы вели себя легкомысленно, то не хотим, чтобы это стало всем известно. Вот и все. Видишь, ты напрасно подозревала нас.
— А комбинезон на мне?
— Ты в тот день тоже оделась необычно, я же тебе уже говорила.
— Но папа этого не помнит! — возразила я.
— Ну, Мими, я просто забыл. Я вообще выбросил из головы этот случай. Теперь я вспоминаю: в тот день мы дурачились и примеряли все костюмы, которые нам доставили из агентства, чтобы фотографироваться в различных ролях. Теперь ты вспоминаешь?
Я попыталась вспомнить. Видимо, это было очень весело. Как же я могла забыть? Я покачала головой.
— Не помню.
— Ничего, вспомнишь, — обнадежил меня отец. — Мозг — это загадочный механизм. Что-то мы помним, что-то — нет. Вероятно, ты еще вспомнишь, а если и нет, то ничего страшного.
— Могу я посмотреть остальные фотографии?
— Как-нибудь в другой раз, — ответила мама. — Сейчас уже поздно.
Я вновь взглянула на снимки, которые она дала мне. Что-то на них показалось мне немного необычным, но я не могла понять, что именно.
— Можно я возьму один? — спросила я.
— Хорошо, — согласилась мама. — А теперь иди в свою комнату. Уже поздно. Мы устали. И перестань попусту волноваться. Никаких тайн тут нет.
Она наклонилась и поцеловала меня. Папа последовал ее примеру.
Я взяла фотографию и пошла в свою комнату. Наверно, эти опухоли уже повлияли на меня сильнее, чем мне хотелось бы допустить? Эта мысль заставила меня содрогнуться. Рассказ родителей выглядел вполне правдоподобно. Мне нельзя быть такой подозрительной. И запретить Эмме подстрекать меня.
Эмма сидела на моей кровати, и, как только я вошла, подбежала ко мне и закрыла дверь. Ее глаза светились любопытством.
— Я должна сказать тебе... — начала она срывающимся от волнения голосом.
— Эмма! — прервала я ее. — Родители мне все отлично объяснили. Глупая история, но, вероятно, так и было. Зачем бы им такое придумывать.
— Что они тебе сказали?
Я пересказала ей их объяснение и показала фотографию. Она стала ее рассматривать.
— Что-то на этой фотографии не так, — пробормотала она. — Разве у твоей мамы такая прическа?
Я вновь взглянула на снимок. Мне и до этого показалось, что там есть что-то необычное, и тут я поняла!
— У нее здесь короткие волосы! А она всегда носила длинные, сколько я ее помню! На всех других фотографиях, даже где я совсем маленькая, у нее везде длинные волосы!
— Может, парик? — предположила Эмма.
— Конечно! — воскликнула я. — Вот простое объяснение. Хотя выглядит очень натурально.
Эмма подвинулась и вытащила из-под покрывала еще одну фотографию.
— А вот это будет не так просто объяснить, — сказала она.
— Что это?
— Может, ты мне объяснишь?
Я взглянула на снимок. Там была я, моложе, чем сейчас, на фоне школы. «Начальная школа Мэдисон» было написано на табличке.
Мэдисон?
— Но я ходила в начальную школу Ла Джолла, а потом в среднюю Джунипер, — пробормотала я. — А теперь мы в школе Рузвельт...