Но, как бы она себя ни настраивала, теперь все происходящее видится Вике в другом свете, и она чувствует себя жалкой клоунессой, что выступает на потеху толпе, и потому, когда на сцене один из аниматоров, жонглирующий шариками, вдруг роняет все, она испытывает острую жалость. Морщась от отвращения к себе, Вика резко поднимается, оставив на столике бокал с недопитым сухим вином, и уходит в номер. Подойдя к лифту, она слышит, как телефон в сумочке издает короткий мелодичный звук. От Арсения приходит сообщение, что он прилетел, уже заселился и где-то через четверть часа готов быть у нее.
«Что я делаю? – думает Вика. – Торадзе меня убьет!»
Но ее уже раздирает желание скорее встретиться с Арсением. Вика ускоряет шаг и влетает в номер. У нее есть несколько минут, чтобы привести себя в порядок, и она торопливо перебирает наряды, но самое роскошное платье нужно погладить, а на это нет времени. Она остается в том легкомысленном цветастом платьице, что было на ней вечером, поднимает трубку и заказывает в номер пошлый набор любовников: клубнику и шампанское.
Артемий, которому она открывает дверь, с порога подхватывает ее на руки и сразу волочет в постель, роняет на спину и забирается сверху, как голодный орангутанг. Вика даже смеется, ей нравится его несдержанность. Волосы лучшего тренера всех времен и народов слегка влажные, а лицо сохранило усталость от перелета. Может, потому он и не держится долго, как обычно, но ее это не заботит. Развалившись поперек кровати, она ест невкусную кисловатую клубнику, пока он, уставший и довольный, копается в телефоне, разбирая сообщения.
– Что мы делаем завтра? Отправимся в поход по достопримечательностям или останемся валяться на лежаках у моря? – спрашивает Вика.
– А ты что хочешь?
– Я бы повалялась. У нас всего два дня, нужно ведь как-то совместить и пляж, и постель, – произносит она и ловко засовывает ему в рот клубнику. Артемий раскусывает ягоду, смеется и прижимает Вику к себе.
– Да тут особо нечего смотреть. Можно вечерком, если есть желание, взять машину напрокат и поездить по окрестностям… Хотя, погоди, вечером я не смогу.
– Почему это? – вскидывается Вика, хотя никакой ревности не чувствует и в помине. Ну куда он от нее денется? – У тебя свидание?
– Что-то вроде, – отвечает Арсений, и она чувствует, что он напрягся, а голос стал мрачным. – Нужно кое с кем встретиться и кое о чем поговорить.
– Я могу пойти с тобой, – предлагает Вика.
– Не надо. Неизвестно, насколько это затянется, к тому же я не хочу, чтобы нас видели вместе. Там будет человечек, который наверняка знает, кто ты такая. Учитывая, что я должен быть сейчас в Анкаре, мое появление тут никому особо не понравится. Спонсоры хотят результатов.
– И как там с результатами? – презрительно спрашивает Вика. Идея тренировать фигуристов из Турции кажется ей дикой, они никогда не показывали результатов, у них не было ни школы, ни каких-то примеров, на которые стоило равняться, но кто ее мнение спрашивал? – Что твоя команда мечты?
– Безнадежна, – криво усмехается Солнцев и перекатывается на живот. – Уровень наших юниоров. Они даже искренне не понимают, почему я запрещаю им жрать, особенно на ночь, почему заставляю день и ночь выполнять простейшие фигуры. Это все очень непрофессионально, не понимаю, на что они вообще рассчитывали, какая-то пародия на фигурное катание, как индийский Терминатор, просто стыдобища. Межмышечная координация вообще отсутствует напрочь, их как по объявлению на остановке набрали, не знаю, кто вообще их так тренировал. Вчера я погнал их в зал, так они там даже половину программы не выполнили и расхныкались. Господи, да у меня любая наша девчонка в двенадцать лет может больше, чем эти возрастные дяди и тети с округлыми пузиками. Они какие-то все угловатые, тяжелые, будто топором рубленные. Говорю: ноги, ноги делайте живо лежа, вы приземляться будете с выбросов, нужно четырехглавую мышцу бедра прокачивать… Ты, кстати, в зале сегодня была?
– Была, – хвастается Вика. – С утра. И побегала, и гантельки потягала, и поплавала.
– Молодец, – хвалит Солнцев, а потом критически посмотрел на полупустую миску с клубникой. – А углеводы на ночь это…
– Плохо, – заканчивает Вика. – Потому я не взяла сливки… Я не понимаю, зачем ты вообще их тренируешь, если нет шанса?
– Так денежка, Викусь, – смеется Солнцев. – Ну и мне на какое-то время надо было из страны свалить. И кое-какие мои дела нужно порешать, я и без того все откладывал. У тебя послезавтра вечером самолет?
– Да, почти ночью. А ты не можешь свои завтрашние дела перенести?
– Не могу, – уже с ноткой раздражения отвечает он и, хотя она не пытается расспросить, продолжает: – Иначе мне снова придется переназначать встречи, а они и без того довольно неприятны. Лучше уж поскорее отделаться от них, чтобы было больше времени на нас.
Они снова занимаются любовью, а затем вместе отправляются в душ, который, несмотря на звездность отеля, брызгает во все стороны. Мокрые и голые, они прижимаются друг к другу, глядя в большое зеркало. Лампочки в ванной довольно тусклые, но Вика, думая о том, как влюблена в этого крупного мужчину за своей спиной, чувствует себя отчаянно молодой. А вот он, несмотря на свою еще неплохую форму, уже давно таковым не кажется. И в свете сегодняшних мыслей в голову Вики приходит мрачная мысль, что ее сегодняшнее счастье скоротечно и они непременно расстанутся. А если нет, то как пара скоро будут выглядеть смешно.
У него звонит телефон. Поглядев на номер, Артемий накидывает халат и торопливо выходит на балкон, с шумом задвигая за собой раздвижную дверь. Вике требуется несколько минут, чтобы вытереть волосы, а потом она, не утруждаясь тем, чтобы одеться, проскальзывает через весь номер и останавливается перед дверями. Солнцев не видит ее, скрытую плотной шторой, а она успевает услышать последние слова, что он говорит в трубку телефона:
– Конечно, я буду ждать… Никто не узнает… Все для тебя, моя царица.
У меня выдалось очень тяжелое дежурство. Часа три я спокойно продрых в кабинете, велев не дергать по пустякам, но в напарниках оказался лейтенант Даня Литухин – новое приобретение убойного отдела, опер головастый, но очень суетливый. Он поднял меня в четыре утра на убийство. Дело казалось простым. Два алкаша, муж с женой, что-то не поделили, после чего супруг дважды ударил благоверную ножом и преспокойно уснул. Недобитая жена смогла выползти на лестничную клетку, где ее и нашли возвращающиеся с вечеринки соседи. Простое дело обернулось мордобоем, поскольку разбуженный забулдыга пришел в ярость и набросился на нас с кулаками. В тщедушном тельце пожилого алкоголика скрывался лев, который, к моему удивлению, раскидал нас с Литухиным и успокоился только после того, как получил прикладом в лоб. Остаток ночи мы зализывали раны, удивляясь, что вообще позволили тщедушному мужичку так с собой обойтись.
– Это просто элемент неожиданности, – сказал Литухин и поморщился, подбитая скула не давала нормально говорить. – Никто ж не ожидал увидеть в этом дохляке мастера кунг-фу.
– Если тебя это утешит, думай так. Но никому не рассказывай. Иначе нас замучают зачетами по боевой подготовке, – предрек я. – Он мне две пуговицы оторвал, придется теперь в магазин ехать, запасных-то нету.
– У тебя еще вон кровь на шее, – подсказал Литухин. – За ухом.
Я прикоснулся пальцами к голове и с неудовольствием почувствовал, как обожгло кожу. Чертыхнувшись, я пошел в туалет, где долго разглядывал длинную царапину, которая явно нуждалась в дезинфекции. Вернувшись в кабинет, полез в аптечку в поисках перекиси.
– Тебе Лебедева звонила, – сказал Литухин. – Попросила не уходить, она едет к нам.
Я поморщился. Вряд ли можно было считать визитом вежливости появление моей подруги из Следственного комитета Агаты Лебедевой. Если она, презрев утренние пробки, мчится к нам, а не наоборот, угощения явно не будет. Агата не любит лишних перемещений, как правило, по служебной необходимости мы встречались у нее. Скорее всего, случилось что-то из ряда вон выходящее.
В кабинет Агата ворвалась, словно буря, где-то через полчаса, одетая в элегантный синий костюм, с забранными в хвост волосами. Обычно на работу она одевается чуть небрежнее, я частенько видел карандаш в ее волосах. Как и многие эффектные от природы красавицы, она старательно делала вид, что ее не слишком заботит собственная внешность. Сейчас же Агата явно уделила внешнему виду больше времени, что обычно соответствовало каким-то официальным визитам. Но случались дни, когда она выходила в свет в совершенно сногсшибательном виде. Агате шли вечерние платья и броские украшения. Я спешно отогнал мысль, что видел ее вообще без одежды, и вяло улыбнулся. Агата прямо с порога оглядела меня и скривилась.
– Привет. Я надеялась, ты выглядишь получше. Ты что, дрался сегодня?
– Да, – признался я. – Попался мне тут какой-то недоделанный шаолиньский монах. Тебя каким ветром принесло в такую рань?
Агата покосилась на Литухина, который уже навострил уши. Я скорчил ему рожу, и Данил, разочарованно вздохнув, удалился. Агата проводила его взглядом.
– Помнишь дело хоккеиста Романова? – спросила она. Я помнил. Совсем недавно нам пришлось расследовать убийство восходящей звезды хоккея, которое стоило нам немало нервных клеток. Несмотря на то что убийцу мы нашли в рекордные сроки, после довольно долго пришлось отбиваться от нападок спортивных чиновников, журналистов, политиков, которые на первых порах очень активно защищали человека, хладнокровно убившего молодого парня. Непривычное общество спортивной элиты, в которое мы вынужденно погрузились, оказалось весьма враждебным и зловредным. Мне пришлось полегче, а вот на Агату спустили всех собак.
– Пару дней назад в Турции был убит бывший замминистра спорта Арсений Солнцев, – рассеянно сказала Агата. Я нахмурился.
– Ну, это уж точно не наша территория.
– Не наша, – согласилась она. – Однако к делу подключился МИД, шефу позвонили и попросили «посодействовать». Расследование, понятное дело, будет в основном проходить на территории Турции, но и от нас потребуются кое-какие усилия.