редположение о нервном центре, расположенном в верхнем выступе тела… Это просто смешно. Мозг в отдельной части тела, уязвимый для любого хищника, легко травмируемый благодаря такому расположению… Нет. Гораздо правдоподобнее предположить, что природа создала разумное существо с мозгом, находящимся глубоко в животе, или, как в нашем с вами случае, — рассредоточив его по всему объемутела, разбив на множество отдельных нервных узлов. Вот в такое разумное существо я охотно верю. А костяки… У меня есть одно предположение: скорее всего это биоконструкты, созданные землянами, например, для развлечения. Мало приспособленные для самостоятельной жизни, ласковые, изнеженные домашние животные — вот что это. Да что я тут перед вами ораторствую, дорогой коллега! Возможно, вы сами вскоре сможете убедиться в моей правоте, своими собственными глазами.
— Собственными глазами? — переспросил безмерно удивленный Гван-туу. — Вы… Вы сумели найти сохранившееся тело снежномирянина?
— Не совсем, — добродушно рассмеялся Ши-ир. — Как вы думаете, зачем я пригласил вас сопровождать меня в этом посещении нашей археологической шахты? Мало того — можно сказать, что даже настоял на этом?
— Не понимаю… — Гван-туу выглядел явно растерянным.
— Два часа назад мне позвонил Ву-ур, мой заместитель, — с невероятной новостью. Не представляете, дорогой коллега: мои студенты, работающие на этих раскопках на практике, отыскали первое — повторяю, первое! — я считаю, что те жалкие рисунки, на которых основывает свои выводы Туу-агон, не в счет — изображение настоящего землянина! Я сам пока его не видел и тоже предвкушаю… Ву-ур говорит, что это что-то удивительное… Хотя вот мы уже и подошли.
Археологи вошли в большой зал, вырубленный глубоко в толще льда, покрывающего планету, которая когда-то, согласно некоторым реконструкциям, называлась Землей. Почти половину зала занимал обширный раскоп с остатками стен, в котором суетились студенты. Ши-ир уверенно направился к одному из стоявших в стороне сотрудников.
— Мы нашли портрет в одном из пластиковых ящичков в подвале строения. Он лежал там вместе с несколькими бумажными листами, покрытыми надписями, но они не представляют такого интереса. Хотя, конечно же, это тоже ценные находки, — вы ведь знаете, как плохо сохраняется бумага, на которой писали аборигены, — объяснял заместитель профессора. — Вот оно, наше сокровище!
Он снял крышку с металлического ящика, в котором в защитном стазис-поле висел небольшой лист бумаги.
Глядя на лист, Ши-ир восторженно воскликнул:
— Вот! Я же говорил! А вот и ласкаемое домашнее животное — биоконструкт!
С изображения на них смотрело многоглазое, снабженное огромным количеством развевающихся щупалец существо болотно-зеленого цвета. Одним из щупалец оно плотно обхватывало маленькую фигурку, обладающую двумя руками, двумя ногами и верхним мозговым выступом. Снизу изображение было слегка оборвано — именно в том месте, где, видимо, было написано имя изображенного на портрете снежномирянина. Однако несколько первых букв все же уцелели, и их можно было разобрать без труда.
— Чудови… — Прочитал до сих пор не пришедший в себя от изумления доктор Гван-туу.
— Сегодня галактическая наука сделала еще один большой шаг по дороге познания! — объявил светящийся от удовольствия Ши-ир.
Землянин на портрете смотрел ласково и ободряюще. ТМ
Бессмертие по-битальски
Андрей АНИСИМОВ
техника — молодежи || № 07 (1023) 2018
Ивин устало откинулся на спинку стула и хмуро уставился на сидящего по другую сторону стола битальца.
— Ничего не понимаю, — выдохнул он. — Датчик биометрии, который был вживлен в Бориса Хорохорина, передал, что его носитель умер. Какой смертью, сказать не могу, но то, что он мертв, — сомневаться не приходиться. Датчик сбоев не дает. Все последующие за этим прискорбным событием пятеро суток, он, то есть датчик, передавал, что показатели активности его, то есть профессора Хорохорина, организма — нулевые. После этого сигнал пропал, но не в этом дело. Если человек был мертв пять суток, едва ли он воскреснет. И в то же время вы утверждаете, что он и не умирал.
— Конечно, не умирал, — заверил его биталец. — А как же может быть иначе?
— Хорошо, тогда где он сейчас?
— Понятия не имею. Где-то в городе. Так что не волнуйтесь.
— Ничего себе, не волнуйтесь! — воскликнул Ивин. — Человека, видного ученого, столько времени проведшего на вашей планете, настигает смерть, возможно насильственная, а вы говорите: не волнуйтесь. Как давно вы его видели? Биталец призадумался.
— С месяц назад, пожалуй.
— И за это время даже не поинтересовались, где он и как?
— Нет, а зачем?
— Дела! Вы же координатор… — Ивин замялся, вспоминая имя этого битальца, которое все время выскакивало у него из головы, — … Птол. Ваша обязанность — следить за порядком в городе и обеспечивать безопасность его жителей. Пропал ваш гость, а вы и не чешетесь.
— Насколько я знаю, никто не пропадал.
— Но Хорохорин-то не вернулся! — чуть ли не выкрикнул Ивин, теряя терпение. — Погиб где-то в ваших чертовых джунглях. Все пять суток сигнал шел из-за пределов города.
— С чего это вы взяли, что он погиб? — невозмутимо ответил на это Птол.
Ивин безнадежно всплеснул руками.
— Нет, это просто невозможно! Вы что, издеваетесь надо мной?
— И не думаю, — обиделся Птол. — Если вы не верите мне, зайдите к нему сами. Вы были у него дома?
— Нет, пока, — грубовато откликнулся Ивин. — Я, как только приземлился, сразу к вам. За разъяснениями.
— Ну, так загляните, — посоветовал биталец. — Насколько мне известно, он по сию пору обследует близлежащие леса, что-то собирает и носит к себе.
— Да уж загляну, — грозно пообещал Ивин. — Но отвертеться вам все равно не удастся. Все эти уловки я знаю. Вы обещали обеспечить полную безопасность для любого землянина, находящегося в вашем городе. Так что отвечать придется.
— А разве я не выполнил своих обещаний?
Ивин поиграл желваками, наградив Птола еще более недружелюбным взглядом.
— Ладно, — бросил он, поднимаясь со стула. — Потом поговорим.
Громко топая ботинками по натертому деревянному полу, Ивин вышел из кабинета координатора, спустился вниз и оказался на мощеном булыжником тротуаре. Выйдя на улицу, Ивин первым делом бросил взгляд туда, где за крышами зданий виднелась головная часть его рейдера, потом повернул в другую сторону, внимательно рассматривая все, что попадалось ему на пути.
Этот город именовался Таррета и был, как и все остальные битальские города, совсем небольшим: пять-шесть тысяч жителей, несколько административных зданий в центре, здание пожарного депо с вышкой, разбросанные там и сям магазинчики, торгующие всякой всячиной, и кварталы уютных домиков, утопающих в цветущих садах. В общем, городок как городок, очень приятный на вид, но Ивин видел в своей жизни ловушки и попривлекательнее. Между городами битальцев тянулись странноватые рельсовые дороги, реже — шоссейные, все же остальное пространство планеты занимали непролазные фантастические джунгли — настоящий рай для биологов. Поскольку Биталь была населена высокоразвитыми существами, планета автоматически становилась закрытой зоной с ограниченным доступом, однако Хорохорину удалось-таки уломать чиновников из Комитета по контактам, добившись разрешения на проведения здесь исследований. Битальцы, в свою очередь, были не против таких визитов.
Первоначально ученых было пятеро, но четверым пришлось вернуться: битальский воздух содержал в себе не только смесь основных газов, образующих его атмосферу, а еще что-то, что вызывало аллергическую реакцию у большинства землян. Но и те, кто обладал иммунитетом к этому веществу, ежедневно подвергали себя опасности. Джунгли таили в себе массу неприятных сюрпризов, являющихся основной причиной трагических случаев на Битали. Не исключено, что Хорохорин тоже стал жертвой какой-то местной твари, но тогда зачем все эти увертки? Хорохорин знал, на что шел, подписал соответствующие бумаги, так что претензий, на самом деле, к битальским властям не было никаких. Ивин просто решил надавить на них, но, похоже, гнева людей, приходящих с неба, тут не боялись. Или не видели повода для беспокойства. Иначе говоря, они не врали, но тогда тут происходило что-то уж совсем непонятное.
Ивин свернул на одну из боковых улочек, ответвляющихся от широкого центрального проспекта, поглядывая на проезжающие мимо разноцветные трамвайчики. Он мог бы доехать на таком до нужного ему места меньше чем за пять минут, но предпочел пройти это расстояние пешком, вглядываясь в лица прохожих и читая все вывески, которые попадались ему на пути. Чем больше информации он получит об этом населенном пункте и его обитателях, тем проще ему будет разбираться в произошедшем. Кроме того, требовалось разбросать по округе побольше «жучков», чтобы держать под контролем как можно более обширную территорию. Его походный комплекс прекрасно справлялся с этой задачей, обеспечивая кроме чисто разведывательных функций и защитные. Ивин готов был к любым неожиданностям, чувствуя себя совершенно спокойно под прикрытием нанизанных на него спецсредств, а встречающие его битальцы даже и не подозревали об их наличии: так ловко все было спрятано и замаскировано.
Дом, занимаемый Хорохориным, находился почти на самой окраине и оказался изящным коттеджем, ничем, впрочем, не отличающимся от соседних. Собственно, дома было два: жилой и что-то вроде оранжереи. Первым делом Ивин, разумеется, заглянул в жилой. Входная дверь оказалась не заперта, что также было нормой по здешним меркам: битальцы никогда не запирали дверей. Ступая по застланному циновками полу (на сей раз бесшумно), Ивин быстро и профессионально оглядел все комнаты, остановившись, в конце концов, в маленьком кабинете, в котором кроме гор книг, битальских, разумеется, были только письменный стол и пара кресел. На столе также громоздились горы бумаг, среди которых Ивин довольно быстро нашел то, что ему было нужно. Эта папка лежала отдельно, и, открыв ее, Ивин понял, что перед ним что-то вроде дневника: короткие заметки о самых главных событиях дня, находках, кое-какие соображения и прочее. Содержание его мало что дало Ивину, а вот с датировкой и остальным получалась интересная штука. До даты смерти профессора все записи были сделаны его рукой, однако после этого дня записи не прекращались. Кто-то продолжал вести их,