Двое полубогов застыли у входа, сжимая топор и меч, как последнюю надежду, готовые до последней капли крови защищать ту, которую любили всю жизнь. Грохот, как камнепад тысяч камней, прокатился по поляне:
— В тот день, когда люди нарекут рожденного, наступит самая кровавая эпоха человечества. Умы распадутся, и прошлый мир подернется пеленой, старые боги падут один за одним, и народы окажутся без наставников, как малые дети без родителей. Придет Единый, но не Творитель. Не сплотит он народы, лишь усилится вражда за право толкования слов. Семьи и пантеоны богов и полубогов сменит небесная иерархия, сонмы бесполых существ возьмут бразды правления в свои руки и заполнят пустоты, отберут силы прежних. Мир никогда более не станет прежним.
— Чему быть, того не миновать!!! — изо всех сил закричал Миромир, перекрикивая грохот грома, шум ливня и холодный ужас, что сковал члены судорогой, не позволяя двигаться от всеобъемлющего страха.
— Как прозреешь ты, сам возьмешь в руки меч, чтобы помешать приходу эпохи, но не хватит сил, ибо старое древо погибло и орел покинул ветвь, новое древо забрало все соки, но оно ядовито для небесной птицы. Бог одного народа суть бог всех…
Лилит закричала так, что крик прорвал заслон земли. От мокрой травы на поверхности пошло мощное испарение воды. Туман поднялся над поляной вопреки могучему ливню. Луна покраснела, словно политая кровью. Трава на месте пара иссохла и загорелась. Родослав и Миромир стояли молча в огне горящей поляны и смотрели в первородно черные глаза. Они лишь внуки сильнейшего из северных богов. Бог суть человек. Человек создан Творцом. Творец ушел, но оставил миру дуальность, два полюса для развития. И один из полюсов стоял прямо напротив.
— Цифры его шесть, шесть, шесть, и знак его — пятиконечная звезда… Я ухожу. И теперь вам решать, что случится с миром.
Могучий символ исчез. Оба закричали. Нестерпимой болью вспыхнули на руках багровые цифры: три девятки на левой руке Миромира и три единицы на правой руке Родослава. Но их крики утонули в плаче новорожденного, когда под руками Мары на ладони младенца вспыхнули три шестерки.
— Рожден, — прошептала Лилит.
— Рожден, — обронила Мара.
Двое на поляне свались на колени от невероятной усталости. Но прежде чем отключиться, Родослав прошептал брату:
— Демоны — порождение земли…
— …для своей защиты, — добавил Миромир, и обоими завладел сон.
Поляна потухла, сдаваясь перед напором дождя. А по всему миру боги, полубоги, маги и кудесники обоих миров ощутили, как с уходом Повелителя Утренней Зари невероятно медленно, но столь же неотвратимо начинает иссякать… магический дождь.
Альфа-здравница № 1 города Хабаровска.
Лютый вышел из ординаторской, поправляя неудобный пластиковый ворот на шее. Охранник-пациент расписался на посту, перебросившись парой фраз с миловидной медсестрой, и прошел по залитому светом коридору. Толкнул дверь палаты.
Палата залита солнцем, обставлена растениями в аккуратных горшочках. Одни чистят воздух от микробов, бактерий, вирусов, просто пыли и грязи, другие насыщают воздух полезными для человека веществами, третьи страхуют от возможного геопатогенного воздействия, а четвертые просто радуют глаз цветастыми красками, разгоняя тоску и хмарь. Воздух насыщен приятными запахами цветения. Атмосфера в палате цветущая.
Фишка первого варианта больницы нового поколения — «здравницы» — растения на каждом подоконнике, в кадках в холле, коридоре и по всему зданию. Для ухода за ними в графе персонала присутствует специальность сродни флористу, но на русский манер — цветовод.
Василий безотрывно смотрел в окно и даже не повернул головы к вошедшему. Он был пока единственным пациентом во всем отделении. Помещение выкупили буквально неделю тому назад, ремонта еще не было, и высококлассная аппаратура отсутствовала, как и воплощение задумок с фонтанчиками в холле.
Подобие лечебницы было наспех создано в здании бывшего детского сада, приходилось терпеть, пока построят новое здание и закончится обучение врачей и лекарей нового типа, называемых на старый манер «знахарями». Потому что не от слова «врать» и «лекарство» должно было происходить название профессии, а от словосочетания «знает, как хворь лечить».
Пока же смежный состав восточной медицины и ортодоксов науки не внушал доверия, и болеть никто из работников не собирался. Больничные выписывали по месту работы.
Впрочем, Василию, судя по настроению, было все равно, лечат его, врачуют или изгоняют из него хворь.
— Шеф, я принес хурмы. — Лютый пошуршал полным пакетом спелых, оранжево-коричневатых фруктов. — С ложечки — самое то.
— Сол бы тхы со своей фурмой, — пробурчал Василий. Передние зубы отсутствовали и слова получались не так, как раньше. — Ках там пофороны?
— Все по-человечески, по уставу структуры — тела сожжены и развеяны по ветру. Ни надгробий, ни памятников. Память в нас. Скорпион запретил структуре поощрять расширение городов мертвых, — вздохнул Лютый и присел на стул рядом. — Первые семь потерь со времен основания структуры, первые семь бойцов не вернутся домой. — Взгляд застыл под кроватью.
— Пенфии обеспечили? Или ках там их… пофобия?
— Конечно, шеф. Пять семей теперь на нашем обеспечении.
— Пять?
— У двоих погибших не было никого. Детдомовские… недавно из армии.
— Тсерт! Наф се как лофоф в упох!
— Бойцы знали, на что шли. Главное, что вы живы. Жив мозг — тело живо.
— Глафное? Потефи — фсехда потефи! Нам нефся терхять людей, они у наф не финтики! Надо перефмотреть фсю сифтему бефопафности! — дернулся Вася и скривился от боли в боку.
Ребра давали о себе знать.
— Уже работают, шеф, не волнуйтесь. Кстати, дантист ждет вас, как только полегчает.
— Зубфы фтафить мофно, а фот людей не вехнуть.
Лютый невольно сжал кулаки, в шее кольнуло.
Дверь распахнулась, вихрем влетел Андрей Ан, весь энергичный, на подъеме сил, глаза светятся бодростью духа:
— Вася, ты совсем мозги растерял? Вставай давай, пойдем домой! А то симбиоз иглоукалывания и клизм с ромашками тебе не к лицу. И так худой — кожа да кости. Ветром сдует. Так Даня и с парашютом никогда не сбросит.
— Андрей Андреевич, у него все ребра переломаны, ему нельзя никуда идти! — подскочил Лютый.
— Е-мое! Лютый, ты старше меня наполовину, какой еще Андрей Андреевич? А этому кренделю никто и не говорил выздоравливать, иначе на следующий же день бы козликом скакал. — Кот приблизился к постели, притворно покачал головой. — Вася, три дня в постели. Это ж где это слыхано?
— Да я фто?
— Он переломан весь! — Лютый попытался отстранить новый источник тотальной подвижности, что ворвался и сбил привычный старому типу больниц уклад отделения.
— Ты по сводкам тоже со сломанной шеей в машине висел, так что залез под кроватку! — Андрей ткнул пальцем под колено Лютому, и тот свалился на колени, не ощущая ноги.
Второй тычок под лопатку обездвижил тело. Андрей заботливо усадил телохранителя на стул.
— Лютый, не все, что видишь, — существует, и не все отсутствующее зримо. Сиди и смотри, а потом выберешь, во что верить, — сказал по-восточному непонятно Кот и, потирая руки, повернулся к Гению.
Глаза загорелись искоркой садиста.
— Уфди от менфя! — Василий подозрительно быстро сполз на край кровати и встал у окна.
— Больно не будет, обещаю, — обронил Андрей и захихикал.
— Лютый, помохи. Перфонал! Не подфпуфкайте ефо ко мхне!
— Тебе не дали импульса к восстановлению! Задействуй свои резервы! Используй мозг. Заставь его приказать чинить тело! Меня этому Бодро научил.
— Мефефстра! Фрач!
— Нет, Вася, медицина против меня бессильна. А вместо врача знахаря бы звал. Глупый, глупый Гений.
Андрей перемахнул через кровать, но Василий уже рванул к двери. Пациент скрылся в коридоре.
Андрей рассмеялся:
— Ну, вот видишь, Лютый? А ты говоришь — больной. Человеческие ресурсы почти безграничны… Стоит только об этом вспомнить.
Лютый сидел не в силах пошевелиться. Руки-ноги не двигались. Мог лишь моргать и дышать, отказал даже язык.
— Ты же тоже думаешь, что я тебя обездвижил ударом по нервным центрам, да? А это был просто волевой импульс.
Андрей приблизился к самому уху Лютого, голос стал низким и вибрирующим:
— А теперь вставай, солдат, ранения не было.
Андрей отклонился.
Лютый недоумевающее поднял руки, повертел головой:
— Что за черт? — Язык зашевелился, тело заработало.
— Просто ты поверил в свои силы, — пожал плечами Андрей. — На самом деле я так треснул по твоим нервам, что ты мог никогда и не встать больше…
Лютый задумчиво поднял взгляд.
— Ладно, пойду Гения подлечу. А то перепугает всех врачей… Тут же пока врачи? — Кот подмигнул и вышел в коридор…
Василий злостно стучался в ординаторскую, крики отражались по всему коридору, но медицинский персонал закрылся и пил чай, предупрежденный Андреем.
— Лафно, сдаюс. Леси. — Василий повернулся к Коту и протянул руки, как для наручников.
— От чего лечить-то? Одевайся и пошли домой. У тебя выходные до конца недели. С матерью побудешь. Только к дантисту заедем, а то всех тараканов в доме распугаешь своим видом.
— Это ф не осин ден надфо… — Вася повертел руками, прислушиваясь к ребрам — боли нет. Еще более того удивило, что стоит в коридоре и организм полон сил. Только сейчас понял, что только что бегал. Поднял глаза к Андрею. — Фто за деха? Я по мосхам спец, не по телу.
— Да ладно, не обращай внимания… Я вышел на того Сергея. Нет, не Скорпа. Ну, помнишь, Сема говорил про человека, который давно тренируется по части бесконтактных боев под Хабаровском. Так вот, он одной своей волей убивать может. Посмотрел, сказал «умри» — и нет человечка… Я у него за несколько дней немного напрактиковался. Скорп учил волевым рапортам, но где те редкие тренировки? А тут я нашел неплохого учителя.
— Убифать?