— Вот это действительно мой внук. Ну, поедем, а то всю рыбу переловишь, и ловить больше нечего будет.
Дома ели жареную рыбу, снова пришлось отказаться от вегетарианства, чтобы не обидеть добрых людей. Всплеск энергии, что дала рыба, пришлось в срочном порядке глушить комплексом тренировок на заднем дворике, оставлять нерастраченной энергию нельзя, это хуже обезвоживания. Волхв говорил, что организм страдает от поедания мяса и рыбы. Вместо одного-трех часов, тратит не переваривание пищи целых семь. На каждый грамм мяса требуется сорок два грамма воды, почки и сердце изнемогают от непосильной работы, а если работают вхолостую, в теле оседают вредные вещества. Человеческая пищеварительная система настроена так же, но ледниковые периоды сделали свое дело. Чтобы выжить, потомкам приходилось есть мясо. Суровые условия требовали больших затрат энергии на охоту, борьбу с холодом. Ледниковый период закончился, а привычка осталась. Нерастраченная энергия била из ушей, и поедание мяса привело к началам целых эпох войн. Только эволюция так и не успела настроить пищеварительную систему человека на поедание большого количества белка. Природа в расплату наградила человечество тысячами болезней. Век за веком, чем больше на столах еды, тем шире медицинский справочник.
Скорпион разведал каждый уголок территории, прогулялся с дедом за грибами, быстро насобирал два кузовка, прежде чем дед нашел первые десять штук. Большую часть дня посвятил перевоспитанию собаки.
День пролетел незаметно, солнце опустилось за виднокрай, заливая в прощальном плаче весь горизонт прозрачной синевой. Ночь зажгла первые звезды, утром снова ехать домой, снова ад автобуса, через несколько дней в школу. Как быстро заканчиваются выходные.
Не спалось.
Сначала долго проговорил со стариками на кухне, попивая чаек с молоком, потом еще почти час сидел с дедом на крыльце. Прохладный ветерок гнал прочь комарье, ласкал тело. Грудь старалась как можно больше вздохнуть чистого, свежего воздуха. За время, проведенное в городе, научился ценить чистоту воздуха. На небе мерцали молочные созвездия, медленно пересекали звездное небо десятки шпионских спутников, трижды показалось НЛО, вселенная жила своей особенной жизнью, мало обращая внимание на суету какой-то, пусть и кислородной, но все же мелкой планетки.
Вот уже и дед пошел «давить бока», как он сказал, а Скорпиону все не хотелось пропускать такой ночи, сел на будку Шарика, прижался спиной к дому и долго глядел в небо.
Посторонний шорох послышался со стороны, кто-то в темноте дернул калитку. Скорпион сполз с будки, весь превратился в слух. Двое бесшумно, как им казалось, крались вдоль забора. В тишине даже различил их слова:
— Я, когда за молоком приходил, сразу подметил. Целых два куста во дворе растет. Здоровенные, почти деревья! — послышался первый голос.
— А собака? А если кто услышит? — тут же спросил второй.
— Ту собаку вся деревня знает, не было еще ленивее пса. Дед спит на веранде, но он почти глухой, пушкой не разбудишь. А бабка в доме, там почти не слышно. Это всей деревне известно.
Скорпион с усмешкой представил физиономии двух малолетних любителей конопли. Действительно, дед оставил в огороде расти два конопляных дерева, но не из каких-то преступных побуждений, а так, для красоты. Все-таки, когда куст вырастает в дерево, оно действительно красиво. Просто не дают вырасти хихикающие подлецы.
Пришла мысль пойти сломать руку или ногу, но Скорпион схватил ее за хвост и выбросил. Слишком часто приходится что-то ломать, кого-то бить. Хватит, пора взрослеть. Решил подождать. Подвинув Шарика, залез в будку, в темноте снял с собаки ошейник. Вторжение на частную собственность.
Двое безбашенных храбрецов на цыпочках пробирались вдоль крыльца, один кинул в зев будки кусок колбасы, Шарик сразу же потянулся за лакомством, но Скорпион щелкнул по носу — с чужих рук брать нельзя. Собака тяжко вздохнула, но не ослушалась.
Двое зашелестели возле деревца, Скорпион лихорадочно соображал, как поступить, в голову приходило три мысли: боевая с переломами, психическая с устрашением вроде привидения и третья — воззвать к доблести Шарика. Драться не хотелось, простыни не было, так что решил использовать третий план. Подтолкнув ленивого пса к выходу, со всего маху шлепнул потомка волка по заду, Шарик, не чувствуя никакого подвоха, во все спринтерские возможности рванул прочь с будки, во всю мощь легких посылая далеко впереди себя волны лая.
Скорпион до конца своих дней будет помнить момент, когда на его глазах был побит рекорд скорости беглецов и мировой рекорд по бегу с препятствиями. Двое, перепрыгнув забор одним махом, помчались по полям, как самые настоящие гончие, высоко задирая ноги, преодолевая грядки, рассадники, компостные кучи.
Совсем не важно, что Шарик побежал совершенно в другую сторону.
Скорпион, предчувствуя, что скоро всполошится половина деревни, быстро подбежал к форточке, подтянулся, и пока все выскакивали на крыльцо, успел пробраться в комнату, где его ждала застеленная кровать.
Сон был таким же крепким, как и в предыдущую ночь.
Еще долго деревня будет вспоминать случай, когда в одну из обычных ночей пес Шарик вдруг стал первоклассной сторожевой собакой.
Наше время.
Эстония.
Частная больница закрытого типа.
Подземный этаж.
Лилит приподняла голову сына, прижимая к груди. Она без усилий взяла его на руки, вытаскивая из черного пакета. Но почти тут же пришлось положить Сергея обратно на выдвигашку — за спиной стало ощутимо постороннее присутствие.
Здоровяк, второй помощник эмиссара, сменил человеческую форму на звериную почти мгновенно. Волкодлак с трехвековым стажем существования на земле бросился к добыче. Пара прыжков, последний полет в воздухе…
Сильные руки схватили за шерсть на боку, отклоняя от траектории, да вдобавок вырывая целые клоки кожи с мясом.
— На мать с ребенком нападаешь? Как не стыдно, чудовище? — обронил растрепанный блондин в чистой зеленоватой одежде врача. В руках остались клочья. Сема брезгливо отшвырнул их в сторону и встал лицом к оборотню, прикрывая спиной Лилит.
Волкодлак оскалил клыки, почти моментально заращивая раны. Его более всего поразило, что от нового гостя не исходило никаких запахов. Совсем. Словно кто-то аккуратно обернул их в плотную сферу.
Только поэтому человеку удалось подобраться так неожиданно и близко. Но секунда растерянности прошла. И оборотень вновь…
— Да подожди ты, торопыга, — осек Сема. — Я человек. Ты тоже наполовину человек. И в прошлый раз я едва смог до тебя добежать. Неужели в этот раз ты будешь пользоваться новым бонусом? Что, кулаками пересчитать мне все ребра сил не хватит? — Сема кивнул в сторону Лилит. — Мамке не до нас, с детяткой возится. Пускай идет потихонечку, а мы с тобой решим нашу дилемму. Ведь выйти из морга на своих двоих может только живой. Не так ли, мохнатый? Кто из нас живей?
Миг — и в углу помещения вместо здорового волка с красными глазами появился крупного телосложения мужик босиком и в серых трениках. Шерсти поубавилось, и теперь Сему могли впечатлить широкие плечи и литая грудь, словно прикрытая роговой броней демонов или тремя слоями рыцарских лат. Сказать, что мужик с осиной талией был силен, значит, ничего не сказать. Он был воплощением физического совершенства…
Но Сема после лечения в безымянной больнице потерял чувство реальности. Перед ним стоял просто враг, а за плечами был просто брат. С матерью. Неизвестно, какие силы обрела первая созданная женщина за тысячелетия существования и приобрела ли вообще, но по слезам на щеках можно было с уверенностью сказать, что ей не до драки с вшивой собакой.
— Уходите, Лилит. Спасите брата. Мне еще пса усыплять. Я позже догоню.
Лилит вновь подняла сына на руки и уверенной походкой зашагала к выходу. Громила бросился наперерез.
Сема даже на сверхскорости, с горящим телом и расширенным потоком восприятия реальности не ожидал от себя такой прыти. Одно дело — драться, отключая сознание и доверяясь бессознательному бойцу внутри, и совсем другое — видеть каждый кусочек мира с нескольких ракурсов, просчитывать каждое движение оппонента, видеть его следующие движения за мгновение до настоящего.
Это новую форму боя он принял так же легко и неосознанно, как ребенок совершает первый вдох после рождения. Знание было приятным. Вдобавок Меченый одним касанием не только раздул в теле едва тлеющую жизнь, но и подбросил в костер новых дров — ступеней. С семнадцатой по двадцать первую взлетел без труда — это ступень возможностей брата. Но, то ли с умыслом, то ли без, брат Скорпиона пробросил Сему еще на две вперед, оставив на двадцать третьей. После «внешности человеческой» пришли «управление материальным телом» и «постижение дара души человеческой».
Физический язык не может в полной мере передать значение этих слов. Сил от открытых врат вполне хватило, чтобы волкодлак снова отлетел в самый угол, сбив пару каталок-труповозок.
Лилит остановилась у самой двери, кивнула и вышла. Сема, махнув на прощанье, обратился к пособнику эмиссара:
— Как звать-то тебя, мохнатый?
Противник подскочил и, пинком отбросив каталку, как жалкий мячик, ринулся в бой. Его удары походили на царапанье кошки. Открытые ладони со скрюченными пальцами разрезали воздух в тех местах, где должен было находиться Сема. Но блондин упрямо уходил от каждого и завершал всякий выпад пинком или подножкой. Когда мужик в третий раз врезался в каталку, Сема покачал головой:
— Когда человек задает вопрос, по правилам этикета надо отвечать. По крайне мере, если вопрос не риторический. А мой таковым не был.
— Патикулис, — почти прорычал волкодлак.
Сема согласно закивал:
— Ну вот. Теперь я хоть знаю, что написать на могильной плите.
Свирепый вой прокатился по помещению. Любого человека взяла бы дрожь от мощного, холодящего душу рева. Сема и сам ощутил, что покрылся мурашками. Прямо напротив человек снова обратился в волка.