Бумажка с адресом, к счастью, была при мне. Фрау Гражина Прудовецка, Хохштрассе, семьдесят один, Хаген, Северный Рейн — Вестфалия. Погоди-ка, сказал я себе, Хохштрассе? Получается, где-то совсем рядом, возможно, в соседнем доме. Очень хорошо.
У портье я разжился картой Хагена и вышел на улицу. Карта, впрочем, так и не понадобилась: я уже стоял на Хохштрассе. А семьдесят первый номер — вот же он, через дорогу. Только на жилой дом не слишком похож.
Ужасное подозрение закралось в мое сердце. И с каждым шагом оно превращалось в уверенность. Я еще улицу не перешел, а уже понял — семьдесят первый номер и есть этот чертов музей, чтоб ему пусто было. И моя пани, надо понимать, работает тут экспонатом — в свободное от продажи старинных ключей время. Бедный, бедный Карл. Такой облом.
Погоди, сказал я себе, не хипеши. Экспонатом или нет, но эта дама вполне может работать в музее. Может, ей почту на работе получать удобнее, чтобы домашние не знали. Почему нет? И выяснить это можно прямо сейчас. У них вроде не заперто.
И правда, стеклянная дверь, вопреки надписи, оповещающей, что музей работает с десяти до восемнадцати, была открыта нараспашку. В вестибюле, заставленном стеллажами с художественными каталогами и сувенирными футболками, горел свет. Откуда-то издалека доносилась электронная музыка. За стойкой сидел голубоглазый блондин средних лет, плечистый и такой сердитый, что я невольно оглянулся, проверяя, остался ли путь к отступлению.
Однако, увидев меня, хмурый страж музея лучезарно улыбнулся и дивным образом преобразился. Теперь было ясно, что он — добрый старший брат всего человечества, ежели кому нос утереть или на разбитую коленку подуть, пожалуйте сюда.
— Наконец-то, — сказал он на прекрасном английском. — Я вас заждался. Электричка опоздала? Или заблудились?
Я опешил. Заждался он меня, видите ли. Ничего себе дела.
Блондин снова нахмурился.
— Вы же из «Flash Art»?[32] — нетерпеливо спросил он. — Обозреватель? Я вас жду с семи.
Я помотал головой:
— Нет-нет. Я не журналист. Просто человек. Турист. Шел мимо… — и, подавленный его разочарованием, неожиданно для себя виновато добавил: — Извините. Так получилось.
Но собеседник мой уже снова приветливо улыбался.
— Впервые в Хагене? Приехали специально в музей? Откуда?
— Из Праги, — брякнул я, наповал сраженный его улыбкой. Но тут же поправился: — То есть из Вильнюса. — Подумал и зачем-то уточнил: — Но, строго говоря, из Москвы.
Такая противоречивая информация совершенно его не смутила.
— Из Москвы? Прекрасно. Я был там однажды, в девяносто четвертом году. Привез оттуда прекрасных художников. Но больше никогда не поеду. Москва — единственный город, где я всего боялся. Очень необычное ощущение. Но мне не понравилось. Не понимаю, как вы там живете. Меж тем сегодня вам очень повезло. У нас проходит музейная дискотека, уже пятая по счету. Первые четыре прошли с грандиозным успехом. Никто не ожидал! Мои сотрудники были в шоке, когда я начал готовить этот проект. Но я заранее знал, все получится отлично. И получилось!
— О, — осторожно сказал я. — Музейная дискотека? Это круто.
— Еще бы! — авторитетно подтвердил блондин. — Мощный удар по стереотипам. Молодые люди, услышав слово «музей», начинают зевать? Отлично. Через несколько лет слово «музей» будет возбуждать их, как слово «клуб». Даже еще сильнее. Я гарантирую.
— Это прекрасно, — согласился я. — Жаль, что я не обозреватель из «Flash Art». С удовольствием написал бы о ваших вечеринках.
— Будете покупать билет или пойдете бесплатно? — строго спросил блондин. — Вообще-то на дискотеку свободный вход. Но если гость хочет помочь музею, он может купить билет. Это — добровольное решение.
— Конечно, куплю билет, — поспешно согласился я, прикидывая, как бы перевести разговор на интересующую меня тему. — Помочь музею — хорошее дело. Давайте. Сколько?
— Пять евро.
— Пожалуй, куплю два билета, очень уж у вас хороший музей, — льстиво сказал я, протягивая десятку. — А вы здесь давно работаете?
Он задумался, даже пальцы начал загибать. Наконец удивленно сказал:
— В мае будет двадцать лет с тех пор, как я стал здесь директором. Надо же, как летит время.
И сердито посмотрел на меня, как будто стремительный ход времени был следствием моего персонального просчета при сотворении мира. Но я хранил стойкость.
— Тогда вы должны знать. Три года назад у вас тут жила… нет, скорее работала немолодая польская дама. — Я исподтишка взглянул на бумажку с адресом, как будто она была шпаргалкой, а суровый директор музея — экзаменатором. — Фрау Гражина Прудовецка. Я ее ищу.
— Ищете, — эхом повторил мой новый знакомый. — Это хорошо. Это очень хорошо, когда люди ищут друг друга. Но у меня в музее фрау Прудовецка не работала. И тем более не жила. Мы не сдаем квартиры внаем. Хотя была у меня когда-то такая идея, проект «Жизнь в музее»: экскурсия, ночлег, завтрак на кухне с сотрудниками, которые за утренним кофе отвечают на скопившиеся за ночь вопросы. Очень удобно и познавательно для любителей искусства, и бюджет можно было бы пополнить… Но пока не получилось.
— Может быть, она художница? — предположил я. — Приезжала на выставку?
— Исключено, — отрезал блондин. — Я помню имена всех художников, с которыми работал. Гражина Прудовецка? Нет. Исключено, — повторил он, насупившись, словно это была не моя, а его личная неудача. И тут же снова заулыбался: — Стоп. Погодите. У меня есть идея. Три года назад, говорите?
Я кивнул.
— Три года назад у нас еще был сторож. Он жил в служебной квартире при музее, пока не вышел на пенсию. И у него действительно несколько раз подолгу гостила некая дама, судя по акценту, иностранка. Очень милая. Каждый день спрашивала разрешения пойти посмотреть фон Явленского — у нас в коллекции есть несколько его картин. Хотя могла не спрашивать, а просто войти с черной лестницы. Как ее звали, я не помню. Но мы можем позвонить Франку. Прямо сейчас. Я сам с ним поговорю, с английским могут быть проблемы. Вам придется сказать мне, кто вы и зачем ее ищете. А то я не смогу объяснить.
— А вам не трудно? — вежливо спросил я.
— Мне трудно ждать засранца из «Flash Art», который опаздывает уже почти на целый час. Все остальное по сравнению с этим — удовольствие. Я очень рад, что вы так вовремя зашли. Так что я должен сказать Франку?
— Фрау Гражина меня не знает. Скажите, что я друг ее знакомого, пана Иржи Шнипса из Пражского технического музея. Ищу ее по его поручению. Думаю, этого достаточно.
— Из Пражского технического музея? Как интересно, — улыбнулся блондин. — Я коллекционирую детективы, действие которых происходит в музеях. К сожалению, таких довольно мало. Но все же есть. Очень важные книги — они незаметно внушают читателю, что музей может оказаться чрезвычайно интересным, загадочным и даже опасным местом. А теперь, благодаря вам, я чувствую себя персонажем такого музейного детектива. Второстепенным, конечно. Но так даже лучше. Вы доставили мне ни с чем не сравнимое удовольствие.
Он нравился мне все больше. С таким, наверное, хорошо вместе работать. Ах, зачем я не бледный бакалавр искусств родом из какого-нибудь Вупперталя? Попросился бы к этому дяде в оруженосцы, и жизнь моя тут же исполнилась бы неведомого доселе смысла.
Впрочем, она и без смысла была вполне хороша. Директор музея уже оживленно беседовал по телефону, то и дело повторяя: «Прудовецка. Фрау Прудовецка, йа, йа». Судя по выражению его лица, адрес неведомой фрау был у меня в кармане.
— Краков, — сказал он, положив трубку. — У этой женщины есть кафе в Кракове. Называется «У Гражины», все очень просто. Точного адреса Франк не знает, но говорит, где-то возле площади Главный Рынок. Совсем рядом. Думаю, можно найти.
— Я тоже так думаю, — кивнул я. — А телефон?..
— Номер ее телефона Франк не сообщил. Говорит, не имеет права. Его подруга специально просила отправлять всех, кто будет ее разыскивать, непосредственно в кафе. Дескать, это единственный способ расширить клиентуру. Думаю, он так шутит. Придется вам ехать в Краков.
— Придется, — согласился я. — Ничего, съезжу. Говорят, Краков — прекрасный город. Спасибо вам. Это просто чудо, что вы ее вспомнили и нашли.
— Нет, это не чудо. Просто эпизод. Просто жизнь. Нормально.
— Все равно я ваш должник.
— Тогда возьмите у меня интервью для «Flash Art», — ухмыльнулся он. — Чтобы я мог наконец расслабиться и выпить пива.
— Могу предложить только пиво, — сказал я. — Интервью, впрочем, тоже могу, только не думаю, что «Flash Art» его напечатает. Пишу я по-английски еще хуже, чем говорю.
— Тогда плохо дело, — нахмурился лучший в мире директор музея. И тут же просиял: — И к черту интервью. Час опоздания — это уже слишком. Здесь рядом отличная пивная. Пойдемте. Если, конечно, вы не хотите посетить нашу дискотеку.
— Не очень, — честно признался я. — Тем более я уже и так понял, что музей — это не обязательно скучно. На всю жизнь уяснил.
Я приготовился к изнурительному пивному марафону — мой новый приятель производил впечатление человека, который к любому делу подходит серьезно и основательно. Однако час спустя, осушив два бокала и прочитав мне увлекательную лекцию о жизни и мечтах юного магната Остхауса, которому первый в мире музей современного искусства был обязан своим существованием, он отправился приглядывать за музейной дискотекой, а я — бродить по городу в поисках ужина, способного меня усыпить, желательно — до полуночи. Завтрашний день обещал быть чрезвычайно насыщенным. До Кракова отсюда ехать и ехать. Спешить заставляли, ясное дело, не обстоятельства, Карл, в отличие от меня, вовсе не проявлял нетерпения, просто во мне внезапно проснулся охотничий азарт. Это было дурацкое, но, чего уж там, чертовски приятное состояние.
Заснул я позже, чем рассчитывал, однако подскочил в половине седьмого утра, свежий и бодрый. Азарт — великое дело, даже кофе можно не пить, но я, конечно, выпил — две чашки в отеле и еще одну в кондитерской на Миттельштрассе, потерял целых десять минут, но на ближайшую электричку все-таки успел, ай да я.