— Смени тон, пожалуйста! Неужели нельзя после работы говорить по-человечески, а не этим языком чиновника в белом халате. — Она так рассердилась, что не заметила, как вместо ключа зажигания пыталась воткнуть в прорезь ключ от чердака. Безуспешно.
— Ты приехала, чтобы оскорблять меня? У меня был сложный день, должны быть роды, они точно будут тяжелыми, поскольку первые, пациентка нервничает, и я попросил, чтобы меня вызвали, если возникнут осложнения. Давай просто отдохнем.
— Замечательно. Ты решил жить на работе? А как же я?
Димитрий виновато взглянул на нее. Анна заметила синяки у него под глазами, и ей стало стыдно. «Что я, в самом деле, напустилась на него? Он же, в конце концов, не виноват. Но как же мне все это надоело!»
— Ладно. Прости меня. Я не права, просто мне действительно надоело за уши вытягивать с работы своего любимого. — Она улыбнулась и стала аккуратно выруливать со стоянки.
Димитрий пожал плечами и отвернулся.
«Ну вот. Теперь он будет дуться и изображать вселенскую скорбь. Интересно, я в самом деле люблю его?»
— Ну не дуйся. Лучше расскажи мне про эту твою пациентку.
— Тебе и в самом деле интересно? — Лицо Димитрия посветлело.
«Как мало нужно человеку для счастья», — вздохнув, подумала Анна.
— Конечно. — Она решила исправиться.
— О! Она очаровательна! Такие, знаешь, хулиганские зеленые глаза! И умница, и терпеливая, а такая игрунья — ей плохо, а она все равно бегает за мячиком, а если гладишь, то мурлычет. Черная от лапок до хвостика, с белой грудкой, чистая сиамка, хозяева, наверное, кучу денег за нее отвалили и теперь трясутся над ней. Специально просили, чтобы я ее наблюдал, и, уж конечно, в долгу не останутся! Так что сможем скоро погулять. Ты, кажется, хотела в какой-то дорогой ресторан? Как он называется? Да ты меня не слушаешь!
Она и в самом деле его плохо слушала, внимательно поглядывая по сторонам и закусив от напряжения губу: что-то сегодня невообразимое творится на дорогах.
— Я тебе надоел со своими проблемами? Я, наверное, и в самом деле заработался, устал…
Повисла неловкая пауза. Димитрий снял очки и начал тереть глаза.
— Ничего. У нас сегодня день извинений, — примирительно вздохнула Анна и, чтобы быть великодушной до конца, предложила, вовсе не подозревая, что это ее предложение в корне изменит жизнь их обоих: — А давай правда не поедем в ресторан? Поехали сразу ко мне, дома есть какая-то еда, а ты сможешь немного отдохнуть.
— Знаешь, это хорошая мысль! Спасибо. — Димитрий посмотрел на нее с благодарностью своими близорукими глазами. Когда он так смотрел, она невольно начинала чувствовать себя последней дрянью. Ну разве он в чем-нибудь виноват? Разве можно его обижать, такого растерянного и беззащитного?
Через несколько минут они были уже возле ее дома.
Загнав машину в гараж, Анна зашла в дом через черный ход и, захлопнув за собой дверь, прошла на кухню. Димитрий уже был там. Помогая накрывать на стол, он попробовал начать разговор не о своей работе. Видимо, из благодарности за ее великодушие.
— Ты мне рассказывала про какого-то сумасшедшего, который приставал к тебе. Он все еще…
— Нет! И вовсе он не сумасшедший! Он просто турист! — Анна стукнула солонкой об стол и сама удивилась, почему она вдруг так сильно разозлилась. Ее благодушное настроение улетучилось.
— Разница небольшая. Все они, эти курортники с безумными глазами, одинаковы: пытаются обежать за несколько дней весь город, поваляться на всех пляжах, выпить во всех барах, перезнакомиться со всеми молодыми и симпатичными женщинами. Вот даже к тебе пристают… — Димитрий укоризненно на нее посмотрел.
— Что значит «даже к тебе»?! — взвилась Анна. — Что ты имеешь в виду? — У нее перехватило дыхание.
— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду!
— Похоже, что да! И именно это мне неприятно. А этот сумасшедший, между прочим, подарил мне огромный букет. Просто так.
— Не важно. Ты должна быть осторожной. Никогда не знаешь, чего от них ждать! — произнес наставительным тоном любимец всех престарелых владелиц мопсов и пушистых кошечек.
— Ничего не имею против этого, — буркнула Анна.
— Похоже, ты совсем не в духе. Что-то случилось? Может, тебе лучше пораньше лечь спать?
— Не знаю. Я и правда себя погано чувствую. Знаешь, ты присмотри за едой в микроволновке, а я приму душ.
— Давай-давай! Это полезно. О! Кстати, о пользе. Вспомнил! Я принес витамины. Думаю, тебе не помешает: ты уже не девочка, впереди климакс, нужно заранее поддерживать себя витаминами. — С этими словами он вынул из кармана пиджака цветную коробочку и вложил в руку Анне.
— Нет, я тебя все-таки убью. Мне всего тридцать два года! — накинулась она на своего бедного жениха. — Какой климакс?
«Или уже тридцать два?» — уныло подумала она.
— На всякий случай. Я же беспокоюсь о тебе, — сказал Димитрий обескураженно, так что Анна опять смягчилась.
— А что за витамины? Они точно хорошие?
— Конечно! Моя крольчиха хрумкала их с таким удовольствием! Веселая такая стала, забеременела и родила хорошо. Они абсолютно безвредные, я бы никогда не дал своим животным ничего вредного, ты же знаешь, так что можешь есть спокойно!
Скрипнув зубами, Анна пошла в ванную. Обычно такие сцены ее веселили, но иногда чувство юмора ей изменяло. Сейчас был тот самый случай.
Подойдя к ванной и ткнувшись в измазанную побелкой дверь, Анна вспомнила, что ремонт в ней так и не закончен. Утром должен был прийти маляр, но она его так и не дождалась. Девушка вздохнула. Интересно, это все неприятности на сегодняшний день или еще нет? Она поплелась по коридору дальше. Придется воспользоваться той, маленькой, возле гостиной. Надо сказать, что от плохого настроения она любила избавляться тем, что разбрасывала свою одежду; правда, мать не раз выговаривала ей за это, но сейчас, шлепая босыми ногами, Анна с особым удовольствием расставалась со всеми предметами своего туалета и наконец лихо швырнула нижнее белье перед самой дверью ванной так, что трусы провалились в вазу на комоде, а лифчик повис на голове фарфорового пастушка, отчего тот приобрел вид удивленный и весьма игривый.
Она включила воду, выдавила на голову изрядную порцию шампуня. Аромат экзотических цветов наполнил влажное помещение. Тонкие струйки воды приятно барабанили по спине и плечам. Она подставила душу лицо. Нет, все-таки жизнь не так уж безнадежно тосклива! Завернув кран, Анна отдернула занавеску и протянула руку туда, где должно висеть полотенце. Рука нащупала голую стену. Ну конечно! Зачем ей тут полотенце, если она этой ванной почти не пользуется? Придется выскакивать голой и мокрой. Или все же позвать Димитрия? Уж очень не прельщала ее перспектива появиться перед ним в таком виде и выслушать еще одно замечание. Наверняка он снова будет призывать ее быть серьезнее.
— Димитрий! — крикнула Анна.
Она немного подождала, но ответа не последовало.
Она позвала еще раз. Результат тот же. Она повторила попытку снова.
Отчетливо представив себе Димитрия, прилипшего взглядом к медленно крутящейся тарелке в микроволновке, Анна дернула дверь на себя, приготовившись ощутить влажной кожей волну холодного воздуха.
«Вот балда, сама же заперла!» — Она повернула ключик и дернула дверь еще раз. Дверь не открывалась. «Вот черт! Этого еще не хватало!» Она покрутила ключ из стороны в сторону, опять подергала дверь и бессильно опустила руки. Нет, без помощи тут не обойтись.
— Димитрий! — крикнула изо всех сил и прислушалась, надеясь услышать его торопливые шаги. — Димитрий! — забарабанила она в дверь. За дверью было тихо.
Глава 2
Еще с полчаса Анна безуспешно колотила в дверь и кричала. Потом она подумала, что, возможно, Димитрий зачитался какой-нибудь книгой и не обращает внимания на ее крики, а значит, нужно, во-первых, кричать что-нибудь неожиданное, а во-вторых, с неравными промежутками времени. Однако вскоре ее небогатый репертуар стихов и детских песенок был исчерпан. Докричав (потому что вряд ли это можно было назвать пением) заключительный куплет «Червоны руты», прежде так любимой ее мамой знаменитой песни, она глубоко вздохнула. «Кому-то, кажется, не хватало в жизни сюрпризов и разнообразия?» Анна с тоской уперлась взглядом в голую стену. «Он, скорее всего, уехал на вызов и, конечно, даже не удосужился меня предупредить. Интересно, как скоро он про меня вспомнит?»
Этот вопрос, конечно, не мог ее не занимать. Но гораздо больше ее занимала необходимость выйти из этого дурацкого положения и из этой дурацкой ванной. Она уже порядком замерзла, а кроме того, ей ужасно хотелось есть. Анна беспомощно огляделась. Ее взгляд упал на маленькое окошко в стене как раз напротив двери. Окошко это выходило на улицу, точнее, на берег моря. Когда дед построил этот дом, здесь было тихо, даже пустынно. Кто мог тогда предположить, что это дивное место со временем превратится в веселый нудистский пляж! Собственно, это и была та причина, по которой Анна так невзлюбила эту ванную: однажды подвыпившие туристы, случайно забредшие ночью в эту отдаленную часть пляжа, решили, что они заблудились, и, разглядев свет в маленьком окошке (Анна как раз принимала ванну), не нашли ничего лучше, как зайти к хозяевам и спросить дорогу. Они вовсе не имели в виду ничего дурного. Не обнаружив двери, один из них сумел дотянуться до окна и легонько постучал, но, не получив ответа, широким жестом рванул раму и с пьяным любопытством просунул голову внутрь. На его умиленном лице явно прочитывалось желание пообщаться с хозяевами. Но вместо добропорядочной семейной пары за кухонным столом, каковую он, конечно же, более всего ожидал здесь увидеть, он увидел ее, Анну, возлежащую в облаке пены. Надо сказать, что испугался он ничуть не меньше, чем она, однако все же нашел в себе силы учтиво к ней обратиться и вежливо поинтересовался, не подскажет ли она, где тут поблизости… автобусная остановка? Вместо ответа она пронзительно закричала, чем еще больше напугала беднягу, отчего тот вывалился обратно на улицу. С тех пор прошло несколько лет, Анна уже с улыбкой вспоминала то забавное происшествие, но ванную все же невзлюбила.