— Вот и договаривайся с ними! И через них. А если я узнаю, что с Нанной хоть что-нибудь случилось, я тебе обещаю… — в последние слова я вложил всю ненависть и всю злость, что пока ещё сдерживал в себе. — …Ты ещё пожалеешь о том, что сам не признался дому в том, что натворил. Всё ясно?!
— Да… — глухо ответил мэр, хмуро глядя в землю.
— Вот и хорошо, — кивнул я и, не прощаясь, направился к своим.
Мы уходили, оставив совершенно раздавленных стражников, задумчивого Радона, растерянного Тацы и смотрящего нам вслед Гронги. А я всё никак не мог отделаться от ощущения, что поступил неправильно. Да, я вроде бы Нанне и не должен больше ничего — я давно сделал всё, что мог, чтобы помочь ей и сестре. Но всё-таки внутри поселилось щемящее чувство горечи от собственной неправильности… И всю дорогу до дирижабля я уговаривал себя, что это просто моральные терзания, совершенно напрасные в мире Терры — потому что тут совершенно другая мораль. Но, сказать по правде, договариваться с совестью — это вообще не моё. Не умею я так… А, значит, придётся жить с этим мерзким чувством предательства, наблюдая, как оно медленно затухает, забывается, но продолжает сидеть где-то в глубине души…
Глава 100
В которой мы долетаем до Парагора, гостим у Велена и летим дальше на юг — чтобы, добравшись до цели, наконец, отправиться в обратный путь
Может быть, бывший мэр Экори и отозвал все свои обвинения, но и я больше с дирижабля не сходил — не хватало нам ещё проблем с властями… Впрочем, мы вообще задержались на скале лишь до следующего утра, потому что припасы были куплены, дирижабль проверен — и делать на Талаи было больше нечего. «Мэлоннель» покинул ангар, набрал высоту и начал стремительно удаляться от вольной скалы.
Снова потянулись однообразные дни путешествия — а, значит, надо было занять себя хоть чем-нибудь, чтобы со скуки не помереть. Я тренировал семечко пневмы, перечитывал конспекты из лётного училища, общался с Араэле, прогуливался на палубе — но всего этого было недостаточно, чтобы не маяться от безделья. К сожалению, я не умел, как местные, всё делать медленно, хотя и старательно этому учился. А без этого умения я очень быстро справлялся со всеми делами — и дальше отчаянно скучал.
Вообще, чем больше я летал, и чем размереннее была моя жизнь, тем глубже я понимал, насколько сильно люди из моих яслей зависели от тех устройств и занятий, которые себе навыдумывали. И даже больше скажу: как же много времени они у нас отнимали. И ведь речь не о чтении книг или играх — нет, на это мы тратили не так уж и много времени. Книги люди из двадцать третьих яслей читали, бывало, и на ходу, а играли по вечерам. Речь ещё и об общении, и о переписке на переносных устройствах… Современному человеку в двадцать третьих яслях не надо было даже задумываться, чем бы себя занять — всегда находилось дело.
На Терре, наоборот, никаких таких дел особо не было. Настольных игр — раз-два и обчёлся. Читать журналы и газеты? Так это надо было делать неторопливо, смакуя каждую новость, вникая в каждую деталь. Иначе хватало этой газеты или журнала всего на пару часов. Книги? На Терре художественной литературы почти не существовало, а полезные книги и справочники не так-то просто было купить. Тогда я и начал записывать всё, что со мной происходит. Был у меня пустой блокнот, писчие принадлежности и набор для ухода за ними.
Я садился в своей каюте, открывал блокнот и начинал записывать всё, что со мной происходило. А чтобы этого занятия хватило надолго, и чтобы прочесть эти записи мог только я, пришлось выдумать шифр из смеси местных букв, букв моего языка и цифр. Чтобы мой дневник не могли прочитать не только местные жители, но и мои бывшие соотечественники. Вот и получается, что все подробности моих приключений остались на бумаге лишь потому, что мне было невыносимо скучно…
Зато, выдумывая шифр, заучивая его и привыкая на нём писать, я и не заметил, как мы добрались до Парагора, где собирались оставить ценности в хранилище дома Филанг. Встретили нас вполне сносно. Сначала вышел начальник порта, увидел Араэле и отправил сообщение её брату, а потом появился и сам Велен.
Братья Араэле — это была вообще отдельная песня… Каждый из них был любим родителями, хорошо образован для своего возраста — а ещё прямо-таки переполнен энергией. И я сейчас не про пневму, хотя и её у них, конечно же, хватало… Если бы не крепко-накрепко привитое отцом трезвомыслие, вряд ли бы они вообще дожили до своего возраста. Когда я предотвратил гибель семьи Араэле, мы толком и не успели познакомиться, но в этот раз от общения увильнуть, к сожалению, не удалось…
Велену было интересно всё, что когда-либо происходило со мной: как, кто, где, почему, зачем и при каких обстоятельствах. И даже то, что я не хотел рассказывать, он всё-таки из меня вытянул. В том числе, и историю про Экори.
— Понимаешь, Фант, это Эли повезло быть старшей и попутешествовать. А вот нас папа сразу раскидал по важным должностям и скалам — и особо никуда не пускает. Боится, что мы станем такими же непоседливыми, как сестра… Будто мы и без того не такие!.. — на этих словах Велен закатил глаза и рассмеялся. — Вот и приходится расспрашивать тех, кто успел хоть где-то побывать. Про Эли-то мы всё уже знаем, а вот про тебя… Разве что у дознавателей уточнить, но у них все доклады сухие, как пожухлая трава!..
— А что про меня у дознавателей уточнять? — удивился я, заметив странную оговорку.
— Они сейчас про тебя всё пытаются выяснить, — объяснил Велен и снова рассмеялся, глядя на моё удивлённое лицо. — Ну ты же понимаешь… Человек ты новый, с домом теперь связан, да и сестрёнка в тебя влюбилась…
— Я всё слышу! — возмутилась Араэле, умудрившись почти не покраснеть.
— А мы всё видим! — не остался в долгу её брат. — Так что не удивляйся, но про тебя будут искать всю информацию, какая вообще доступна. И не только мы, кстати, но и другие дома. В общем, ничего ты не скроешь от них, но и оглашать некоторые аспекты твоей жизни никто не станет. Если вообще узнают…
День, что мы гостили на Парагоре, пролетел незаметно. Мне приходилось много говорить — зато в нагрузку я получил подшивку журналов по эфирным судам за целый год. Велен и сам, как он признался, давно мечтал о небе, но был от него отлучен отцом. Вот и отрывался теперь на чтении журналов. Всё лишнее и ценное мы, как и собирались, сложили в ящик, который оставили в хранилище на Парагоре, а сами утром отправились дальше на юг. Туда, где нас ждали врата в Эдем…
С каждым днём, несмотря на наступившую осень, становилось всё жарче и жарче. Солнце каждый день поднималось всё выше и выше, а поверхность выглядела всё более и более пустынной. И другие дирижабли нам попадались всё реже, потому что единый торговый маршрут здесь разбивался на тысячу ручейков, устремлявшихся через бескрайнее небо — каждый к своей скале. И вскоре «Мэлоннель» уже летел над выжженной солнцем саванной в гордом одиночестве…
Больше мы на скалы не заходили. Просто летели и летели вперёд. И вскоре достигли пункта назначения. Не то чтобы мы прямо к нему вышли — ещё пришлось полетать кругами — но Клыки Пустыни были, наконец, найдены. Две красные скалы возносились над поверхностью начинавшихся далее песков. По всей видимости, когда-то давно здесь была пригодная для жизни скала, но то ли в силу недолговечности здешней породы, то ли в результате некого катаклизма она обрушилась. Остались лишь два таких вот обветренных огрызка, гордо подпиравших небеса посреди неживописной кучи красноватых обломков…
Жить на них было невозможно, а добывать — нечего. Вот и стояли они посреди песков, привлекая иногда лишь тварей — и то потому, что неподалёку был изначальный круг возрождения. Вдоволь налюбовавшись сверху на унылый пейзаж, мы не стали долго готовиться и прямо в день прилёта высадились на поверхность. Между Клыков Пустыни — где, как показывала найденная мною схема, находился вход в постройку изначальных — всё было засыпано красными камнями. Пришлось привлекать к работам братьев и ИСИСа, которые принялись резво всю эту каменную свалку растаскивать в стороны.
За день никаких следов комплекса изначальных найдено не было. Да и обитатель информационного слоя тоже ничего не ощущал. Впору было решить, что мы ошиблись и прилетели не туда — но надо было всё-таки достоверно в этом убедиться. Так что вечером, загрузившись в дирижабль, мы поднялись повыше и переждали ночь — кстати, довольно-таки спокойную, потому что чудовища здесь обитали в куда меньших количествах, чем на землях людей. А утром работы возобновились…
Удача улыбнулась нам на третий день. Хотя какая это вообще удача, если мы, в принципе, знали, что и где искать?! Пыхтя и кряхтя, Дик поднял очередной булыжник, и под ним сверкнул чернотой знакомый материал. Ещё пара часов работ — и вскоре перед нами показался ровный круг. Эта часть постройки была цилиндрической и уходила прямо под землю.
— Странно всё это!.. — заметил я вслух, когда подошёл ИСИС и принялся искать, как бы нам пробраться внутрь. — Врата же должны были из земли наружу торчать…
— Вовсе не обязательно, — ответил обитатель информационного слоя. — А если точнее, эти врата вообще никуда торчать не должны. Вся постройка располагалась под землёй.
— А как же туда дирижабль загнать? — уточнил я.
— Обычная земля — не помеха. Врата раскроются над поверхностью, — ответил ИСИС, а потом подцепил какую-то едва заметную панель и резко дёрнул за рычаг. Чёрный материал в середине круга разошёлся, открывая глубокую шахту, ведущую внутрь подземного комплекса. — А вот то, что я не чувствую никаких откликов конструктов — вот это нехорошо…
Нехорошо — это ещё было слабо сказано… Когда мы в первый раз спустились под землю, стало понятно, что искать тут нечего. Потому что здесь и самих врат-то не было — похоже, их вывезли. Комплекс был пуст и пустынен: в нём не оставили ничего, кроме одного-единственного сообщения, которое проигрывалось всем, кто приходил в огромный зал, где когда-то и были врата…