— …Жопа у тебя сморщится и обвиснет! Твой хахаль найдёт новую молодую жопу! А тебя, дуру, бросит с детьми — и выкручивайся, как знаешь! И будешь ты сидеть, нудить и вспоминать молодые годы! Проешь своим детям всю плешь, распугаешь всех приятелей и останешься одна, сука тупая… Да, чтоб тебя, тупая!.. И потому ни на что неспособная!
— Рубари! Чтоб тебя! Да что на тебя нашло?! — наконец, взревел я. Что бы ни натворила Тараки, но куда больше меня сейчас интересовало, как выручить Нанну. И доводить её сестру до истерики в такой момент было бы контрпродуктивно…
— Да ничего, Фант… — как-то сразу успокоился механик. — Достали они, такие правильные, уже… Алкаш, заика… А сами всё, что умеют — так это не пить и не заикаться! Хотя со временем будут только не заикаться… И не везёт тебе, Фант, куда меньше, чем этой тупой дуре! Только она никогда в этом сама не признается. Всё… Выговорился — и спокоен!
— Хорошо… — с тяжёлым вздохом кивнул я. — Итак, подытожим. Предложение Гронги отметается сразу: потому что с такими предложениями надо к мэру идти и спрашивать, что заставило его признать, что я — это вовсе не я. Все твои претензии, Тараки, извини, тоже отметаются. Я Радона честно предупредил, что будет, если он Нанну не вытащит и тебе не вернёт. Вот ему это всё и будет, что я лично обещал… И что ещё нужно теперь от меня?
В кают-компании повисло молчание: и Гронги, и Тараки пытались придумать хоть что-нибудь, чем я теперь смогу им помочь. И в этот момент у меня за спиной раздался голос:
— Помочь другим тяжело, но нужно. Не потому что нужно помочь другим, а потому что за помощь надо ещё помочь, а помочь всегда надо там, где можно помочь. Впрочем, неважно всё это, потому что важно лишь, что только трое заплатили по счетам, а ещё семеро гуляют и радуются жизни. Там, где они, там детей обижают. Точно знаю.
Я обернулся и внимательно посмотрел на Перо, который глупо улыбнулся. Я улыбнулся в ответ и кивнул, давая знать, что понял, о чём он говорит. И судовой псих, покачивая головой в такт своим мыслям, снова отправился куда-то вглубь дирижабля.
— Начнём с начала… — со вздохом сказал я. — Где Нанна, кто её схватил — и где, мать его, Радон?..
Тараки всё ещё молчала, и тогда слово взял Гронги.
— Начну с последнего вопроса. Радон пропал, и никто не знает, где он. Когда мы улетали с Барозо, он уже неделю как пропал. В общем, что бы он тебе ни обещал, Фант, подозреваю, выполнить он этого не сможет. И да, Нанну и Тараки привезли на Барозо. На скалу, где сейчас временно обитают все жители Экори. Мы собирались там, чтобы отправиться весной на новое место жительства. Я смог освободить Тараки и помог ей бежать. Однако Нанну охраняют во много раз лучше. И тогда я решил лететь к тебе…
Глава 102
В которой продолжается неприятный диалог, но уже хотя бы более предметно
— Вопрос только: почему ко мне, Гронги? — спросил я, подходя к турке и засыпая в неё кофе. — И что это за муть ты начал нести в самом начале?
— Да больше не к кому было идти!.. — проговорил Гронги. — Мэр пропал, хотя и пытался добиться освобождения девочки. Все остальные… Ну, конечно, многие считают, что это несправедливо — вешать всё на ребёнка, но особо не протестуют. А ты ведь как-то договорился с Радоном. И ещё, если не врала та рыжая девушка, то она прямо из дома Филанг. Я подумал… Подумал, ведь ты Нанну в это во всё втравил …
— Я втравил Нанну?! — я от изумления даже брови вскинул. — Ну, в таком случае… Если уж говорить напрямую, то твоя вина, Гронги, в этом ничуть не меньше, чем моя!..
— Моя? — удивился бывший стражник. — И в чём же я виноват?!
— А кто дрался со скамори и помог нам с девочкой забраться на скалу? — я рассмеялся. — Я бы мимо той страшной туши никак не проскочил! А Нанна бы и вовсе не забралась сама. Вот и получается, что ты бил скамори, а я тащил девочку на закорках. Значит, мы оба её в это и втравили!..
— Я просто выполнял свой долг! Я пытался её защитить! — возмутился Гронги.
— Так и я пытался её защитить! — согласился я с ним. — Или ты думаешь, что когда я лез по канату, то сходу планировал город грабить, что ли? Или когда из говна и палок убежище посреди зимы делал? Или когда решил строить дирижабль, чтоб мы все там не сдохли?
Гронги промолчал, нахмурился. Явно обдумывал мои слова. Ну а Тараки притихла, потому что она-то вообще знала полную историю.
— Знаешь, это всё уже не секрет. Раз Нанна под стражей, а Радон исчез, то от того, что я тебе расскажу, ничего не изменится. Понимаешь, Гронги, мы ведь сначала сидели и ждали помощи. Ну а затем не успели сесть на городской дирижабль — его сбила матка скамори. А потом прилетел торговец, который всегда прилетал на Экори. Но не стал никого забирать — он просто расстрелял всех выживших…
— Это было актом разумного милосердия! Он не смог бы вас забрать! — возразил стражник цитатой из газетных заголовков. — Всем бы всё компенсировали!
— Гронги, к тому моменту в Экори, по большей части, оставались лишь те, для кого это была окончательная смерть… — покачал я головой, глядя, как нагревается утренний кофе. — Об этом несложно было догадаться, потому что оставались либо такие, как я и Нанна — у кого только одна скала для воскрешения доступна… Либо такие, как Рубари, у кого вообще семечко пустое. Мы могли бы там жить ещё довольно долго. Я ведь забрался в результате на верхнюю скалу. А там скамори не было, и добраться туда они бы не могли. Нет, Гронги…
— И сколько бы вам там сидели? — хмуро бросил стражник.
— Ну сколько бы ни сидели — зато были бы живы! — ответил я. — А так получается, что нас бы просто убили. Без возможности возродиться. Ты уж извини, но это натурально выглядит как убийство. Да оно и было, по сути, настоящим убийством. Умышленным, преднамеренным и циничным. Спаслись всего трое: я, Рубари и Нанна.
— Но зачем?! — возмутился стражник. — Зачем бы им это делать?!
— А зачем Радону игнорировать предупреждения охотников о стае скамори? — спросил я. — Затем же ему надо было и добить выживших. Чтобы когда на скалу прилетели мародёры и стали её обчищать — никто бы об этом уже не узнал. Они ведь туда прибыли сразу же, как только всех добили — сразу же!.. Они были готовы встретиться со скамори!..
— Фант, это глупо! Это просто домыслы! — бросил Гронги. — Такого бы никто не допустил!
— Гронги, ты полгода ходил по городу, где человек жил в рабстве! — я снова засмеялся и снял турку с огня. — Полгода!..
— В Экори не было рабов! — насупился стражник.
— Ага, зато там лицемерия было хоть отбавляй! — согласился я. — Гронги, вот сколько я получал в месяц у Тацы?
— Откуда я знаю… — ответил тот, кашлянув.
— Ой, ну не ври, — попросил я.
— Пятнадцать единиц за треть сезона.
— Я получал раз в десять меньше, чем ты! — кивнул я. — И ты об этом знал, Гронги! Знал, что работать мне приходится только за еду. И, думаю, отлично знал, что не просто так Тацы был единственным, кто согласился меня взять.
— Так всегда делают… — Гронги сцепил руки в замок так сильно, что аж костяшки побелели.
— Я называю этот напиток кофе, — сказал я, показывая кружку. — Хотя на Терре нет кофе, но эти зёрна выглядят как кофе, пахнут как кофе, действуют как кофе — и даже завариваются как кофе. Поэтому эти зёрна — кофе.
Я посмотрел в непонимающие глаза Гронги и пояснил:
— Это аналогия. Если кто-то, как раб, работает за еду, если у него нет возможности уйти и нет возможности не работать… Если его сознательно загнали в такие условия — это рабство, Гронги. И отрицать это — лицемерие. И ты, отлично понимая, кем я по сути являюсь, спокойно ходил мимо, смотрел мне в глаза — и ничего у тебя в голове не щёлкнуло, что ты, как стражник, должен бы пресечь попытки сделать человека рабом. Впрочем, я всё равно благодарен Тацы, потому что иначе бы я с голоду помер. Не сразу, но помер бы.
— Тебе должны были выплатить подъёмные! — Гронги нахмурился.
— Ну да, триста единиц… И ещё папир выдать… — кивнул я. — В результате Радон получил сто единиц, я — рабство, а капитан корабля сэкономил двести единиц. Но, думаю, ты об этом догадывался, да?
Я отхлебнул кофе и даже зажмурился от удовольствия. В горле у меня основательно пересохло от всех этих утренних разговоров…
— Раз молчишь, то, видно, догадывался… — кивнул я.
— Воровать — всё равно преступление! — упрямо возразил стражник.
— Ой, да сколько я там украл-то? — усмехнулся я. — Доски, ткань да обломки другого дирижабля. И ещё немного еды, которая вот-вот бы испортилась. Всё это и так бы мародёры вынесли, я тебя умоляю!.. Они, похоже, скалу начисто обнести собирались. К тому же, я как человек, ограбленный городом, его жителями, его стражей — и которого ещё и пытались убить — наверно, имею право на компенсацию. Ну или хотя бы на защиту своей жизни. Правда?
— Большая компенсация! — заметил Гронги, оглядевшись.
— А это, Гронги, уже не компенсация… — ответил я. — Компенсация, к сожалению, разбилась. А это мой долг перед домом Филанг, который я уже оплатил. Этот дирижабль сделан по индивидуальному проекту. И стоит он как бы столько, сколько ты за всю жизнь не заработал. Хоть и получал в десять раз больше, чем я и Рубари. Это всё, Гронги — результат честности.
— Честности? — не понял тот.
— Да. Знаешь, когда я только начинал жить здесь, то смотрел на вас, терранцев, и понимал, что вы настоящие лицемеры, — кивнул я. — Но я не хотел лицемерить. Я хотел быть честным, хотя бы с самим собой. И в результате сегодня ты, бывший стражник, пришёл ко мне за помощью. А у меня свой дирижабль, много пневмы… Ну ещё и ты с Тараки, как новые проблемы на мою многострадальную жопу… Одно ваше появление — это уже проблема, к слову!..
— Ну прости, что нарушили твою сладкую жизнь! — фыркнула Тараки. — Мою сестру убьют, если она не выплатит долги за вас троих. И кто в этом виноват?
— Тот, кто взял на себя за неё ответственность, — ответил я и жёстко припечатал. — А это как раз ты, Тараки! Когда мы прилетели, ты ведь не стала нас сразу гнать. Нет, ты полетела с нами и своей сестрой. Но, едва лишь у тебя всё наладилось, ты сказала нам свалить из вашей «приличной» жизни. Причём, решила ты и за себя, и за Нанну. Не думаю, что ты спрашивала её мнение. И не знаю, что ты ей про нас вообще наплела…