К радости ИСИСа, указал он именно на чёрное здание, которое стояло рядом с селением.
— Спасибо за ваше приглашение, гра и грани! — поблагодарила Араэле. — Мы с радостью примем его!
Мы шли по дороге, а я продолжал удивляться тому, какая всё-таки странная здесь поверхность земли. А ещё тому, как пролетающие облака тумана раскрашивают живых существ в разные цвета. Как я заметил, чем моложе была тварь, тем более светлые цвета у неё были в тумане — чаще всего бледно-жёлтые и слегка зеленоватые. Но чем старше, тем больше в них преобладали алые тона. Я не стал ждать, когда мы доберёмся до места, и спросил об этой особенности у Седой Травы.
— Наше проклятие и наш дар… — ответила она грустно. — Умение касаться глубинных процессов всех миров. Умение купаться в энергии жизни. Умение преображаться так, как нам угодно. Вот что это…
— Ну это вроде как неплохо! — сказал я, заметив, что и остальные мои спутники с интересом прислушиваются к разговору.
— Цена — ненормальность… — старая женщина приподняла тряпьё с головы и показала половину своего лица, обезображенную огромным наростом. — Вот так она проявляется внешне… Чем больше мы пользуемся своим даром, тем больше она, эта ненормальность, накапливается. Наши дети… Посмотри на них!
Я присмотрелся и обнаружил, что большинство детишек, бегущих вдоль дороги, выглядят почти как люди. На лицах не видно никаких изменений. Но есть странности в телах. Одна девочка зачем-то отрастила себе длинный язык, который всё время высовывала изо рта, поднимала к глазам и рассматривала. Маленький мальчик сделал себе длинные ноги, чтобы поспевать за сверстниками.
— Мы умеем изменять тела и души, — проговорила Седая Трава. — Но эти изменения необратимы… Говорят, у наших изначальных создателей были устройства, которые могли обратить изменения вспять — если, конечно, ещё не проявился красный. Но это только древние легенды. Мы ни одного такого устройства не нашли. Но если они и были, в те времена наши предки наслаждались своими возможностями… Не хотели отказываться от дара… А потом пришло алое безумие. И тогда нас отправили на карантин в этот мир. Где за нами следили, пытались понять, что происходит… А потом… Изначальные покинули нас. А вы видели изначальных?
— Нет, не видел, — признался я. — Нас они тоже покинули. Впрочем, я вообще родился в яслях.
— Значит, ты потомок тех, кого пытались насильно спасти … — кивнула Седая Трава. — Тех, кого удалось всё-таки отсечь от дара. Что ж, это не самое лучшее решение, но, как я сейчас вижу, всё-таки верное… Ведь ты тут, и на тебе нет ни следа изменений!
— Значит, красные отблески показывают, что что-то неправильно? — напомнил я о своём вопросе.
— Да, чем больше алого в душе, тем ближе безумие… — подтвердила мои догадки старая женщина. — Мы ведь говорили тебе при первой встрече. Когда алым станет всё тело — это будет уже иное существо. Оно не узнаёт нас, своих родичей. А мы не узнаём его.
— Они опасны, они злы, они почему-то ненавидят нас… — грустно добавил Квакл. — Но приходят надсмотрщики и спасают нас.
На улице с каждым часом с восхода солнца становилось всё жарче. Пока мы шли через селение, я скинул куртку и расстегнул верхние застёжки на рубахе. К концу пути я вообще обливался потом в три ручья… Однако не только мне было некомфортно. Всем было тяжело — и даже тварям, которые обитали здесь вот уже много поколений.
К счастью, внутри чёрного здания оказалось неожиданно прохладно и свежо. Весь дом представлял собой изнутри один большой зал, внутри которого стояла простая деревянная мебель, а в дальнем его конце находился шар.
— Спроси, могу ли я подойти к шару!.. — буквально взмолился ИСИС через передатчик.
— Скажите, Седая Трава… Можно ли моему советнику подойти к тому чёрному шару? — вежливо поинтересовался я.
— К гласу Оракула? — будто даже удивилась Седая Трава. — Что ж, если не боится — пусть подойдёт…
ИСИС не стал дожидаться повторного разрешения уже от меня — и сразу устремился к шару. А наши провожатые гостеприимно указали на стулья и стол.
— Садитесь! Сейчас наши люди принесут яства, — сказал Квакл.
Вообще народу в дом набилось довольно много. Твари постоянно пребывали в движении, и я никак не мог понять причин этого хаоса. Впрочем, скоро они стали понятны — когда всё больше молодых особей покидало зал, а более старые входили внутрь. Видимо, посмотреть на нас и послушать, о чём речь будет идти, хотели все, но места банально не хватало — а потому такое право в итоге досталось только самым уважаемым членам местного общества.
Рядом с Седой Травой и Кваклом сел крупный мужчина, которого нам представили, как Большую Руку — главу семьи. Именно он и начал разговор с нами.
— Приветствую вас в нашем селении… Рад, что могу задать вам вопросы… И рад, что вы согласились ответить на них… — проговорил он, делая большие паузы между фразами. — Я редко говорю… Берегу голос… Но за меня будет говорить Квакл… И Седая Трава… Им передано это право….
— Что с вашим голосом, Большая Рука? — спросила Араэле.
— Большая Рука слишком далеко прошёл по пути изменения… — пояснил Квакл. — Одно из изменений едва не разрушило его голосовые связки. Наш глава — очень мудрый правитель, но нам приходится говорить за него.
— А откуда вы знаете, что он хочет сказать? — спросила девушка.
— Он пишет нам свои соображения, — не слишком понятно пояснила Седая Трава.
— Как мы понимаем, вы прилетели сюда не просто так, — сказал Квакл, сменив тему. — Скажите, что вас привело в зону карантина, и мы постараемся вам помочь.
— Но почему вы хотите нам помочь? — с подозрением уточнил Танг.
— Разве люди не должны помогать друг другу? — удивилась Седая Трава.
— Обычно так говорят, когда хотят получить свою выгоду, а не оказать помощь… — заметил Танг.
— Надо всегда помогать друг другу. Так написано на Стене Памяти, — улыбнулась Седая Трава, и улыбка у неё вышла жутковатой. — А мы следуем тому, что написано… К тому же, мы хотим расспросить вас о том, что происходит за пределами зоны карантина. И чтобы отплатить за ваши ответы, мы готовы поделиться тем, что сами знаем…
— Так что вас сюда привело? — терпеливо повторил вопрос Квакл.
— Ключ от всех миров, — ответил я поспешно, видя, что и Танг, и Араэле уже открывают рот. — Мы ищем Ключ от всех миров…
— Мы знаем, что это, — кивнула Седая Трава. — И даже знаем, где он находится.
— Мы бы отдали его вам!.. — согласился Квакл. — Но мы и сами не ходим в то место… Из-за стражей, которых оставили изначальные перед уходом.
— Их много, они быстры и свирепы! — покачала головой Седая Трава. — Не приведи Создатель зайти в те места, что они охраняют!.. Многих они растерзали…
— И ходить туда всем изменённым мы запретили… Однако вы можете попробовать добраться! — добавил Квакл.
— Даже Чёрная Душа не смог пройти мимо них, хотя и пытался!.. — заметила Седая Трава.
— И вы покажете нам, где это? — удивился Танг. — Так просто…
— Достать ключ будет непросто, — Квакл пожал плечами. — Но он не наш. И нам он не нужен. Изменённые не могут покидать карантинную зону. Так написано на Стене Памяти.
— Это не Оракул, — передал мне ИСИС. — Это интерфейс местного информационного конструкта, который отвечает за карантинную зону.
— Он идёт на контакт? — спросил я.
— Нет. И более того, он сейчас решает, не нужно ли нас отсюда выгнать! — ответил ИСИС. — И если примет решение выгонять, то, поверь, мало нам всем не покажется… Так что ведите себя хорошо и не нарушайте правила.
В этот момент несколько тварей занесли в зал большие блюда, наполненные растительной пищей. Были простые фрукты, овощи и ягоды, были блюда из них же, был хлеб. На удивлённый вопрос Танга, почему они не едят мясо, твари ответили, что так написано на Стене Памяти — им нельзя. Но если мы вдруг хотим мяса, то они найдут нам его. Я, естественно, отказался в категорической форме — и строго глянул на Танга. К счастью, он намёк понял и постарался больше не отсвечивать.
Тем временем Седая Трава и Квакл принялись задавать вопросы. И вопросов этих было великое множество. Большинство из них можно было свести к одному-единственному: что вообще произошло, и почему их бросили одних в карантинной зоне?
Много тысяч лет назад, как я понял из контекста вопросов, за ними ещё внимательно следили. Изначальные и «нормальные» (похоже, именно так здесь называли обычных людей) пытались справиться с бедой, которая постигла предков тварей. С одной стороны, твари зачастую умели то, что не могли «нормальные», но с другой — они изменялись, и эти изменения были ужасны. Их пытались лечить, пытались возвращать в нормальное состояние, но ничего не выходило… В один день всё закончилось. Застыли мёртвыми изваяниями врата, пропали нормальные, ушли последние изначальные. И твари остались одни. Лицом к лицу со своей бедой…
В первые века Одиночества бывшие пациенты карантинной зоны массово впадали в алое безумие… И эти безумцы рыскали по миру, нападали на селения семей, убивали и грабили. Но однажды проснулись Оракулы. Они собрали оставшихся изменённых вокруг себя, а всех алых начали уничтожать. И те побежали прочь, скрываясь от Оракула и тумана на вершинах скалистых гряд, что пересекли Топь от самого разлома. И там они уходили в мир Терры…
Сами «изменённые», как называли себя здешние твари, так сделать не могли. Туман скрывал их от прямых лучей солнца и помогал лучше себя понимать. И общество тварей начало заново учиться жить. Они нашли Стену Памяти, где были высечены основные правила их будущего общества — и записи старой семьи, что когда-то жила рядом. Они отстроили селения на зыбкой почве. Они учились делать руками то, что раньше могли получить, едва пожелав. И главное — они учились сдерживать изменения…
Всё это мне удалось выяснить между ответами на вопросы про Терру, про Аиду — и про оставшиеся от изначальных следы. Я даже не стал скрывать, что ищу путь в Эдем, где надеюсь найти изначальных. И здешним тварям — впрочем, для удобства я и про себя называл их «изменёнными», потому что уж кем-кем, а тварями они не были — о