И ради достовернаго свидетельства брать челобитчикам у подьячих ерлыки, записав в коем числе взял от протоколу челобитную или и иное что и к коему числу обещался зделать. И буде к тому сроку не зделает, то по тому и указ чинить, буде к сроку зделал, то взять ему за работу по указу сполна, а буде за срок проволочил толикое ж число, то взять половина, а буде за сроком вдвое того проволочил, то ничего ему за работу не давать, а за вящую волокиту наказание чинить неотложное.
А о сем всем судьям и приказным людям задать стьх великой и жестокой, чтоб никто сверх указного числа ни от какова дела сверх работных указных денег никаких гостинцов не принимали.
А аще запрещения о излишнем имании и даянии не учинить, то указного числа взятие ни во что им буде и будут брать паче прежняго, такожде как ныне у крепостных дел за гривенное дело берут по полтине и больши.
И того ради и у крепостных дел надлежит учинить такое ж расположение, по чему с каковыя крепости брать за работу, а в казну о крепостей брать токмо пошлины, а. писменные деньги отставить, а брать по указу писцу и насмотрщику за свои труды самим, но чему кому надлежит. И буде того ж дни напишет, коего взял, то взять ему полная плата, а буде в двои сутки напишет, то взять доловила, а буде в трои сутки напишет, то уже не брать за работу ничего, отдавать те крепости без заплаты. А буде кто, в трои сутки написав, да возмет за работу, аще и не сполна, взять на нем штраф сторичной.
И писать бы не токмо крепостные, но и приказные ж всякия письма писали бы строк по пятидесяте и больши на странице. Сие вельми дивно, что во всем свете пишут мелким писмом, а да нас все окрестные государства бумаги напасти не могут. A аще зритца дело сие и невелико, что бумаги беречь, а, по моему мнению, оно не весьма мало, потому что от крупнаго писма и от небрежения рублев тысячь по десятку ни за одну деньгу из царства пропадает. У немец аще и домо она делаетца, а и жители тамошние богатее нас, обаче бумагу вельми берегут. Они не токмо бумаги, но и всякой вещи берегут и для того они и богати, что умеют бережно жить.
А и мы пока самися не осмотрим и всякий вещи по токмо из инова царства принесенный, но аще и домашняя вещи беречь де станем, то никогда богати не будем.
И ради подкрепления от излишних дачь приказным людям и о излишних тратах пищие бумаги, напечатать листы и у всех коллег и у концелярий те листы прибить, дабы все люди прочитали и никаких бы излишних трат ни себе, ни людям не делали. Пчела муха веема не велика и собирает она мед не карчагами, но самыми малыми крупицами, обаче множеством их собирают многия тысячи пуд. Такс и собирание богатства царственпаго: аще вси люди будут жить бережно и ничего напрасно тратить не будут, по всякие вещи будут от погибели хранить, то тое царство может весьма обогатится.
А буде кто покусится взять излишнее в другой ряд, то и штраф на нем взять сугубой: за рубль по двести рублев, наказание на козле, а за третью вину либо смерть, либо в вечную работу к рудокопным делам.
А аще кой судья и не по взятку, но по дружбе или по чьей прозьбе учинить не по новоизложенному уставу, то без всякаго милосердия учинить ему определенной указ, как о том уложено будет.
А аще кто изо взятку нарушит тот новоизданной устав, то, мнятца мне, надлежит и дом его совсем разорить и на несколико лет сотворить его пуст и прибить на том дому писмо со изъявлением вины, еже за нарушение правосуднаго изложения господину того дому учинен указ, а дом его оставлен пуст и живущаго в нем несть, но токмо мышеве и нетопыри да вогнеждаются в нем. И таковое штрафование будет памятно.
А аще судей малых и великих не казнить и великими штрафы их не штрафовать, то, и правое изложение учиня, правды и праваго суда уставит будет невозможно.
А аще ради установления правды правителей судебных и много надет, быть уже так. А без урону, я не чаю, установитися в правде а прямо реши, и невозможно правому суду уставитися, аще сто другое судей не падет, понеже у нас в Руси неправда велми застарела.
А не таким страхом не чаю я того злаго корения истребить. Аще бо коя и земля велми задернеет и того терния огнем не выжгут, то не можно на ней пшеницы сеяти, тако и в народе злую застарелость злом надлежит и истребляти. А ащо не тако, то, по моему мнению, не токмо в судех, но во всяком правлении правды не будет.
И аще великородных судей поберечи от жестоких казней, то лутши изъначала ради уставления правды в суды носадить из ниских чипов, а паче из приказных людей, кои в делах искусны и страх божий в себе имут. И с ними посадить, где пристойно, и из военнаго чина, кии от службы отставлены, и ис купечества, в которых острота умная есть. И за таковых нискородных, аще кто и погрешит, стоять за них никто не будет, да и сами они паче высокородных боятися будут. А высокородные на уложенный уставы мало смотрят, но как кто восхощет, так и делать будет по своей природной пыхе.
И тем низкородным судьям надлежит дать такое величество, чтобы они никаковых лиц не боялись, кроме бога да царя, я делали б все свои дела но новосочиненному его и. в. указу неизменно, а от своего ума не мудрствовали бы и ни на едину черту сверх указу не прибавливали бы, ни убавливали. И аще что потребное усмотрит кто, то доносили бы до царскаго величества, донележе то новое изложение еще же напечатано.
А буде из приказных людей в судьи выбрать некого, то бы из дворян мелких, кои остроумны и в делах искусны и боящияся бога. А за нарушение новоизложеннаго указа известная и неотложная им смерти объявить, дабы они судили, а о смерти своей помнили.
И таковым порядком, аще бог на не призрит и помощь свою низпослет, то метано правосудию устроится и у нас в Руси. Нам сие велми зарочно, что не то что у иноземцев, свойственных христианъству, но и у бесурман, суд чинят праведен, а у нас вера святая, благочестивая и на весь свет славная, а судная росправа никуды не годная и какие указы п. в. ни состоятся, вси ни во что обращаются, но всяк по своему обычаю делает.
И докележе прямое правосудие у нас в Руси не устроится и все совершено не укоренитца оно, то никоими мерами от обит богатым нам быть, яко и в прочиих землях, невозможно быть. Такожде и славы добрыя нам не нажить, понеже все пакости и непостоянство в нас чинитца от неправаго суда и от нездраваго разсуждения и от неразсмотрителпаго правление.
И разбоев и иного воровъства множество чинитца и всякие обиды содеваются в людях не от чего иного, токмо от неправнаго суда. И крестьяне, оставя свои домы, бегут от неправды и росъсийская земля во многих местех запустела, а все от неправды и от нездраваго разсуждения, и какие гибели ни чинятся, а все от неправды.
И самыя правды и праваго разсуждения ни милостию, ни жесточию, ни изменниками судиями, ни иными: каковыми вымыслы, мне мнится, учинить невозможно, аще прежде не сочинить всяким великим и малым делам росположения недвижимаго сочинением особливым, понеже древние уставы все обветшали и от неправых судей вси показались.
И аще бог на дело сие милостивно призрит и помощь свою святую ниспослет и что ни случается в мире дел, на вся тая аще изложатся решения подлинная, новоисправная, и коемуждо делу собственное решение, то и немудрой судья может здраво судить. А без основательного изложения ничему (полезному и к правде склонному быть невозможно.
Яко бо здания высокаго без твердаго основания не утвердити, тако и с правды совершенный без основательнаго изложения никоими мерами уставити невозможно, понеже в нас неправда велми. твердо въкоренилась. Кто с кого сможет, тот того и давит, а кои люди ядовитые, то маломочных и в конец разоряют, а судьи силняков и ябедников аще и видят, что напрасно нападают, а воспретить не смеют. И того трудно правду установи и не токмо всем правда творити, но чаю, что и изложение правое трудно сочинять, понеже сильные люди, кии обыкли обижати, не возложат на себя сила, по всячески будут препинати, дабы не веема им от праваго суда потиснутым быть. И того ради всячески будут тщатися, дабы им, по прежнему, мочно было убогих и маломочных обижать и разорять.
И аще препинатели правосудию явится прежде начинания правосуднаго, то всячески надлежит их отсекати, дабы начинанию правде препинания ни малого не чинили.
А ради совершенныя правды ни коими делы, древних уставов не измени, а самого правосудия насадити и утвердите невозможно. В правителех бо велми трудна вещь, еже бы их от неправды отправите и правда в них [насадити, понеже неправда в них] вельми въкоренилась и застарела. И от мала даже и до велика все стали быть поползновении, оныя ко взяткам, овыя же, боящеся сильных лиц, инии же боящеся ябидников, а инии того бояся, да аще въпредь приимет той власть таковую ж, какову он имеет, и чтоб тогда такожде б ему послабил. И того ради всякие дела государевы и неспоры и сыски неправы и указы его и. в. недействительны, ибо вси правителие дворянскаго чина, своей брать[е] знатным наровят, а власти амут и дерзновение токмо над самыми маломочными людми, а нарочитым дворянам не смеют и слова воспретителнаго изрещи, но как кому что угодна, так то и чинят и за тем всякие дела и неисправны суть.
Се бо колико послано указов во все города о недорослях и о молодых дворянских детях и, аще коего дворянина и на имя указано выслать, то и того нескоро выщлят, но по старому Уложению дождався третьего указа и буде ничем отбыть не могут, то уже вышлют. И в таковом ослушании и указов ц. в-ва презрении иные дворяне уже состарелись, в деревнях живучи, а на службе одною ногою не бывали. И, мне мнитца, сие велми странно, что царскому указу ослушну быть, и в Уложелньие напечатали, что третьяго указа дожидаться, сие учинено самая потачка плутам и ц. н-ва презирателем. Но ныне надлежит так учинить: буде по первому указу зазывному не поедет кто, то другая позывка чинить со штрафом, колико иску, токмо и штрафу взять на нем, а челобитчику в другой позывки числить проести по указу.
А буде по кого послан будет с указом его ж. в. салдат или и иной какой посыльщик, а, он укроетца или отобьетца или з дороги уйдет, то и пo первой посылке винить и штрафовать, и исцу проести числить с того времяни и иск весь без суда и без очные ставки донравить, то от такова указа и от перваго ноги задрожат н опрометью побежит к ответу и попрежнему не станут трется присылки ждать.