Однажды наблюдали, как слонята сделали себе из глины мяч и значительную часть пути гнали его перед собой. Эти же слонята в другой раз затеяли с буйволятами веселый спор, который, однако, не понравился лишенным «чувства юмора» мамашам-буйволицам, и те просто-напросто прогнали слонят.
Один из путешественников по Африке был свидетелем действительно забавной сцены, представлявшей в то же время подлинную идиллию девственных лесов. В одном пруду семнадцать самок утоляли жажду вместе со своими слонятами. При этом малыши не столько пили, сколько резвились и играли: обливали друг друга, трубили в воду. Позади стояло другое стадо, весьма дисциплинированно ожидавшее своей очереди. Однако какой-то слоненок из этого стада нарушил молчаливое соглашение. Он прошел вперед, шмыгнул между чужими самками, растолкал их слонят, плюхнулся в воду и начал так бултыхаться, что замутил весь пруд. Самки первого стада вовсе не собирались оставить подобную наглость безнаказанной. Посыпались удары хоботами, заставившие дерзкого шалуна поскорее вернуться восвояси.
Если слонятам грозит опасность, они спешат укрыться под туловищем матери. В случае переполоха и толчеи они продолжают пребывать в этом положении, согласуя свои движения со всеми движениями старших.
Совсем крохотных слонят, не более двух-трех месяцев от роду, в особых случаях, если спасти их иначе нельзя, мать обхватывает хоботом, словно берет под мышку, поднимает вверх и уносит. Поистине трогательная картина! В Бирме одному европейцу довелось увидеть, как слониха подобным образом спасла своего детеныша от бурного, с каждой минутой все более опасного горного потока, который увлекал его как щепку. Беспомощно барахтаясь в воде, малыш страшно кричал. Еще немного, и он был бы унесен потоком. Когда мать поставила детеныша на землю, она настолько обессилела от напряженной работы, что сама упала в воду и еле выбралась на берег.
В течение трех-четырех лет слоненок следует за матерью, не отходя от нее ни на шаг, и весь этот период продолжает сосать ее молоко. В дальнейшем он все больше и больше пренебрегает материнскими сосцами, находящимися между передними ногами, и когда достигает возраста пяти или шести лет, уже сам обеспечивает себя кормом.
Будни стада.
Как проходит жизнь слонового стада в джунглях?
Важнейшую роль играют, само собой разумеется, поиски корма. Обычная пища слонов — это листья деревьев, которые они проглатывают вместе с ветками. Однако предпочитают они луковицы, клубни, корешки, а также семена, например пальмовые, и сладкие плоды.[19]
Слоны избирают стоянки в лесу, особенно в бамбуковом, на лесных полянах и поросших гигантской травой равнинах. В полдневные часы животные обычно отдыхают стоя или лежа. Ночью они часто собираются у воды. Придя к реке, выстраиваются в определенном порядке, и, как сообщает один индийский наблюдатель, первым пьет тот слон, который стоит ниже всех по течению. Затем один за другим утоляют жажду следующие. Смысл этого порядка в том, чтобы дать каждому напиться чистой, не взбаламученной хоботом воды.
Все путешественники по Африке указывают, что слоны принадлежат ныне к наиболее пугливым видам диких животных этого континента. Но страх перед человеком не был свойствен слону извечно, а выработался у него под воздействием определенных условий. В середине прошлого века, когда было открыто озеро Виктория, исследователи встречали многочисленные стада слонов, не обращавших на людей ни малейшего внимания. Даже когда на их глазах был убит один из слонов, остальные не проявили почти никакого беспокойства по этому поводу. Знаменитый путешественник Стэнли, который в 70-х годах прошлого века побывал в различных областях Африки, сообщал о том, что стадо слонов, повстречавшееся ему в болотистой местности между Мерару и Мрева (двумя деревнями в районе Укононго, восточнее озера Танганьика), не только не обратилось в бегство, когда в каких-нибудь ста метрах от него прошел караван, но совершенно спокойно наблюдало необычную процессию. Удовлетворив свое любопытство, слоны так же спокойно удалились в лес.
И в наши дни на юго-востоке Африки и в Судане встречаются слоны, ни в малейшей степени не зараженные страхом перед людьми, свойственным их собратьям из других африканских областей, и проявляющие по отношению к людям полную доверчивость.
Таким образом, страх перед человеком, ныне, как правило, присущий слонам, живущим на воле, — свойство благоприобретенное. Он вызван чудовищными преследованиями, которым с давних пор подвергаются эти животные. Белому человеку, явившемуся в Африку, пришлась по вкусу слоновая кость, которая здесь в отличие от Индии — к несчастью, для слонов — имеется не только у самцов, но и у самок. И бойня началась!..
Истребление слонов.
В некоторых областях Африки, например в районе Белого Нила, отстрел слонов, организованный как крупный промысел, производился самыми отвратительными колонизаторскими методами. Торговцы слоновой костью сначала разбивали в намеченной для охоты местности большие лагеря с заграждениями из колючего кустарника, так называемые серибы. Вокруг этих опорных лагерей создавались маленькие лагеря, которыми руководили вехилы — служащие крупных бизнесменов. Вознаграждение они получали не деньгами, а скудными продовольственными пайками. Так как просуществовать на эти пайки они не могли, им приходилось искать приработков, и самым доходным из них была работорговля. Часть африканского населения находилась в зависимости от торговцев слоновой костью. Африканцы поставляли им плоды и зерно, а также служили носильщиками. Как бы ни эксплуатировали их белые, эта часть местного населения все же была под какой-то защитой и могла считать себя привилегированной по сравнению с другой частью, подвергавшейся безжалостному ограблению. Торговцы хозяйничали в этих областях беспощадно и ни в малейшей степени не считались с тем, что опустошают страну, лишая ее и людей и скота.
В других частях Африки были созданы так называемые «охотничьи общества». Следует подчеркнуть, что к их истребительным экспедициям против слонов слово «охота» подходит очень мало. Охота предполагает, что человек в одиночку идет навстречу животному и смело побеждает его. Вооруженные же до зубов члены «охотничьих обществ» не подвергали себя никакому риску, если не считать опасностей, которые грозили им не со стороны несчастных слонов, а могли возникнуть в результате неловкости или неосторожности других участников охоты во время стрельбы.
Следует сказать, что убить слона все же нелегко. Некоторым охотникам, стрелявшим по слону раз двадцать пять-тридцать, так и не удавалось его свалить. Экли и его жена однажды должны были выстрелить двадцать шесть раз, прежде чем слон наконец рухнул. В другом случае этот исследователь Африки, хорошо прицелившись, с небольшого расстояния всадил в голову слона три пули, которые не причинили животному никакого вреда. Впечатление было такое, будто Экли стрелял в кучу песка. Слон скрылся в зарослях.
Выстрелы по туловищу практически не оказывают никакого действия, залпами тоже удается достигнуть немногого, и даже выстрелы в большие и малые полушария головного мозга, окруженные мощной костяной массой, не вызывают мгновенной смерти. У слона очень немного мест, попадание в которые дает немедленные результаты, однако они по своей площади едва ли превышают размер ладони.
Еще двадцать-тридцать лет назад в Центральной и Восточной Африке считалось исключительным достижением убить слона с одного выстрела. Тот, кому это удавалось и кто мог подтвердить это свидетельскими показаниями, пользовался большим почетом.
Иногда для истребления африканских слонов применялись (да и применяются сейчас) значительно более подлые средства, чем массовое использование ружей и карабинов. Путешественник Штейнгардт видел в Юго-Западной Африке более сотни скелетов слонов, умерщвленных странствующими бурами, которые отравили водоемы.
Во времена настоящих охотников на слонов.
Сейчас едва ли можно встретить в Африке сухопарую фигуру профессионального охотника на слонов. А когда-то такой охотник был выдающейся личностью. Некоторые из них, например швед Эриксон, англичанин Бэкер, датчанин Ларсен, убивший пятьсот слонов, получили признание среди специалистов и стали в Африке легендарными фигурами. Но большинство охотников осталось безыменными и безвестными. Однако многие из них способствовали открытию неизведанных областей, где до того не ступала нога белого человека.
В Африке было немало путешественников с громкими именами, выдававших за собственное открытие то, что им было сообщено повстречавшимся охотником. Путешественник мог поступить так совершенно спокойно, ибо ни у кого из этих охотников не появлялось и мысли описать свои приключения и наблюдения в книге и предъявить претензии на приоритет. К тому же они обычно и не думали когда-нибудь вновь вернуться в Европу.
Жизнь этих истинных охотников на слонов, не в пример «охотникам» из «обществ», действительно на каждом шагу подвергалась опасности. Ноги слонов, челюсти львов, буйволы, тропические болезни, жажда и бурные потоки — все это угрожало их жизни.
Однажды в Англии были проанализированы статистические данные о продолжительности жизни охотников за слонами. Оказалось, что она равна рекордному минимуму в два года. А чем вознаграждались охотники за все пережитые опасности? Помимо щекочущей нервы радости, которую многие испытывали от соприкосновения с опасностью, — слоновой костью. Но охотник за слонами, человек, который вдали от всяких признаков цивилизации месяцами или даже годами скитался по джунглям, не был торговцем. И когда на побережье он почти за бесценок отдавал добытую им слоновую кость отъявленным висельникам — настоящим торговцам, он готов был обратить всю выручку в водку и пьянствовать с каждым встречным и поперечным.