XXV. ЦАРЬ ВЕЧЕР
Как древле нес младенцу смирну
царь Валтасар, подъяв потир,
так нынче в багрянице мирной
грядет Царь Вечер в этот мир.
И вот звезда его уводит,
как прежде, вдаль, где снова он
у холма Матерь Ночь находит,
а сын у ней в объятьях — Сон!
Как волхв, подносит в умиленье
Царь Вечер, золото ему,
и нам елеем искупленья
младенец льет его в дрему.
Перевод С. Петрова
XXVI. ПО-ОСЕННЕМУ
А воздух — словно в комнате больного,
где смерть уже дежурит у дверей.
На крышах мокрых отблески багровы,
как блики угасающих свечей.
Хрипит вода, в канавах набухая,
и трупы листьев обмывает дождь.
И как бекасов спугнутая стая,
несутся тучки мимо серых рощ.
Перевод С. Петрова
XXVII. СКАЗКА О ТУЧКЕ
День отзвучал, не зная горя,
как молотка удар крутой.
Луна в траве на косогоре
лежала дыней золотой.
Сластена-тучка захотела
отведать дыни, добралась,
схватила светлый ломтик тела
и чистым соком упилась.
И, разомлевшая от сока,
сосет за обе щеки свет.
А ночь возносит плод высоко,
и черной тучки больше нет.
Перевод С Петрова
XXVIII. РОДНАЯ ПЕСНЯ
Звенит на ниве песня.
Не знаю, что со мной…
«Ты чешка? Так утешь же
нас песнею родной!»
Девчушка серп кидает,
хохочет: «Не горюй!»
И на меже усевшись,
поет: «Kde domov muj?»[3]
И враз умолкла. Плачет,
и клонится вперед,
и мне целует руку,
и мой медяк берет.
Перевод С. Петрова
Из сборника «ВЕНЧАННЫЙ СНАМИ»
I. КОРОЛЕВСКАЯ ПЕСНЬ
Жизнь дарит тебя царством богатым:
только низкий теряется в нем.
Пусть зовут тебя нищие братом,
можешь все-таки быть королем!
Пусть чела твоего молчанье
не прервал венец золотой;
дети знают твое чарованье,
и мечтатель пойдет за тобой.
Солнце в полдень сплетает весенний
горностай для твоих багряниц,
и ночь вереницы видений
пред тобою склоняет ниц.
Перевод А. Биска
I. КОРОЛЕВСКАЯ ПЕСНЯ
Достойным и чистым всегда оставаться!
Лишь низкий унижен в сердце своем;
ты можешь и с нищими побрататься
и все же останешься королем.
И пусть на челе твоем озаренном
никогда не сиял венец золотой,
дети глядят на тебя восхищенно,
мечтатель склоняется пред тобой.
Зори сияньем тебя венчали,
пурпурную мантию дни тебе ткут,
даруя тебе мечты и печали,
ночи к ногам твоим упадут.
Перевод Т. Сильман
II
Есть ночи, чуждые искусу:
над миром светлый лег покров…
Мелькнет звезда средь облаков,
как будто к новому Исусу
ведет смиренных пастухов.
Алмазный блеск и чист, и ровен…
Весь в инее, недвижен лес:
и целый мир в душе воскрес
молитв, бежавших от часовен
к простору радостных чудес.
Перевод А. Биска
III
В странническом взоре
мир людской тщеты…
Кто людское горе
знает так, как ты.
Всюду, где проходит
светлая стезя,
боль к тебе возводит
влажные глаза.
В них кричит бездолье,
клятое людьми.
Мир, исполнен боли,
в них вопит: «Пойми!..»
С неутешной жаждой
вечной доброты.
Сколько слез! — И в каждой
отразишься ты!
Перевод В. Летучего
IV
Мы замечтались. Сторожит
нас с милой гуща парка.
Рука русалочья дрожит,
мое пожатье жарко.
Свет желтой белочкою в сень
мелькнет — и на попятный.
Лиловая сажает тень
на белом платье пятна.
Нас счастьем замело сейчас
в истоме золотистой.
Гудит, благословляя нас,
шмель в ряске бархатистой.
Перевод С. Петрова
V
Мне больно, больно, словно жду я,
что мир погибнет без следа,-
как будто милая, целуя,
«прощай», мне шепчет, — «навсегда!»
Как будто мертвый я, и злая
чужая женщина пришла,
и, на могильный холм ступая,
цветок последний унесла.
Перевод А. Биска
VI
Жила без ласки, без привета —
так, видно, было суждено…
Вдруг хлынуло потоком света,-
любовь ли, нет ли — все равно.
Потом ушло, — она осталась,-
глядит на пруд перед собой…
Как сон, все это начиналось
и обернулось вдруг судьбой.
Перевод Т. Сильман
VI
Жила-была себе. Уныло
тащился год за годом вновь.
Вдруг налетело, озарило…
Бог весть что — кажется, любовь.
И так же сразу все промчало.
Но пруд за домом был глубок…
Бывает словно сон начало
Того, что выпадет как рок.
Перевод С. Петрова
VI
Из года в год текла уныло
ее пустая жизнь… Но вот
любовь иль то, что ею было,
взошло на яркий небосвод.
Вдруг всё исчезло, и у дома
лишь пруд остался. Было так,
как будто это сна истома,
а наяву — судьбины знак.
Перевод В. Васильева
VII
Я сердцем — как забытая капелла,
где в алтаре разгульный май живет.
Давно когда-то буря налетела,
расколотила стекла, била в свод.
А нынче полукрадучись ползет,
за колокольчик в ризнице задела —
он Бога изумленного зовет
сойти сюда с неведомых высот,
зовет пронзительно, звенит несмело.
Хохочет ветер, прыг в окно, и вот
хватает звуки он остервенело
и звон о каменные плиты бьет.
И собрался желаний жалкий сброд
и нищенствует у двери замшелой.
Но церковку давно забыл народ.
Перевод С. Петрова
VIII
Нынче май встречает сухо
грустно-старая ветла.
Рядом с ней изба-старуха
одиноко прилегла.
Счастья в домике не стало,
а на иве нет гнезда.
Без следа их разметала
зимняя беда.
Перевод С. Петрова
IX
Над снежной ночью бесконечной
беспечный мертвенный покой,
и только в сердце — вещей, вечной
все веет болью и тоской.
Ты хочешь знать, зачем смолчало,
зачем скрывало сердце страх? -
О, если б все оно сказало,
погасли б звезды в небесах.
Перевод А. Биска
X
Где ты, счастье взоров голубиных?
Не найти его, не доискаться.
Светлая вода стоит в ложбинах,
вечер кровью брызнул в тень акаций.
Девушки, смеясь, проходят мимо,
голоса за рощей отзвучали…
Снова звезды явятся и с ними
сны, до края полные печали.
Перевод Т. Сильман
XI
Как пришла любовь к тебе? Солнца лучом?
Или яблони цветом? Иль летним дождем?
Или молитвой? Ответь же!
Она с неба зарницей счастья сошла,
и, сложив два светлых своих крыла,
прильнула к душе расцветшей…
Перевод Т. Сильман
XI
Любовь как явиться к тебе смогла?
Как солнце пролилась, в цветах расцвела,
пришла, как молитва? — Послушай:
Счастье, сверкая, с неба сошло
и, крылья сложив, величаво вошло
в мою цветущую душу…
Перевод Н. Монахова
XII
Мы так задумались глубоко,
нас было двое — ты и я.
В кустах, как будто издалека,
неслось жужжание шмеля.
Мелькали солнечные пятна,
все было тихо, ни души,
и я шепнул тебе чуть внятно:
«Твои глаза так хороши…»
Перевод Т. Сильман
XII
В саду мы погрузились в думы,
и сумраком обвил нас хмель,
а наверху, гудя угрюмо,
запутывался в листьях шмель.
Тебе вплетала блики пышно,
как ленты, в волосы лоза,
и я лишь раз шепнул чуть слышно:
Какие у тебя глаза!
Перевод С. Петрова
XIII
Над нами осенью дышали буки,
я шел, не поднимая головы…
«Взгляни, мой друг, на розы в час разлуки!»
Но я сказал: «Они мертвы».
И я заплакал. А с небес пугливо
одна звезда заулыбалась мне…
День умирал. И резко и тоскливо
кричали галки в вышине.
Перевод Т. Сильман
XIV
Во сне, а быть может, весною
ты повстречала меня.
Но осень настала, и горько
ты плачешь при свете дня.
О чем ты? О листьях опавших?
Иль об ушедшей весне?
Я знаю, мы счастливы были
весной… а быть может, во сне.
Перевод Т. Сильман
Из сборника "СОЧЕЛЬНИК"
I. СОЧЕЛЬНИК
Отары легкие снежинок
гоняет по лесу метель
и, чая благости, как инок,
свой час священный чует ель.
И ветви в белую дорогу
из леса к Славе тянет прочь,
и ждут таинственно и строго
одну-единственную ночь.
Перевод С. Петрова
II
О святое мое одиночество — ты!
И дни просторны, светлы и чисты,
как проснувшийся утренний сад.
Одиночество! Зовам далеким не верь
и крепко держи золотую дверь,
там, за нею, — желаний ад.
Перевод А. Ахматовой
III. ДЕВУШКИ ПЕЛИ:
Мы думаем только о нем,
а деревья цветут под окном;