Подхватив мешок, Бука быстро забилась в самый дальний и темный угол под кроватью. Не успела! Тяжело дыша, она на всякий случай спряталась за мешком.
Кто-то вошел в комнату. О чем-то говорили голоса: женский и детский. Бука успела задремать, пока все стихло и на кровати кто-то сонно засопел.
Подождав пока все стихнет и еще немного, Бука взвалила мешок на плечо и на цыпочках пошла в сторону шкафа. Около края кровати на минуту остановилась, оглядываясь и проверяя, что все тихо. А затем так же тихо и осторожно пошла через комнату.
Когда она уже была почти около шкафа, под одеялом заворочались. Бука замерла. На кровати приподнялся мальчик. Сонными и немного удивленными глазами он посмотрел на Буку.
— Ты кто?
Бука приложила палец к губам.
— Тшшш! Я тебе снюсь. Ложись, я буду сниться тебе дальше.
— А… хорошо.
Малыш послушно лег обратно и засопел, снова уснув.
Бука огромными прыжками бросилась к шкафу. Раз, и она нырнула за дверцу. Два, мягкие лапки прошуршали, унося её вглубь полки. Три! Бука уже бежит по темным путям к Бяке. В уютное гнездо за древним комодом в старом домике, где живет веселая старушка. Утром к ним придет в гости Бабайка, а они угостят его носочком. Но об этом — в следующий раз.
Код Барашкина
Евгений Барашкин ужас как хотел вступить в тайное общество. Все эти ужасные мистерии, загадочные ритуалы, незримая власть над миром будоражили его. Манили и не давали спокойно жить. Из всевозможных тайных клубов, обществ, организаций и кружков Евгений особенно выделял масонов. О, их белый фартук, циркуль и наугольник снились Жене каждый день. Вот если бы и ему… Но хитрые масоны не спешили взять в свои ряды Барашкина. О чем потом будут несомненно жалеть, считал Барашкин.
Долго промучившись в ожидании связного масонов, совы из Хогвартса или случайно встреченного секретного агента, Евгений решил действовать самостоятельно. Если с ним до сих пор не вышли на связь, значит единственная причина — они просто не знают, что на свете есть такой замечательный он.
Первой жертвой в попытках найти масонов стал старый еврей-парикмахер. Уж больно тот выглядел солидно, со значительной хитрецой в глазах, да к тому же над зеркалом у него висел постер с шестиугольной звездой. Женя принялся регулярно ходить к нему стричься. И при этом таинственно подмигивал, корчил многозначительные рожи и делал пальцами “тайные знаки”, найденные в интернете.
— Молодой человек, — в очередной раз не выдержал старик, — вы таки что-то имеете мне сказать, я вижу.
Женя длинно и путано принялся рассказывать про желание вступить в масонскую ложу и надежду на Абрама Моисеевича, как явного человека, имеющего отношение к этой организации.
— Ах, дорогой мой! — Парикмахер облегченно вздохнул. — Ая уж думал, вы пришли просить руки моей Эллочки. Нет, я вас огорчу — эти ваши масоны не имеют со мной никакого дела.
Видя искреннее огорчение Жени, старик посоветовал обратить внимание на местную знаменитость, литератора Карамзинкина-Лошадникова. Вот уж кто должен быть вхож в масонские ложи. Или, на худой конец, знать, кто туда ходит.
Писатель оказался крепким орешком. Привычный скрываться от поклонников, Карамзинкин-Лошадников путал следы, уворачивался от встреч, скрывался в подворотнях и всячески избегал Барашкина. Но и Евгений набирался опыта. Устраивал засады; караулил в магазинах и барах, где бывал Карамзинкин; приходил на автограф-сессии, садился в первый ряд и многозначительно подмигивал.
После пары месяцев изнурительной осады у литератора не выдержали нервы.
— Что, что вам надо? — кричал он, повстречав Барашкина в подворотне. — Автограф? Давайте книгу, я подпишу. Или вы журналист? Берите своё интервью, и оставьте меня в покое!
Выслушав Евгения, литератор задумчиво оглядел его, взял под локоть и повёл к себе. Напоил чаем и долго расспрашивал.
— Я напишу на основе вашей истории новый роман. Да! Просто замечательная история. Не возражаете? Но даже если вы против, я всё равно напишу о вас, только изменю имя. Будете, например, Лембдоном. Профессором теологии.
Женя не возражал. Но потребовал платы.
— Масоны? Да где же я вам их возьму? Хотя подождите.
Карамзинкин достал с полки коробку и долго перебирал бумаги.
— Держите.
Писатель отдал Барашкину потёртую визитку на имя Аристарха Махкамовича Малдера.
— Если кто и знает, как их найти, то он.
Телефона на серой картонке указано не было, только адрес в соседнем городе. Пришлось подкопить денег, дождаться отпуска и долго трястись в плацкартном вагоне.
И вот, наконец, Барашкин оказался у вожделенного дома. Где обнаружился частный музей какой-то ерунды. При входе за конторкой дремал усатый мужчина.
— Добрый день!
Усач только невнятно пробурчал в ответ.
— Где я могу найти Аристарха Махкамовича?
— Это я.
Евгений наклонился к усачу и шепотом спросил:
— Как мне попасть в масонскую ложу?
— На масонское? — Усач хмыкнул. — Это будет стоить три сотни. Долларов.
Барашкин полез за бумажником.
— Приходи вечером, часов в десять. И на всю ночь твоё.
Женя ничего не понял, но в десять вечера стоял у запертого музея.
— Пссс! — Неожиданно появившийся усач поманил Барашкина.
Они вошли через служебный вход, поднялись на второй этаж и долго петляли по темному коридору. В конце усач отпер здоровенным ключом резную дверь.
— Вот!
— Что это? — Женя с недоумением рассматривал большую кровать под балдахином в центре комнаты.
— Масонское ложе!
— Как?
— На этой кровати трижды спал великий мастер великой ложи масонов граф Мусин-Пушкин-Брюс! И потому её называют великое ложе масонов. Понятно?
— И что мне с ним делать?
— Да что хотите. Вы оплатили ночь, можете спать, можете просто лежать. Говорят, великие мысли приходят. В семь утра я вас выпущу.
И усач ушел. Барашкин несколько раз обошёл вокруг кровати. Посидел на ней. Снял ботинки и, немного стесняясь дырявых носков, лёг. Умные мысли в голову не приходили. Со стены напротив на Барашкина с укором смотрела репродукция “Моны Лизы”.
Утром усатый сторож вывел из музея злого и не выспавшегося Барашкина. Перед выходом доверительно шепнул на ухо:
— Теперь, когда вы провели ночь на масонском ложе, я могу указать вам, где собирается….
— Нет! — Барашкин зло сплюнул. — Никаких масонов! Если мастер масонов спит на такой дрянной неудобной кровати, значит он ничего не понимает в жизни. А уж тем более во власти над миром. Шуты гороховые, а не тайное общество!
Евгений отодвинул сторожа и пошел прочь. С масонами было покончено. И теперь Барашкин перебирал в уме новые варианты. Иллюминаты? Розенкрейцеры? Или меланезийское общество Дук-Дук? Ведь должно же быть хоть одно приличное тайное общество!
Тыква
— Пятнадцатый, пожалуйста! — Женька икнул и шлёпнул круглым номерком по стойке гардероба. Пока девушка подавала ему куртку, он мучительно пытался сфокусировать на ней взгляд. Но раз за разом терпел поражение.
— Прошу вас.
Кажется, она ему улыбнулась. Но ручаться за это Женька бы не стал: знал, что после второго литра пива ему все девушки кажутся улыбающимися.
— С-с-спасибо.
Неловко просунув руки в рукава, он уже собирался уйти. И даже нашёл взглядом, где выход из ресторанчика.
— Не хотите взять с собой тыкву?
Женька непонимающе посмотрел на гардеробщицу, на тыкву, на которую она указывала, снова на девушку… Девушка оказалась рыжей, да еще с ведьминским колпаком на голове. Ах да! Они же сегодня праздновали Хэллоуин, как он мог забыть.
— Возьмите, совершенно бесплатно.
Теперь она точно ему улыбнулась. Он вернулся к стойке и в упор посмотрел на тыкву. Овощ хищно скалился на него щербатым ртом. А хитрые глазки, освещённые изнутри свечкой, смотрели злобно и вызывающе.
— А вот и возьму!
Женька подхватил тыкву под руку и противоторпедным манёвром направился к выходу.
Холодный воздух слегка прочистил голову гуляке. Ветер, не стесняясь, лез под куртку и колючими иголками трепал за уши. Несмотря на ветер, свечка в тыкве и не думала потухать. Отчего рожа в сумерках смотрелась зловеще и насмешливо.
— Тоже мне хочешь сказать, что пить вредно? Да пофиг. Пойдём домой, буду тобой соседей пугать.
И Женька направился к остановке. Хэллоуин он не любил, полагая праздник чужим для своей “русской души”. Что не мешало ему присоединяться к друзьям, решившим его отпраздновать. Вот и получил по заслугам: автобусов не было совершенно.
— Эх ты, голова.
Парень потрепал тыкву по макушке.
— Застряли мы с тобой.
Та не отвечала, только скалилась кривым ртом.
Кое-как одной ладонью достав бумажник, Женька пересчитал наличность и поднял руку: такси до дома он мог себе позволить.
Постояв так минут десять, парень опустил конечность: редкие машины летели мимо.
— Похоже, это ты виновата. Кто меня подберет с такой зловещей башкой?
Женька поднял тыкву повыше и задул свечу. Внутри жуткого овоща сразу же поселилась непроглядная тьма. А из глаз страшной головы поплыл дымок.
И тут же с неба рухнул снегопад. Беспросветная белая стена окружила пятачок остановки. Какое такси, тут машину и за пять метров не увидишь. Женька обвел взглядом вокруг себя и вздохнул. Дом и тёплая постель откладывались. Время тянулось, снег валил и валил, а Женька начал замерзать.
В очередной раз переложив тыкву из одной руки в другую, он взглянул в её морду. И немного струхнул. Тыква щерилась тёмной пастью и явно ухмылялась. Нагло и зло. Словно это она, тёмная душа Хэллоуина, устроила это безобразие.
— Ах ты! Сволочь!
Женька встряхнул тыкву.
— А ну-ка, прекрати!
В отместку злобная голова устроила очередную каверзу. Из снежной темноты вылетела машина. С визгом пронеслась мимо, окатив парня жидкой грязью из-под колёс.
— Пакость ты эдакая!
Женька швырнул тыкву на лавочку внутри остановки. Башка беззвучно смеялась, пророча ему неисчислимые беды.