Святого Якова обитель
Мне даст приют в земле своей,
В Оксерре сей святой — хранитель
Могил моих былых друзей.
Пусть будет белым полотном
Мой гроб накрыт — сие покажет,
Что все мы нищими уйдём,
Всяк без богатства в землю ляжет.
И означает белый цвет
Смиренье — тщетно всё отныне:
На склоне дней, на склоне лет
Уже не место для гордыни.
Поверх пускай лежат венки
И нежной красотой своею
Они, прелестны и легки,
Мой гроб укроют, зеленея.
Барвинок на венки пойдёт,
И тот мне почести окажет,
Кто без труда его найдёт,
И тело мёртвое уважит.
Барвинка свойства таковы,
Что чист и зелен постоянно,
Его среди другой травы
Мы отмечаем неустанно.
А зелень означает радость,
С которой всякий человек
Восхвалит честно Божью благость,
И призван будет, кончив век.
Барвинок часто собирают,
Чтобы венки простые вить
Одежду ими украшают,
И любят на себе носить.
Желаю, чтобы были там
Четыре, три ли менестреля
Дабы служить утехой вам,
Они играли бы и пели.
Слезами с криком не годится
Смущать усопшего покой —
Смерть не заставишь удалиться,
Когда ты под её рукой.
С собою в мире почию,
И то, что близок час, я знаю,
И, веря Господу, свою
Судьбу Ему легко вверяю.
Засим, пусть в храм меня несут
Четыре бравых землероба,
Что виноделами зовут,
Они любезны мне особо.
Сие же будет означать:
Я мир земных трудов покинул,
Пути обратно не сыскать,
Бог даст, чтоб дале я не сгинул.
Засим, пусть каждый землероб
Пять су получит в награжденье,
И менестрели, каждый чтоб
По стольку же, за услажденье.
Что до свечей и украшений,
О том я не хочу писать,
Друзьям не множить усложнений,
Кто волю будет исполнять.
Простого «Реквием» довольно
Пред тем, как телу дать покой;
Но сердце было бы довольно,
Когда бы голос был второй.[46]
Желанно, надобно добавить,
Деньгами певчих оделить,
По золотому им оставить,
Сполна чтоб отблагодарить.
Мне положиться нужно дале
На исполнителей двоих,
И завещание едва ли
Без помощи свершится их.
Душеприказчиков назначу
Теперь же, в памяти пока,
Им выполнять сию задачу —
Да будет ноша им легка.
Витри в моих делах поверен,[47]
И в том даю ему карт-бланш,
Другой не мене благомерен —
Де Переннан дю Бок дю Канж.
Мессирам сим я доверяю,
Среди друзей я числю их,
И на согласье уповаю
Душеприказчиков моих.
Умру — пускай же труд возьмут
К моим друзьям оборотиться,
Им завещание зачтут,
На помощь просят согласиться.
Сыскать иначе средства сложно,
А люди неспроста твердят
Одно и то же непреложно:
И в гроб не ляжешь без деньжат.
А непосильны бремена,
Чтобы завещанному сбыться —
Была б земля освящена,
И с тем я буду рад смириться.
Что боле я могу свершить?
Уж ничего; судьбе послушен,
Я буду Господа молить,
И чист пред Ним, и прямодушен.
Коль Бог послать не согласится
Здоровья мне, и долгих дней,
Пускай сполна распорядится
И верой, и душой моей.
Мой дух я в руки предаю
Твои, небесный Отче святый![48]
Перед тобою днесь стою
Почтеньем пламенным объятый.
И малой милости взыскую:
Я над могилою прошу
Изладить надпись небольшую —
Те строки, что сейчас пишу.
«Такой-то» надлежит убрать,
И верное поставить имя,
Что сможет всякий прочитать
Стихами сказано простыми:
Здесь упокоен в доброй вере
Такой-то мол,[49]бальи в Оксерре,
Оставил мир земных забот.
Войны вкусил он в полной мере,
В Бове пришёл конец карьере,
И кончен дней круговорот,
Его давно уж червь грызёт,
И плоть его давно гниёт.
Год тысяча четыре сотни
Тридцать второй, и в день субботний,
Февральский, он скончался браво.
Молите Бога за него —
Душа, надеясь, ждёт того.
Проходит так мирская слава.[50]
Жан РеньеКАК ОЗНАЧЕННЫЙ ПЛЕННИК, НАПИСАВ ЗАВЕЩАНИЕ, СО ВСЕМИ ПРОЩАЕТСЯ
Предчувствую, что смертный час проби́ л,
И сломлен, обессилен я недугом,
И нет поддержки, как я ни просил,
Бог положил предел моим досугам,
Я с каждым распрощаюсь по заслугам,
Пока в разлуке разум не угас.
Прощайте, вот и прóбил смертный час.
Со всеми я прощусь, кого припомню,
Покуда не зашёлся в страшной пляске,
В круженьи Смерти — будет нелегко мне
Пускаться в танец по её указке,
И в сердце горечь, всё идёт к развязке,
И я держусь, но смерть сильнее нас —
Прощайте, вот и пробил смертный час.
Прекрасный герцог, доблестный властитель[51]
Бургундии, Арраса, фландрский граф!
Приказов ваших верный исполнитель
Скончается, подмоги не дождав.
Уж год, как я тюремный чту устав,
Как волею судьбы я тут погряз.
Прощайте, вот и пробил смертный час.
Сиятельная дама, герцогиня,[52]
Дай Бог вам счастья, радости и сил!
На вашей службе, прежде и поныне,
Я только об одном судьбу просил —
Чтоб вас всечасно взор мой находил.
Ослушлива фортуна в этот раз —
Прощайте, вот и пробил смертный час.
Прощайте, рыцари, пажи, прощайте,
Прощайте, двор, придворные и знать.
Меня увидеть вновь уже не чайте,
Моих услуг вам боле не сыскать.
Прощай веселье, мне ли радость ждать,
Коль сердце в горечи никто не спас —
Прощайте, вот и пробил смертный час.
Прощайте, дамы, девы и девицы,
Прощайте, горожанки и торговки,
На вашу прелесть я любил дивиться —
Как милы вы, любезны, нежны, ловки,
А нынче нет ни крыльев, ни сноровки —
В темнице я безрадостной увяз.
Прощайте, вот и пробил смертный час.
Прощай, Оксерр, прощай мой бедный город,
Служил тебе я верно много лет,
Но вот, судьбой военною поборот,
Стал жертвою и горестей, и бед,
И выхода отсюда больше нет,
И гибели суровый слышу глас —
Прощайте, вот и пробил смертный час.
Прощайте, досточтимые прелаты,
Живущие в Оксерре и в округе.
Бывал и я полезен вам когда-то,
Теперь прошу не отказать в услуге:
Молитесь Богу о почившем друге —
Господь иной поддержки не припас.
Прощайте, вот и пробил смертный час.
Диаконы, кюре, весь добрый клир,
Чтецы, причетники и аколиты,
Миряне и отринувшие мир,
Монахи черные и кармелиты,
И проповедники, и минориты!
Пропеть заупокой даю наказ.
Прощайте, вот и пробил смертный час.
Прощайте, моя милая супруга,
Послушайте последнее желанье —
Я вас прошу, сестрица и подруга,
И дале детям уделять вниманье,
На вас одну теперь их упованья,
Молитесь, чтобы душу Бог упас.
Прощайте, вот и пробил смертный час.
Советники мои, я к вам привык
За всяким делом часто обращаться,
А нынче — как немой, в печали сник,
Хочу и с вами тоже попрощаться:
Я чую смерть — не буду обольщаться,
Её красоты вижу без прикрас.
Прощайте, вот и пробил смертный час.
Прощайте, горожане и дворяне,
Прощайте, садоводы и портные,
Прощайте, и торговцы, и мещане,
Прощайте, плотники, мастеровые —
Я сам мастеровитей, чем иные,
Но беды навалились как-то враз.
Прощайте, вот и пробил смертный час.
Прощайте все, кто занят ремеслом,
Прощайте все, кто пахотою занят,
И я себя почувствовал волом —
Несчастия и давят, и тиранят,
Гоняют день и ночь, гнетут и ранят,
И вижу смерть — она мой волопас.
Прощайте, вот и пробил смертный час.
Прощайте с миром, жители Везле,[53]
Оксеррцы, и иной окрестный люд.
Я вам служил в любови, не во зле,
Но мне недолго оставаться тут,
Моих баллад вам больше не споют,
Ведь сердце не мечтает про запас.
Прощайте, вот и пробил смертный час.
Друзья прощайте, и прощай родня,