Который Сын ваш отдавал,
От вас поддержку получал
Он на решение любое,
Включая времена до Ноя.
Едва Исуса породив,
И Господом провозгласив,
Сказав «Творец и Покровитель»,
Признали вы — он повелитель.
Засим, распорядясь собою,
Вы назвались его рабою —
При том свидетель ангел был.[68]
Но слуг обычай прав лишил —
Раб фьефом обладать не может,
Пусть даже господин предложит.
Итак, когда законы чтим,
Домен останется за ним.
Но, чтобы всё решить согласно,
И рассудить нам беспристрастно,
Я присягаю вам обоим,
Мы споры этим успокоим.
Даю и тело и именье
Я вам двоим в распоряженье,
И каждый, мой оммаж приняв,
Получит половину прав.
Итак, чтоб выход нам найти
И к правде истинной придти,
Пока раздела нет меж вами,
Разъезда, ссоры меж домами,
Без срока и ограниченья
Примите в общее владенье!
Себя и всю мою семью
Вам нераздельно отдаю,
Не буду при других отныне
Ни Госпоже, ни Господине.
Когда вассал с сеньором связан,
И господин ему обязан:
Вполне законно притязанье —
Пока мы длим существованье,
Прошу вас посчитать за благо
Нам подарить мирские блага.
Богатства, роскоши не надо,
Не знать нужды — и вся награда,
Так, чтобы скромно жизнь прожить,
Но подаянья не просить:
Ведь нищета ни в коей мере
Нас не приблизит к твердой вере.
Богатство было бы чрезмерно —
Давно известно, и наверно:
Когда достатка слишком много,
Легко забыть при этом Бога.
Когда позволено мне будет
Молить ещё — как нас не будет,
О Дама, в милости сердечной
Для нас просите жизни вечной!
Господь Всевышний то решает,
Что на престоле председает
Единый в Троице святой.
Пускай оммаж зачтется мой —
Да снизойдёт всеблагий Он,
К тому, что я, Пьер де Нессон,
Сие послание составил
И записал согласно правил.
Анри БодЗАВЕЩАНИЕ МУЛИЦЫ БАРБО
Рене де Булиньи[69] меня привез
Из Арагона, — так рекла мулица. —
И я не даром ела свой овёс,
Но он задумал мною поделиться.
У де Тренеля[70] не пришлось прижиться —
Меня Дове[71] спихнули из-за хвори,
Потом дряхлеть я стала — что ж дивиться,
Делакруа[72] меня отдали вскоре.
Его носила, с ним — его регистры,
Но помер он, а я седою стала.
И я Барбо[73] досталась как-то быстро,
За деньги, нет ли — я уже не знала.
И груза, и работы с ним хватало,
И так меня хозяин понужал,
И остнем так истыкал где попало,
Что брюхо мне, и спину искромсал.
Достигла честно я преклонных лет,
Не нажила добра, жила безлюбо,
Друзей душевных не было и нет,
Вот слабость чую каждый день сугубо.
Ещё страшней — мне подпилили зубы,
Не больно жаль, но было очень больно,
Кузнец из Нанта вел себя так грубо,
А я обману поддалась невольно.
И что добавить о моей судьбине?
Веселья не случалось мне давненько.
Ещё болезнь меня терзает ныне,
От холода: морозилась частенько.
Пожуй-ка двадцать лет узду! Трудненько,
Да ноги босы, мёрзнут без подков.
Простынешь тут — побегай так весь день-ка!
Уж год как я не знала кузнецов.
Не наедалась вдоволь так давно!
И жалкой животиной век влачу я.
Овса найдёшь иль сена — всё равно
Еду жуёшь недолго и такую.
Пощусь, хотя поста и не взыскую,
Голодная работа мне знакома,
И я к яслям склоняюсь, не рискуя
Объесться — там всегда одна солома.
Пришла пора природе взять своё —
Не стало сил, осталась лишь усталость.
И скоро смерть прервёт моё житьё,
Её не спросишь, сколько мне осталось.
Хочу раздать, кому что причиталось,
Распорядиться всем, что я имею —
С собой не потащу, и так досталось,
Другим оставлю волею моею.
Пусть тело, — им гордилась прежде я! —
Всё целиком, как будет, без изъятья,
Покоится в желудках воронья,
Обратно вряд ли буду путь искать я.
А кости, коль своей сгодятся статью,
Бери любой, как станут побелее.
А для Барбо, надеясь на приятье,
Мой голосок оставлю, не жалея.
Хвост будет мухобойкой, он привык,
А шкуру я отдам на барабаны,
На обувной рожок пойдёт язык[74] —
Барбо наденет туфли даже спьяну.
Бальи[75] получит, что ему желанно,
И будет по закону наделён:
Мои прицепит уши невозбранно,
Поскольку он своих давно лишён.[76]
Собакам сен-жерменских мясников
Даю наказ исполнить завещанье:
Иных я не ищу духовников,
Доверясь их вниманию и тщанью.
Миг смерти грянет не по расписанью —
И загодя об этом думать надо.
Кляла Барбо в голодном бормотаньи —
Я каюсь в том, и не хочу разлада.
Жюльену я оставлю оголовье —
Он удила закусывать умеет.
Пускай Колетта носит на здоровье
Мою шлею — она как раз полнеет.
И сбрую пусть выбрасывать не смеют —
Следите, чтоб напрасно не ушла!
А Бод пускай всей упряжью владеет,
Коль обойтись не может без седла.[77]
Жан МолинеЗАВЕЩАНИЕ ВОЙНЫ
Да, я — война. Я умираю,
И мне выходит смертный срок.
Но больше оттого страдаю,
Что недособран мой оброк,
Да не подбит ещё итог —
И, чтоб добро не пропадало,
Чтобы пошло кому-то впрок —
Я завещаньице склепала.
Я завещаю Богу — душу,
Когда её захочет взять,
А нет — так я весь ад порушу,
Чтоб чёрт сумел меня признать.
Мою дух немирный постигать
Придёт и сюзерен, и папа;
Пускай берёт, кто смог сыскать —
Увидим, хватит ли нахрапа.
Бароны, принцы, короли —
Меня вы знатно раскормили,
Коль пережить войну смогли —
Наследство честно заслужили.
Вы на меня надеясь жили —
По справедливости, по праву
Берите то, о чём просили:
Победы, и триумф, и славу.
Но завещаю всем тиранам,
Что, повинуясь злой натуре,
Несут беду подвластным странам,
И с бедняка дерут по шкуре,
Несчастья, разоренье, бури,
Болезни, бунты, мор, прострел,
Сполна безумия и дури,
Разруху для казны и тел.
Я оставляю всем аббатствам
Загаженные алтари,
Разлуку вечную с богатством,
Пустые погреба, лари,
Монахов, жгущих псалтыри,
Урон скоту и урожаю,
А вам особо, ключари,
Налог побольше завещаю.
Я завещаю городам
Гнёт непомерный и поборы,
Паденье башням и стенáм,
Домам — упадок и раздоры,
И по трибутам приговоры,[82]
И за добро боязнь и дрожь,
Проулки, где свободны воры,
И безнаказанный грабёж.
Я завещаю жалким долам
Пожоги замков и кружал,
Непаханное поле — сёлам,
Потраву, одурь и развал,
Купцов, чье мясо напластал
Иль нож лихой, иль серп кривой,
И воронья крикливый бал,
И шибениц унылый строй.
Я завещаю всем служивым,
Сполна исполнившим обет,
Защитникам князей радивым,
Тянувшим лямку много лет,
Почёт, в котором фальши нет,
И жизнь, что сыта и беспечна,
Обещанный аннуитет[83]
И славу добрую навечно.
Я завещаю хитрецам,
Что замки с крепостями брали
Обманом с ложью пополам,
Под старость — горе и печали,
Стон, голод, нищету в опале,
Сухотку, тысячу простуд,
Перед кончиной же, в финале —
Страх, что тебя вот-вот найдут.
Я завещаю лихоборам,
Кто получал на мне доход,