Юноша начал отступать из опасной зоны, обернулся посмотреть, как дела у второго мутанта и разочарованно охнул — зверь все еще двигался, старался достать врагов, но был настолько сильно изранен, что шансов на победу у него почти не оставалось. В живых оставался всего один наемник и трое кормчих, но они освоились с манерой боя монстра и до их победы оставались считанные секунды. Не атаковал бы третий мутант клетки с пленниками — и шансы спасти людей были бы. Теперь же остается только снова спрятаться в лесу и…
Додумать Кнут не успел. Лес вокруг взорвался грохотом выстрелов и поляну начал поливать шквал пуль. Били по всему живому: обоим монстрам, оставшемуся наемнику, кормчим, кроме пленников, самого Кнута и… юноша нашел глазами Пластуна. Как только началась стрельба из леса, он сместился в сторону Корча, зашел за спину и начал выпускать пулю за пулей в затылок.
Привычно неуязвимый предводитель не смог удержаться на ногах, упал, но тут же развернулся, ища глазами новую опасность. Пластун не испугался его взгляда, продолжая методично стрелять в тело кормчего, пока одна из пуль не истощила, наконец, дар иммунного и не пробила его грудь, как и должны пули пробивать тело человека.
Бой тут же стих, но не потому, что кормчие, потеряв лидера, сдались. Просто не осталось никого в живых ни из них, ни из мутантов. Стоял на ногах только Пластун, но его теперь вряд ли можно называть кормчим. Тем более, что выходящие из леса люди здоровались с ним как со старым знакомым или даже боевым товарищем. Было их немного. Намного меньше, чем представил себе большими от страха глазами Кнут, когда началась пальба с опушки, но каждый выглядел как опытный хладнокровный воин.
На следующие пару часов поляна превратилась в один большой лазарет, а бойцы — в полевых медбратьев. Укладывали обессиленных пленников в ряды на траву, поили живчиком, делали уколы. Кнут крутился возле, помогал перетаскивать, подкладывал под головы ветки, траву, а иногда просто подгребал землю. Но сейчас, когда работа была по большому счету окончена, его прогнали, чтобы не вертелся под ногами и не мешался.
Парень подошел к сидевшему возле дерева Вороту и присел на корточки рядом. Старший товарищ молчал. Кнут не стал навязываться, расстегнул рюкзак, куда уже успел натолкать припасов со стола кормчих, разложил рядом несколько бутербродов и яблок и начал аккуратно жевать. Как когда–то с Димой — по системе индийских йогов.
— Почему Ворот то? — буркнул напарник. В его голосе не было обиды или злости. Но и простым любопытством это было назвать сложно.
Кнут улыбнулся давно ожидаемому вопросу и даже приосанился.
— Я книжку читал. Там герой на каторге толкал большой ворот для подъема воды. Он очень много и тяжело работал. Многие умирали у этого ворота, а он — выжил.
— А я то тут причем?
— Вспомнил одно из значений имени Савелий. Это тяжелый непосильный труд. И знаешь, как–то соединилось.
— Знаток! На мою голову, — раздраженно бросил настоятель.
— Я много книг прочитал. Очень, — кивнул юноша, ничуть не стесняясь.
Ворот хотел было что–то спросить, но к товарищам подошел Пластун. Весь в разводах от пыли и пота, взъерошенный, прихрамывающий, с перевязанной рукой, он улыбался по весь рот.
— Как вас зовут то, бойцы?
Кнут тут же вскинулся:
— Я Кнут. А он — Ворот.
И тут же получил знатный подзатыльник.
— Полезь мне еще вперед старших!
Кнут взглянул в ответ задорно и даже немного нагло, приложил ладонь к виску и отдал воинское приветствие, как бы обещая впоследствии не переть вперед батьки в пекло. Ворот обозвал бесенком и спросил сам:
— А тебя?
— Пластун он, — снова влез юноша, юрко увернулся от очередного леща и виновато поднял руки: «Все, все, больше не буду!».
Пластун долго смотрел на них, продолжая широко улыбаться и, наконец, ответил, кивнув в сторону полевого госпиталя:
— Как их увезут в Острог, это поселок тут, недалеко, и останется только наш отряд — называйте меня Тарчем.
Глаза Кнута раскрылись как два чайных блюдца, он замахал руками, взрываясь немыми вопросами, бросал взгляды на Ворота, ожидая разрешения говорить, но тот отреагировать не успел — слово снова взял Тарч:
— Пойдем, Ворот, тебя командир зовет.
Юноша вскочил идти с ними, но товарищ жестом остановил его.
Кумник сидел за длинным столом и не стесняясь поглощал тушенку из запасов кормчих. При приближении настоятеля приподнялся и потянулся для рукопожатия.
— Ворот, значит?
— Ворот.
— Я Кумник. Тарч уже представился, я так понимаю. Вон тот здоровый бугай — Скала. Он мой зам. У автомобилей — Токарь. Он водитель и отвечает за технику. Тот парень с винтовкой — Ерш. Как чувствуешь себя?
— Нормально.
— Садись тогда, — Кумник показал на лавку напротив, — Сколько в Стиксе?
Ворот не видел необходимости врать.
— Меньше двух суток.
Кумник недовольно поморщился.
— Мало. А кто имя новое придумал?
Ворот про себя поблагодарил собеседника за то, что тот не использовал принятое тут слово «крестил», и махнул в сторону Кнута.
— А он откуда? Сколько тут времени?
Ворот пожал плечами.
— Не спрашивал. Говорит, я второй, кого увидел живого. Первый в его поселке погиб. А как вышел он оттуда — тут я.
Кумник удивленно поднял бровь.
— Видать, его крестник ему жемчужину дал, раз он столько в невидимости умудрился проторчать.
Ворот снова ничего не ответил, предпочтя промолчать про наследство Ясеня в льняном мешочке.
— Ладно. Это не особенно то и важно. Как там Надя? Как дети, не болеют? Сашка в первый класс пошел уже?
— Слава Богу, — на автомате ответил Ворот, и тут же застыл с открытым ртом.
Кумник, было, хохотнул от удовольствия, но тут же переспросил.
— Ты чего так напрягся? Не ожидал встретить знакомого? Да расслабься ты. Или ты чего, уже знаешь свою историю? Про блуждающий кластер и все такое? Быстро ты. Узнал тебя кто–то кроме меня?
Ворот отрицательно махнул головой.
— Это хорошо. И что ищут тебя по всему Стиксу с фонарями, в курсе?
Ворот кивнул.
— Сильно–то не хипишуй. Не так все плохо. Есть регионы, где ты вообще не появлялся. Есть регионы, где тебя не тронут, пока ты со мной. А в некоторые места твою бывшую паству так и вообще близко не подпустят, и тебя им не сдадут. Но вот отсюда, с этих мест, тебя надо срочно вытаскивать. Тут ты наследил — дай боже. Ой, не кривись так, постараюсь не поминать всуе. Здесь тебя почти все знают.
Где–то в лагере раздался сильный треск. Все обернулись и увидели, как высокий широкоплечий боец отрывает от одной из машин капот. Огромный кусок металла отлетел в сторону, и вслед за ним из внутренностей автомобиля был с корнем вырван аккумулятор.
— Скала, черт тебя возьми! К чему все эти понты? А просто открыть не судьба? — окрикнул его кто–то.
— Не обращай внимания, — обратил на себя внимание Кумник, — Пусть народ покуражится. Мое предложение такое. Так как мы с тобой в свое время немало вместе помотались по Стиксу, я тебе помогу выйти из этого региона в соседний. Там ты не появлялся и узнать тебя смогут разве что случайно. До границы региона неделя прямого хода. По дорогам, через стабы и с учетом монстров — около трех. Но нам тут надо еще дела порешать, так что не меньше месяца. Ты можешь хоть сейчас уйти, хоть через месяц. Но я бы тебе не советовал с двухдневным опытом проявлять самостоятельность.
— Скала, ты что, в кухарки заделался? Нам помочь не хочешь? — снова раздалось по лагерю.
Тарч с Кнутом и еще с двумя бойцами грузили бывших пленников в тентованный грузовик и содействие здоровяка им бы явно пригодилось. Скала только отмахнулся, что–то старательно разогревая на костре.
— Согласен? — одернул Кумник оглянувшегося на крик Ворота.
— И что мы будем должны? — настоятель все еще смотрел исподлобья, не способный принять решение, можно ли доверять неожиданным помощникам.
— Ничего, Ворот. Это не услуга. Нам туда же идти. Я тебе как бы сообщаю — можешь присоединиться к нам. Понимаешь, это для тебя мы только что встретились. А я‑то тебя знал… лет десять еще назад. Ты же говоришь, знаешь свою историю?
— В общих чертах.
— Блуждаешь ты по Стиксу уже больше десяти лет. Есть у тебя враги. Есть друзья. Вроде меня. Если пойдешь с нами, то только как друг. Выведем из региона, и там сам решишь, что делать дальше. И я подозреваю, какое это будет решение.
— Уйти мы можем, когда угодно?
— Тебя вообще никто не держит. Просто сообщаем — можешь идти с нами.
— Оружие дадите?
— Бери любое трофейное. Живчиком снабдим.
Ворот заметно расслабился.
— Допустим, я соглашусь. Что дальше?
— Пацана своего с собой берешь?
Ворот усмехнулся.
— Это кто еще у кого пацан, он у меня, или я у него.
Кумник шутку проигнорировал.
— Разбирайтесь сами. Пока вы в отряде, подчиняетесь мне и Скале. По–другому никак. Не нравится — скатертью дорога.
— Нормально, командир, — Ворот даже улыбнулся, — Я послужил в армии, в курсе.
— Вот и ладно. Тогда слушай, какая у нас с тобой проблема. Как я и говорил, здесь тебя знают слишком много людей. И большинство с удовольствием сдаст твоей секте.
— Она не моя.
Командир вновь оставил ремарку без внимания.
— Поэтому надо бы тебя хорошенько загримировать. Но, сам понимаешь, гримеров тут нет. Можно было бы просто бошку замотать. Но тут все по поводу ран опытные. Вмиг просекут фальшивку. Можно было бы тебя слегка порезать. Но раны затягиваются слишком быстро. Регенерация, знаешь ли. А нам надо минимум на две недели твое лицо спрятать. Поэтому мы с тобой, запомни это — мы с тобой вместе — еще лет семь назад придумали отличный способ. Будет, правда, больно. Но ты парень упрямый, потерпишь.
Кумник достал из кармана, видимо, заранее заготовленный шприц.
— Командир, я уколов не боюсь, если надо — уколюсь!
Ворот бодро начал подворачивать рукав. Но Кумник не потянулся к нему, а наоборот, встал из–за стола и отошел на шаг назад. Взгляд его при этом смотрел куда–то за спину собеседника.