— Подними, пожалуйста.
Сидящий рядом Токарь заглянул под ноги и предложил:
— Да вот она, сейчас…
Кумник, удерживая, положил ему руку на плечо.
— Кнут…
Парень и сам сообразил, что ложка упала не сама, нырнул под стол и активировал невидимость. Остальные же бойцы отряда продолжили чаевничать, словно ничего необычного не происходило.
— Здравствуй, Кумник, — как только наемники заняли все свободные места вокруг, зал вошел их главарь, тот самый Сиплый. Невысокий, худой, с широким круглым лицом, он выглядел помесью всех кровей от Кавказа до Урала. Было в нем что–то и от татарина, и от башкира, и от горца, но разбираться и спрашивать не хотелось — колючие холодные глаза заставляли отвести взгляд и забыть про расспросы. Пройдет такой человек мимо — уже хорошо. Остановится и заговорит — постараешься закончить беседу как можно быстрее.
— Привет, — бросил Кумник, не отрываясь от пирожка и кружки с чаем.
— Я о тебе раньше не слышал, но люди говорят, ты человек серьезный, — наемник не подал виду, что неуважительное приветствие его задело, но, наверняка, отметил это и затаил злобу.
— Я тоже о тебе не слышал, — Кумник отставил, наконец, кружку, — Но, говорят, ты взял стаб под охрану после того, как гарнизон потрепали Кормчие. Ребята у тебя серьезные, как я погляжу.
Сидевшие вокруг наемники выглядели непринужденно, но в позах, положении автоматов и взглядах чувствовалась готовность в любой момент вступить в бой.
— Речь сейчас не обо мне, а о вас. Мои люди доложили, что человек, который сегодня пришел с тобой в Тихий совершил кражу внутри стаба, и я вынужден его арестовать.
— И кто же это? — Кумник не смог сдержать удивление, а Скала, ничем внешне не выдав эмоций, шевельнулся, и Кнуту в бок с силой впечатался носок его ботинка. Парень хотел было возмутиться, но вовремя вспомнил, что не должен без приказа нарушать невидимость.
— Он, — кивнул Сиплый на настоятеля, — Вы его записали как Ворота.
Тут уже оба, и командир, и заместитель повернулись к настоятелю. Тот взглянул в ответ, отрицательно мотнул головой, не понимая пока, нужно ли начинать оправдываться, объясняться или возмущаться.
— Веди ментата, — голос Кумника начал приобретать стальной оттенок, так знакомый его бойцам, — И решим этот вопрос по вашим законам. Что там полагается за кражу?
— Немного, — наемник, довольный, началом разговора, заметно расслабился и откинулся на стуле, — Размер ущерба небольшой. Месяц заключения и принудительных работ. Потом можешь забрать его, если, конечно, он за это время еще что–нибудь не натворит.
— Веди ментата.
— С ментатом накладочка вышла, — Сиплый как мог изобразил разочарование, — Только что отбыл в Атлас. Убежденный, знаешь ли, противник погонщиков. Не смог удержать.
— У меня есть свой ментат, — Кумник повернулся к Ершу, — Приведи Дару.
Ерш начал подниматься, но наемник поднял руку, останавливая его.
— Не надо мне вашего ментата. Что она там скажет, это ваша Дара, правду или сама соврет, не интересно. Если выбирать, кому верить, своему человеку или твоему ментату, сам понимаешь… Поэтому я и пришел сюда не один, как видишь, — Сиплый кивнул на своих бойцов, — И вам придется выполнить мои вполне законные требования.
— А что, твои люди так и сказали, что Савелий это сделал?
— Да, так и сказали, Саве… — наемник сообразил, что сболтнул лишнего и то, как он попытался исправиться, выдало его еще больше, — Ворот этот ваш совершил кражу в гостинице. Да какая разница, кто и что сказал?! Твой боец вор и тебе придется его отдать,
Сиплый на секунду замолчал, переваривая собственную ошибку и произнес уже в открытую:
— Кумник, нас больше, и мы сейчас здесь закон, так что добычей придется поделиться.
— Он не добыча, но не в этом суть. А что, глава стаба, он одобряет, когда гарнизон занимается рэкетом? Или он тоже случайно временно отбыл в Атлас?
— С Флягой я все решу, не беспокойся.
— Вот пусть он придет и сам скажет, что и как ты с ним решил, — отрезал Кумник, демонстративно потянулся за пирожком и начал есть, уставившись в стол.
Глава Тихого на вызов по рации откликнулся намного быстрее, чем пристало его положению. Вошел, встал возле Сиплого, выслушал его требования и обратился к рейдеру:
— Кумник, вор должен быть задержан на месяц. Я гарантирую, с ним ничего не случится.
Командир помрачнел, поднялся, и обратился к Фляге:
— Отойдем.
Кнут, уже вылезший из–под стола, проследовал за ними в угол зала, но даже стоя рядом, разобрал не многое. Кумник явно требовал безоговорочной поддержки, а Фляга извиняющимся тоном оправдывался:
— …у меня весь гарнизон перебили… ты же знаешь, что сейчас в секторе творится… Осиново… а еще из Атласа поддержку запросили… у меня нет людей… они и меня вместе с вами… ты же должен понять, мы должны поддерживать друг друга, ты же тоже Инженер.
— Вот именно, — перебил на этом слове Кумник, — Я Инженер. А вот ты, как только я доберусь до куратора, сразу же перестанешь им быть.
Командир вернулся за стол еще мрачнее, чем уходил, и Сиплый, чувствуя себя на коне, начал ковать, пока горячо:
— Кумник, бойцов у вас максимум пятеро, а то и меньше, потому что вряд ли ты держишь в отряде одних стрелков. Вороту, если мой ментат правильно понял, едва ли не неделя от роду. Нас же тридцать человек и мало кто из моих меньше полугода Улей топчет. Плюс остатки старого гарнизона под моим командованием — это еще десятеро и, поверь, они выполнят любой приказ.
— Отдать, значит, тебе настоятеля?
— Отдать, — подтвердил Сиплый, окончательно расписываясь в том, что кража была всего лишь предлогом, — И вы уйдете из стаба живыми.
— Скала, посмотри мой ежедневник. Там есть в планах благотворительность?
Заместитель невозмутимо, как будто делал это по нескольку раз в день, сделал вид, что разложил на столе невидимую книгу.
— Засунуть кому–нибудь ногу в задницу — есть. Тут стоит отметка: «по колено». Удовлетворить чью–нибудь мамочку. Это на завтра. Перекинуть на сегодня?
— Не надо, — отмахнулся командир, — Что там с планами отдать Ворота?
— Такого нет. Сегодня же четверг.
Кумник повернулся к собеседнику и разочарованно развел руками.
— Извини, по четвергам не подаю.
— А ты борзый, я посмотрю, — процедил сквозь зубы Сиплый, — И живой только потому, что я привык беречь своих бойцов. Но если ты не прекратишь кривляться, я пальцами щёлкну, и вы все тут ляжете.
— Это ты верно базаришь, — уже серьезно кивнул командир, — Ляжем. Как и половина твоего отряда.
— Половина, не половина, а борзых мы привыкли наказывать.
— Ладно, ладно, — Кумник поднял руки в примиряющем жесте, — Убедил. Допустим, я тебе его отдам. А дальше? Вот так нас из стаба и отпустишь?
— Уйдете ровно — отпущу.
— Допустим, — Кумник припечатал свое слово ударом ладони по столу, — Только дай–ка я с народом побазарю, чтобы ты потом не соскочил.
Командир, не дожидаясь реакции Сиплого, поднялся и через головы наемников обратился сидящим в баре людям:
— Мужики, кто заработать хочет?
Все в баре обернулись, до одного, даже те, кто с опаской прятал глаза, чтобы не смотреть на разгорающийся конфликт между рейдерами и наемниками.
Кумник, видя общее внимание, продолжил:
— Мы тут с Сиплым добазарились, что он спокойно выпускает нас из стаба, так, Сиплый?
Наемник не нашел, что возразить.
— Так вот, если начальник гарнизона меня кинет и нас все–таки убьет, любой из вас может прийти в любой филиал купеческой лиги и, пройдя проверку у ментата, рассказать об этой ситуации и передать просьбу Кумника объявить награду за голову Сиплого и за уничтожение Тихого. Вы получите за известие две красных жемчужины. А в качестве награды половину хранящихся там наших денег пусть отдадут за наемника, половину — за то, чтобы раскатать этот стаб по бревнышку. Я понятно доношу?
— Понятно, — крикнул кто–то, — А что, много денег там?
— Тебе на старость хватит, — пообещал Кумник и продолжил, — Это еще не все, послушайте меня еще минуту. Как только я выйду из стаба, а я из него теперь точно выйду, правда, Сиплый? Ты же не перебьешь тут всех, да? Сил то не хватит? Как только я выйду из Тихого, я блокирую этот стаб, пока мне не отдадут моего бойца, из–за которого, собственно, все и началось. У вас будут сутки, чтобы покинуть Тихий. В дальнейшем я буду убивать любого, кто выйдет из ворот, без разбора, кто прав, кто виноват, и кто тут не при чем.
— А ты кто такой вообще? — возмутился чей–то пьяный голос.
— Ты не слышал? Меня зовут Кумником.
— Что–то ты много себя берешь, Кумник, — бросил лидер группы тех рейдеров, со спора которых пошел разговор о погонщиках, — Даже если ты настолько крут, как пытаешься себя выставить, мы то тут причем? У нас вот тут дела. Почему мы должны уходить?
Командир посмотрел прямо на задавшего вопрос.
— Что ты скажешь, если я заберу у тебя бойца и убью его? Вон того сопляка, например, который, судя по занюханному виду, себе еще и на снарягу не заработал. Отдашь мне его?
Рейдер, хоть был хмельной, посуровел:
— Давай, попробуй, забери, — губы подернулись оскалом.
— Вот и я своих не сдаю. Прямо в баре бойню устраивать не буду, но как только покину Тихий, через сутки отсюда не выйдет никто. А через неделю придет подкрепление, и мы разнесем тут все к едрени–фени. Да и вы, я думаю, не откажетесь заработать и мне в этом поможете.
— Сколько платишь? — из–за столика в дальнем углу поднялся не подававший ранее голос рейдер, — Я слышал про тебя. Я с тобой, если по цене сойдемся.
— Сойдемся.
— Сколько?
— В споранах — ни сколько. Про Тарча слышал?
По залу прошелся негромкий шепот. Поднявшийся же рейдер переспросил:
— И где этот твой Тарч?
— В гостинице, вместе с моим ментатом. Ну, так что, подходит?
— Подходит! — вскочил лидер рейдеров, ранее возмутившийся заявлением Кумника, а вместе с ним поднялось больше половины зала, наперебой предлагая свою помощь за услуги Тарча. Даже наемники осторожно посматривали на своего командира, зачем, мол, нам этот обвязанный бинтами мужик, если впору свои спораны нести, заплатить за усиление и настройку дара.