Каган повелел разобрать оставшиеся башни и манганы, а потом сжечь тут все напоследок. Так оно и случилось. Аварские отряды потянулись на север, оставив за спиной пылающие предместья Константинополя. Народ Уар уходил отсюда последним, и каждого из всадников терзали нелегкие мысли. Что будет потом? Не начнется ли резня в степи, раз власть великого рода ослабела, и некому теперь держать порядок железной рукой. Как они доберутся в свои земли, ведь призрак голода уже витал над потрепанным войском? Земли, через которые они шли, были разорены дотла другими племенами. Вопросов было больше, чем ответов, и только прощальный привет от хана Кубрата расставил все по своим местам. Небольшой юркий всадник с перемотанным тряпкой лицом, ударил кагана стрелой в грудь и скрылся в наступившей темноте, нещадно нахлестывая коня. Впрочем, его выстрел хоть и был хорош, но он не достиг цели, ведь повелитель никогда не снимал доспеха за пределами своего кочевья.
— Догнать! — прохрипел каган, и десяток нукеров бросился в погоню. Впрочем, они тут попали в засаду в узком ущелье. В них полетели стрелы, а когда они все-таки прошли это место, на землю уже упало черное покрывало ночи, скрывшее незадачливого убийцу.
Великий каган не знал, что тот всадник отсиделся в балке, заросшей густым лесом, а потом, вернувшись назад, пристроился в хвост аварского войска, где ехали раненые. Тот воин был расстроен. Он должен быть убить кагана, но сделать этого не смог. Впрочем, такой результат тоже был предусмотрен. В случае неудачного покушения начиналась совершенно новая игра. Начиналось то, что князь называл непонятным словом «План Б». А что это значит? Это значит, что бойцу Тайного Приказа Добряте больше нечего делать в аварском войске. Он выполнил свою задачу. Теперь ему нужно как можно скорее попасть домой, к развалинам Виндобоны.
Две недели спустя. Владения рода Уар, главный хринг (совр. г. Тимишоара, Румыния).
Родные места встретили аварское войско непривычной тишиной и запустением. Всадники, что остались охранять свои пастбища, смущенно отводили глаза, а женщины рыдали в голос, никого не стесняясь. Хан ехал по знакомым пастбищам и ничего не мог понять? Где скот? Где рабы? Почему на месте деревень пепелища?
— Да что тут происходит? — каган вглядывался в глаза родичей, на лицах которых был написан упрек. Как же ты допустил такой позор? — читал он на немой вопрос.
— Набег был, великий хан, — ответил ему старик, отец одной из его жен. — Это случилось две недели назад.
— Кто? — каган схватился за толстую цепь, что висела на его шее. Ему показалось, что она душит его, ведь горло перехватило, а в глазах замелькали кровавые мухи. Каган начал наливаться кровью, его лицо побагровело, а в голове застучали тревожные молоточки так, что он едва не упал с коня. — Кто посмел? Болгары?
— И болгары тоже, великий каган, — невесело ухмыльнулся старейшина. — Но я тебя удивлю. Сначала на нас напали полукровки во главе со словенским князем.
— Полукровки? Эти псы? — прохрипел каган. — Да сколько их было? Тут осталось не меньше полутысячи воинов! Вас что, побила эта шайка голодранцев?
— Они были не одни, мой хан, — пояснил старик. — Племена кочагиров, тарниах и консуяр тоже были с ними. Точнее, их остатки. А еще там были какие-то словене, которые едва научились держаться в седле. Но у них было доброе оружие, и они дерутся пешими так, как не снилось даже ромеям. Никогда не видел ничего подобного. Пока наши всадники атаковали их строй, им во фланг ударила конница с длинными копьями. Они перебили половину наших воинов на месте, мой хан.
— Да что вообще происходит? — придушенно спросил каган. — Небо упало на землю? Боги отвернулись от своих сыновей? Кочагиры предали нас? И тарниах? И консуяр тоже? Что было дальше?
— Они ограбили нас подчистую, великий, — горько сказал старик. — Они увезли все сокровища, что хранились в твоей крепости. Они увезли ковры, светильники, еду, вино… Они увезли даже музыкантов и танцовщиц! Никогда бы не подумал, что им это нужно.
— Они взяли мою крепость? Но как? — удивлению каган не было предела.
— Они ее просто сожгли, — понурив голову, ответил старик. — Облили какой-то вонючей дрянью и она полыхнула, словно стог сухого сена. Потом они зашли в пролом стены, перебили всех воинов внутри и вывезли твои сокровища. Твои дети и жены тоже мертвы…
— Да как же…, — каган тронул пятками конские бока, и тот птицей полетел вперед. — Да как же это? — бормотал он вскоре, растерянно оглядывая руины крепости, амбаров, мастерских и даже своего собственного дома.
Он сломался. Немолодой, но статный и сильный воин превратился в согбенного старика, на которого даже собственные нукеры смотрели с презрительной жалостью. Боги отвернулись от вождя, а значит, его власти настал конец.
— Ничего, — бормотал он. — Ничего… Мы поднимемся… Один год, другой… Мы посадим в седло новых всадников…
— Они ограбили нас, великий хан, — напомнил все тот же старик. — Не только тебя, но и нас всех. Наши стада угнали, наших рабов угнали тоже. Тут не осталось ни одного словенского кузнеца, ни одного ткача или горшечника. А наших собственных кузнецов они перебили почти всех, а весь инструмент забрали с собой. Немногие из мастеров выжили, мой хан. Тут не осталось никого, кто умеет растить зерно. И самого зерна не осталось тоже. Золото, за которое мы проливали кровь, увезли. А то немногое, что осталось после словен, забрали болгары. Они ушли отсюда два дня назад. Ты еще можешь догнать их.
— Догнать! — промычал каган, голова которого просто раскалывалась от боли. — Да, мы их догоним! Эрнак! Где Эрнак?
— Я тут, дядя, — тудун севера подъехал к кагану и уставился ему в лицо дерзким взглядом. — Ты что-то хотел?
— Где мальчишка, сын предателя Онура? — сжав виски, спросил его внезапно постаревший повелитель. — Привести его сюда! Я пошлю его шкуру отцу.
— Его здесь нет, дядя, — угрюмо ответил Эрнак. — Он был ранен и ехал в хвосте войска. А потом, когда его хватились, мальчишки и след простыл.
— Как ты мог привести ко мне предателя? — грустно усмехнулся каган. — А ведь я поставил тебя тудуном. Ты оказался слеп, как крот, Эрнак. Тебя водили за нос, как ребенка. А этот сопляк был шпионом словенского князька. А знаешь, что… Не сын он Онуру! Он же на него совсем не похож. Ты пил мед с предателями, ты получал от них подарки, они заливали лестью твои уши. Какой же ты все-таки дурак, племянник!
Эрнак молчал, только свирепо сопел. Ему нечего было сказать, ведь все сказанное было чистой правдой. Он хотел зарубить брюзжащее ничтожество, в которое внезапно превратился повелитель мира, но нукеры хана смотрели на него хмуро и решительно. Эрнак сплюнул и пошел к воинам своего рода.
— Ты прогневал богов, дядя, — сказал он напоследок. — Они отняли твою удачу. Видно, твои жертвы были слишком малы, и за твою жадность они покарали наш народ. Помогло тебе золото, которое ты копил? Представляю, как тот князек радуется! Он же теперь самый богатый человек на свете.
— Болгары! — просипел каган. — Нужно догнать! У них наш скот.
Мысль была дельной, и простые пастухи, которые обрели цель, вновь превратились в грозное войско, которые пылало жаждой мщения. Сначала они догонят болгар, а потом стальной рекой пройдутся по землям предателей. Четыре тысячи всадников, из которых половина носит доспех — огромная сила. Каган не будет просить помощи хуни и огуров, это только насмешит их. Он должен разобраться со своими проблемами сам.
— Великий хан! — всадник, который подскакал к нему, склонил голову. — Словене вернулись! Они на бой строятся!
— А конница?
— А конницы нет! — развел руками гонец. — Только пехота.
— Да что же тут все-таки происходит? — почти простонал каган. Голова его болела просто невыносимо.
Самослав вглядывался вдаль. Он подошел с войском к первому кольцу гигантского хринга и теперь строил свою армию для битвы. Войско сильно изменилось за последний год. Все бойцы были одеты в доспех, кольчужный или сделанный из кожи, и все они носили шлемы. В этих шлемах не было вычурной роскоши германцев. Это было изделие, которое в более позднюю эпоху получило название шапель, калеллина и айзенхут. Широкие поля его закрывали затылок и шею, делая навесную стрельбу почти бесполезной. Эта дешевая штуковина, стоившая чуть дороже кастрюли, на удивление неплохо защищала от стрел и камней. Первую тагму Самослав превратил в драгун, посадив их на лошадей, и теперь переброска войск шла гораздо быстрее. У него было еще несколько сюрпризов в рукаве, ведь этот бой они готовили с Деметрием не один день, тщательно обдумывая каждую мелочь и каждый маневр. Скоро, совсем скоро все закончится, ведь каган должен прийти сюда, он просто не может не прийти, он же воин! Он не спустит того унижения, что ему нанесли.
Гигантский хринг и был сердцем владений рода Уар, что раскинулись на десятки миль между Дунаем и Тисой. Многие тысячи рабов строили эти укрепления и вот теперь они превратились в ловушку для своих же хозяев. Множество словен и германцев жило здесь, но теперь все они шли на запад, чтобы начать новую жизнь. У новгородского князя строилась новая столица, а если ты раб, то не все ли тебе равно, где работать. Лишь бы кормили.
— Обры! Обры идут! — наблюдатель прискакал к князю, нещадно подгоняя коня.
Над будущим полем боя пронесся протяжный сигнал рога, вслед за которым раздались резкие, как удар хлыста, команды десятников. Огромная масса людей привычно выровняла ряды. Так, как делала это уже сотни раз, на бесконечных, изматывающих тренировках.
— Знаешь, Деметрий, о чем я думаю? — задумчиво спросил князь.
— О чем? — повернул голову Деметрий.
— Я думаю, ту монету, что воинам из добычи раздать придется, нужно в золотые цепи перелить. Если они все это сразу тратить начнут, цены раз в десять вырастут.
— Слушай, княже, — не выдержал командующий. — Я двадцать с лишним лет воюю, но еще никогда не слышал, чтобы кто-то жаловался на слишком большую добычу. Ты не перестаешь меня удивлять. Хотя… Давай это попозже обсудим. У нас гости!