В физическом кабинете Борис и сам занимался со спектроскопом, делая анализы металлических сплавов. С помощью спектрограммы света звезды, невидимой простым глазом и удаленной от Земли на сотни световых лет, можно узнать точный химический состав этой звезды. Но что можно узнать в старых костях шаманской прапрабабушки?
Очередным номером программы следователь по делам нечистой силы ударился в православную веру, вернее в богословие. Он приказал своим помощникам достать ему хоть из-под земли самого лучшего богослова, какой еще остался в живых в Советском Союзе. Сибирь — это склад всяких редкостей. Где-то, чуть поближе, чем шаманы, в одном из сибирских концлагерей разыскали бывшего члена Святейшего Синода и профессора богословия Высшей духовной академии, дряхлого старичка, мирно доживавшего свой век санитаром в концлагерном медпункте. Его вдруг помыли, переодели, посадили на самолет и доставили в Москву.
Очутившись на Лубянке, старичок не ожидал ничего хорошего. Его провели к худощавому офицеру НКВД с тонкими нервными руками и глазами фанатика, смотрящими куда-то вдаль. Прежде всего следователь учтиво извинился за обстановку, в которой им приходится беседовать. На столе лежала толстая кипа бумаг: протоколы всех допросов, которым священник подвергался за долгие годы мытарства по тюрьмам и концлагерям. Затем начался необычайный допрос. С карандашом в руке худощавый офицер листал протоколы и внимательно расспрашивал заключенного о всех следователях, которые допрашивали его раньше: как они вели себя во время следствия, били ли они его, пытали, ругали, унижали физически или духовно, как именно? Вдруг он поднял карандаш, записал на листке бумаги одного из следователей и тихо произнес:
— В этом человеке сидит дьявол. Вы со мной согласны, профессор?
Старичок печально потупил глаза и молчал.
— Хорошо. Я понимаю ваше положение, — кивнул офицер. — Пойдемте дальше.
Он проверил еще несколько папок, остановился на одной и опять стал подробно расспрашивать о методах допроса данного следователя, входя в самые мельчайшие и, казалось бы, незначительные подробности. Затем посмотрел на своего собеседника:
— В протоколах об этом ничего не сказано. Но ведь это было? И, как вы видите, я знаю об этом! Что вы по этому поводу думаете, профессор?
Старичок болезненно поморщился:
— Я не хотел бы вспоминать…
— Тогда я скажу то, что вы не хотите сказать… В этом человеке тоже сидит дьявол. Или, говоря точнее, помесь сатаны и антихриста. — Офицер с глазами фанатика откинулся в кресле. — Все это я говорю вам для того, чтобы вы поняли, что именно меня интересует, с какой точки зрения это меня интересует, и чтобы вы помогли мне разобраться в этом.
Старичок растерянно заморгал глазами, в них вспыхнул огонек изумления, смешанного с недоверием:
— Это слишком необычайно… Я не понимаю, зачем это вам…
Тонкие пальцы офицера постукивали по столу.
— Профессор, долг богослова заключается в том, чтобы толковать слово Божие тем, кто ищет этого. Ведь именно об этом я Вас и прошу: объяснить мне некоторые места Священного писания…
— Да, но об этом говорится только иносказательно…
— Вот почему я и хочу, чтобы вы разъяснили мне, что за этим подразумевается, — спокойно повторил офицер.
Его интересовало библейское толкование Бога и дьявола, все места Библии, где упоминался дьявол и его разногласия с Богом. Что такое дьявол? Князь мира сего — почему? Князь тьмы — почему? Падший ангел — почему? Нечистый дух — почему? Бог века сего — почему? Ангел смерти — почему? Лжец и Отец лжи — почему? Он Никто и Ничто — почему? И почему это Ничто ничтожит? Он учитывал даже такие технические детали, как особенности древних языков, на которых писались книги Завета, где не было многих понятий, привычных для нас сейчас.
К своему глубочайшему недоумению, в худощавом офицере НКВД профессор богословия нашел примерного ученика, с великолепной предварительной подготовкой, глубокой эрудицией и, главное, искренним желанием вникнуть в суть предмета. Одно только было плохо: интересы у нового адепта православия казались несколько односторонними. Когда профессор увлекался, говоря о Боге, ученик вежливо прерывал его:
— Простите, профессор. Бог интересует меня только как антитеза дьявола. Нельзя ли поближе к теме…
Старичок укоризненно тряс седой бородкой, воздевал руки к потолку и мягко поучал:
— Молодой человек, дух дьявольский есть отрицание духа божественного. Не зная, что отрицать, не зная начала, вы не поймете конца.
— Да, вы правы, — соглашался офицер и слегка позевывал. — Итак, дух — это вектор мыслящей субстанции. Прошу вас продолжать.
В результате на книжной полке Максима появилась толстая Библия в черном кожаном переплете и с многочисленными цветными закладками и пометками. Когда консультации по богословию закончились, профессора не отправили назад в Сибирь, а отпустили на волю. Он понял, что это плата за учебу от его необычайного ученика.
Покончив с грешниками, Максим принялся за праведников. Он штудировал историю возникновения монашеских орденов, сочинения современников о суде над Жанной д’Арк и Жития святых. Перед сном же он зачем-то перечитывал роман Флобера «Саламбо», который он читал в юношестве, историю загадочной жрицы лунной богини Танит.
Вместе с тем он не менее внимательно пробегал глазами какие-то дешевые книжонки, даже без указания автора, вроде «Дневника сестры Анжелики», где якобы описывались пикантные тайны из жизни за монастырской стеной. После этого он возвращался к папским эдиктам, касавшимся охоты на ведьм, и одобрительно бурчал:
— Умный старик, этот товарищ папа… Следовательно, для грешников был выбор — костер или монастырь… Это довольно либерально…
— Что такое? — вопрошал из-за двери Борис и получал обычный ответ:
— Ты, болван, этого не поймешь.
Увлечение Житиями святых не помешало Максиму заняться раскопками на монастырских кладбищах. С останками праведников он проделал ту же серию экспериментов, что и с белыми костями старой аристократии. Получив результаты лабораторных анализов, он сидел за столом и подводил баланс. Младший брат поднял голову от учебника по биологии и, чтобы развлечься, подсмеивался:
— Эй, звездочет, а мощи тебе зачем понадобились?
Старший, как и положено чернокнижникам, давал ответ неясный и расплывчатый:
— Гони черта в двери, он придет в окно — в образе праведника. Это и у Фрейда есть — сублимация. Вот ты лучше скажи, почему это люди идут в монастырь?
— Значит, так им нравится.
— Но ведь жизнь в монастыре довольно тяжелая. Обеты. Посты. Дисциплина. Так вот — зачем люди туда идут?
— Не знаю, — сказал Борис. — А ты знаешь?
Уполномоченный по делам нечистой силы медлил, подбирая слова:
— Это их совесть говорит. Высшая совесть. Подвижничество настоящих праведников заключается в том, что они преодолели грешную плоть, устояли перед дьяволом с его искушениями и смирились перед Богом. И это большой подвиг.
Он говорил так серьезно, что Борис едва удержался от смеха.
— Ну а тебя дьявол искушал?
— Нет. Дьявол искушает только грешную плоть.
— Но ведь мы все грешники.
— Э-э-э, нет… Некоторые вещи нужно понимать не в переносном смысле слова, а в совершенно прямом смысле, как это понималось раньше. В этом-то и весь секрет.
— Как так?
— Все дело в том, что во времена крещения Руси, в десятом веке, русское слово «грех» произошло от слова «грек».
— А при чем здесь греки?
— Потому что во времена распада Эллады они были язычниками. Понял?
— Ничего не понял, — признался младший. Тогда старший криво усмехнулся:
— А слово «язычник» знаешь откуда произошло?
— Откуда?
— От слова «язык» — «лингус», — тут он сослался на Фрейда и пробормотал еще какое-то слово, которое обычно употребляется в пикантных французских анекдотах. — Это один из грехов, которыми занимались греки. Потому от Древней Греции и осталось одно воспоминание.
За туманными речами и намеками Максима проскальзывало что-то совершенно определенное, что он знал, но до конца никогда не договаривал. Это было тем более странно, поскольку, вообще, он очень любил похвастать своими знаниями. Если он молчал, значит у него была серьезная причина хранить эту тайну. Однажды, когда ему слишком уж надоели иронические реплики Бориса, он неохотно сказал:
— Ты про Троянскую войну слышал? Так вот, археологи уже давно разыскивали остатки Трои и никак не могли найти. Тогда одному археологу-любителю пришла в голову простая мысль: для раскопок воспользоваться описаниями Троянской войны в «Илиаде» у Гомера. И что же? Так он нашел остатки сожженной Трои! В Библии упоминаются некоторые города, от которых теперь не осталось и следа. Пользуясь Библией, стали копать в голой пустыне — и нашли эти города. — Он устало потянулся, как археолог после раскопок. — Так вот и я нашел в старых книгах некоторые забытые истины.
Вместо Трои Максим вскоре снарядил вторую научную экспедицию — в республику немцев Поволжья, в немецкие колонии вокруг Одессы, существующие со времен Екатерины II, и, наконец, в какие-то дикие аулы, затерявшиеся в горах Кавказа. Что искал он там по следам Прометея, неизвестно.
На этом следователь по делам нечистой силы поставил точку. После загадочной научно-исследовательской работы он защитил свою диссертацию. Когда Борис частью из вежливости, частью из любопытства выразил желание пойти послушать эту процедуру, Максим отрицательно покачал головой:
— Нельзя. Это спец-проект, и защита закрытая.
Для кандидатской диссертации обычно полагается триста страниц. Вместо этого Максим представил три толстых тома, где одна библиография источников занимала более пятидесяти страниц. И вместо кандидата наук, в порядке редкого исключения, что делается только в случае каких-либо необычайных заслуг, — сразу получил высшую ученую степень доктора социальных наук и философии.
Для больших открытий, как правило, необходимы два условия. Первое — чрезвычайная, сверхчеловеческая концентрация на данном предмете. И второе — способность найти за частностями закономерность и сделать из этого практический вывод.