лкнуться. В небольшой по площади зал, набилось сейчас не менее двух сотен солдат. Они сидели за большими длинными столами, заваленными всеми возможными блюдами и горами бутылок с вином.
— Откуда вся эта роскошь, Бруно? — недоумённо спросил Симеон, подошедшего к нему, старшего помощника. — Я не знал, что на «Энио» столько дорогой провизии…
— Мы на несколько минут заглянули в столовую императорского дворца, господин, — хитро улыбнулся Бруно, с опаской посматривая на реакцию командира, не получит ли он за это нагоняй. — Согласитесь, во дворце всё равно бы эти яства пропали, а здесь, мы применим их по прямому назначению!
— Это же мародёрство в чистом виде, — улыбаясь, произнёс Булатов, ещё до конца не решив, как к этому проступку своих солдат, отнестись.
— Господин, вот смотрите, — Бруно, хоть и был уже сильно пьян, стал судорожно искать способ оправдаться, — у нас на борту в данный момент находится императорская семья… Чем же вы прикажете их почивать, всё, то время, пока высочайшие особы будут здесь обитать? Если вы думаете, что императрица согласится хлебать нашу солдатскую баланду…
— Ладно, остановись, — снова прервал своего словоохотливого помощника, Симеон. — Я уверен, что, и императрица, и сам император не будут кривиться от нашей простой пищи. Поверь, они столько пережили за этот год, что солдатская похлёбка уж точно их не смутит… Но погорим об этом потом, а сейчас я хочу обратиться к своим ребятам!
Булатов специально стал говорить громче, чтобы его услышали присутствующие. Все, кто находился сейчас в зале, повернулись к нему. Генерал поднял бокал вина, который услужливо поднёс ему Бруно, и заговорил:
— Воины, я поднимаю этот бокал, чествуя вашу отвагу и смелость! Сегодня вы в очередной раз доказали свою преданность нашему общему делу. Вы храбро сражались и не жалели ни себя, ни врага — за это честь вам и хвала! Урра!
— Урра! — раздалось громогласное эхо сразу сотни глоток. — Да здравствует генерал Булатов — наш командующий и самый отважный воин в Галактике!
— О, мне очень лестно, но боюсь, что это не соответствует правде, — засмеялся Симеон, услышав подобные слова. — Я не для всех вас, являюсь командующим — он посмотрел на «сереброщитных», — да и к тому же, уже не являюсь генералом. Рико Хамсвельд, как легко присвоил мне это звание — так и лишил меня, его в одночасье…
— Смерть Хамсвельду, позор ему! — раздалось несколько голосов из толпы.
Это кричали люди Булатова.
— Не стоит говорить подобные вещи, — отреагировал на это, Симеон. — Я не желаю генералу Хамсвельду смерти… Этот человек очень многое значит для меня. Он десять лет был моим учителем и наставником в Академии, всегда поддерживал и оберегал меня. Я не могу отплатить старику неуважением и желать ему гибели…
— Но он же, первым отдал приказ «взять вас живым или мёртвым», господин?! — возмутился Бруно, под согласные с ним, кивки остальных солдат. — «Лис» открытым текстом в своём распоряжении призвал: «любой, кто встретит вас, либо наш корабль на своём пути — имеет право безнаказанно лишить жизни всех, находящихся в этот момент на его борту»!
— Я думаю, этот эдикт был выпущен генералом, в момент эмоционального срыва, — попытался оправдать поступок Хамсвельда его верный ученик. — Уверен, что данный приказ будет вскоре отменён и всем нам перестанут угрожать расправой.
— А мы в этом не уверены, — замотал головой Бруно. — Рико Хамсвельд ничего не делает под давлением эмоций, и вы это прекрасно знаете… Нет, господин — этот хитрый и злобный старик уже не отменит свой приказ… И ещё большего цинизма его распоряжению придаёт то, что Хамсвельд назначил цену за вашу голову, ну и соответственно, за наши, так как мы не собирается вас покидать… Это ли не верх неуважения?!
Солдаты снова закивали, соглашаясь с Бруно.
— Да, командир, как бы вы не любили своего бывшего учителя, он не отменит приказ… Но мы не смотря, ни на что, всегда останемся верными только вам!
Аудиенц-зал снова наполнился криками радости и изъявлениями верности.
— Спасибо за добрые слова, — Симеон был растроган до глубины души.
К глазам молодого человека подступили слёзы от чувств, охвативших его. Он прижал кулак к груди, тем самым говоря, что его солдаты всегда останутся в его сердце. Булатов и не расплакался только из-за того, что понимал — кроме его людей, здесь сейчас находятся гвардейцы другого подразделения.
«Сереброщитные» тоже улыбались и радовались, как и весь экипаж «Энио». Они, конечно же, не выкрикивали слов любви и преданности Булатову, ибо служили своей госпоже, но ничуть не смущались и не обижались, когда слышали нелестные слова в адрес Хамсвельда. Симеон, видя что гвардейцы Бринн веселятся вместе с его людьми и не испытывают каких-либо неудобств, обратился теперь непосредственно к ним:
— «Сереброщитные», я счастлив, что вы были рядом с моими солдатами в этом бою! Вы продемонстрировали свою невероятную организованность и слаженность, о которых только могут лишь мечтать другие штурмовые команды. Честь и хвала вам, воины!
Булатов снова поднял бокал и осушил его до дна.
— Слава «сереброщитным»! — повскакивали с мест люди Симеона, обнимаясь со своими новыми боевыми товарищами.
Те, были явно смущены подобным проявлением братских чувств и стали хвалить штурмовиков и обнимать их в ответ.
— Спасибо, генерал, — поклонился лейтенант Винтер — командир «сереброщитных». — Для нас было честью сражаться под вашим руководством, и мы счастливы, что смогли освободить нашего императора из лап мятежников…
Лейтенант подошёл ближе и крепко пожал руку Булатову. Симеон прочитал вопрос в глазах офицера, что будет дальше с ним и его подчинёнными.
— Не волнуйтесь, лейтенант, — Булатов по-отечески приобнял того за плечо и развернул лицом к остальным. — Я понимаю, что вы служите не мне… У вас есть свой генерал, и клянусь, ваша госпожа — одна из самых достойных и благородных женщин во Вселенной… Я понимаю, что вы не можете более находиться на моём корабле, так как я, и вся моя команда, объявлены — вне закона…
— Вы должны понять нас правильно, — начал было говорить Винтер, но Симеон остановил его, положив руку на грудь гвардейцу.
— Не нужно оправданий, я не виню вас и полностью понимаю… Объявляю, что вы свободны в своих действиях. Как только пожелаете, вы сразу же можете покинуть «Энио» и отправиться назад к генералу Уайт… Однако я не могу отпустить таких храбрецов без награды. Каждый из вас получит от меня по десять рубиновых империалов!
Солдаты Винтера радостно отреагировали на столь щедрый подарок бурными овациями и присвистыванием.
— Спасибо, господин, — лейтенант поклонился Симеону и обратился к своим подчинённым, — генерал Булатов очень добр к нам… И мы, в свою очередь, навсегда останемся ему благодарны… Но вот беда, — взгляд лейтенанта тут же изменился до неузнаваемости, — «сереброщитные» не нуждаются в подарках, они привыкли сами брать то, что считают своим! Знаете, так будет и сейчас!
Он резко кивнул своим товарищам и в одно мгновение в руках всех «сереброщитных» сверкнули короткие легионерские мечи. Зал наполнился криками боли и отчаяния, вырывающимися из уст умирающих штурмовиков Булатова…
Глава 2
Симеон даже не успел моргнуть, как прямо перед ним, его старший помощник Бруно рухнул на пол, с перерезанным от уха до уха горлом. Лейтенант Винтер стоял напротив с окровавленным мечом и хищно улыбался. В следующую секунду, холодное оружие Винтера уже было направлено в грудь Булатова. Благо, боевые доспехи того среагировали молниеносно и незащищённые до этого момента, голова и шея генерала были тут же закрыты шлемом, с забралом из прозрачной брони. Лезвие клинка чиркнуло по гибким пластинам, соединяющим сферу шлема с остальными латами, не причинив их владельцу никакого вреда.
Симеон ещё до конца не успев прийти в себя от творящегося вокруг безумия, автоматически схватил меч Винтера за лезвие. Кисти рук генерала, как и всё остальное его тело, были надёжно защищены герроновой сталью, и легионерский меч не мог порезать их. Уровень доспехов Симеона был намного выше, чем у его противника, поэтому за свою жизнь в этом поединке, генерал не беспокоился.
Он легко вырвал оружие из рук Винтера и ударом кулака опрокинул лейтенанта на спину. Тот отлетел метров на пять, сбивая с ног нескольких своих товарищей. Симеон с ужасом наблюдал, как его штурмовики гибли от предательских ударов. «Сереброщитные», по приказу своего командира, как на скотобойне, вырезали сейчас всех тех, с кем всего минуту назад пили из одних кубков и весело шутили. Как такое может быть и почему это происходит, не укладывалось в голове Симеона. У Булатова подступил комок к горлу, когда он увидел ужас, непонимание и мольбу в глазах своих умирающих товарищей. И они в свою очередь, немыми взорами, будто бы спрашивали своего командующего — «как же ты мог такое допустить?»
Однако лишнего времени на размышления и терзания у генерала не было. Когда спустя несколько секунд, последние из его воинов упали, исколотые мечами и кинжалами, на пол отсека, Булатов рванулся к дверям. На ходу, выхватив свой меч, он хлёсткими ударами зарубил несколько вражеских солдат.
— Задержите его! — закричал лейтенант Винтер своим людям. — Не дайте этому человеку уйти!
Двое или трое «сереброщитных», находившиеся в это время недалеко от дверей, попытались выполнить приказ, но не смогли этого сделать. Причём Булатов даже не стал применять меч, он, пользуясь силой своих лат и слабой бронёй своих врагов, просто стал наносить удары страшной силы по их шлемам. Было достаточно одного такого удара, и забрала не выдерживали, раскалываясь вдребезги. Вторым ударом Булатов превращал лицо несчастного в кровавое месиво.
Расчистив себе дорогу, Симеон вырвался, наконец, из этого ада и вылетел в коридор. Приложив руку к дверному замку, он активировал его и сразу же нажал на кнопку блокировки. Как командор этого корабля он имел к подобным действиям прямой доступ. Дверной замок тихо щелкнул, и створки намертво заклинило. Симеон несколько секунд стоял, переводя дух. Он облокотился о стену и тяжело дышал, пытаясь прийти в себя от только что увиденного.