— Я знаю этих солдат, — ответил, стоявший рядом, генерал-министр Кали, — мне довелось сражаться бок обок с ними во время подавления мятежа Гедеона Шира. Они добровольцы и, по-моему, не принадлежат ни к одному из наших флотов. Это отважные герои и патриоты нашего государства.
— Я хочу их видеть, — заявил Птолемей, — и наградить за спасение моих кораблей…
Когда наши герои прибыли на флагман Птолемея, рядом с ним в это время уже находился генерал Рико Хамсвельд.
— Это мой лучший ученик и его верные друзья! — воскликнул старик, обрадовавшись, что снова видит своего любимого Симеона.
Они дружески обнялись и подошли к Птолемею.
— Мы, похоже, крайне недооцениваем простых добровольцев, господа, — весело обратился ко всем присутствующим, первый министр, — если даже трое из них могут спасти целый легион. Что ж, воины, за такой подвиг вы достойны любой награды. Просите, чего желаете…
— Добровольцы воюют не за награды, — ответил Симеон, — а за освобождение Империи от тирании генерала Бадура. Мы рады, что прибыли вовремя и помогли нашим товарищам…
— Слова достойные древних героев, — похвалил Симеона, Птолемей, — мне, очень нужны такие честные и принципиальные воины.
— Это не просто, воины, — заметил Хамсвельд, — их боевой уровень равен генеральским знаниям, кои они и продемонстрировали в очередной раз.
— А это, та молодая красавица, что убила отважного генерала Норриса? — спросил Птолемей, переводя взгляд на Мэй Чен.
— Слухи об отваге генерала Норриса были слишком преувеличены, господин главнокомандующий, — весело отозвалась девушка.
— О, не хотел бы я быть вашим врагом, — улыбнулся Птолемей.
— А, я — Дадли Ван Де Бур, господин командующий, — довольно нагло представился здоровяк, видя, что на него никто не обращает внимания, — и хочу сказать, что именно благодаря моему военному таланту и беспримерной храбрости эти ребята и девчата стоят перед вами живыми и здоровыми! Вы же понимаете, кто тянет на себе всю нашу шайку…
Все присутствующие рассмеялись.
— Что ж, мне это нравится, — сказал в конце аудиенции, Птолемей Янг. — Вы не просите награды, однако я не могу отпустить вас просто так. Симеон Булатов, ты проявил себя, как талантливый флотоводец и я хотел бы предложить тебе принять командование тем легионом, который вы только что спасли. Подразделение осталось без своего командира, и я думаю, что ты справишься… Дадли и Мэй Чен получат должности центурионов и будут помогать тебе. Что скажете?
— Я с радостью принимаю ваше предложение, господин главнокомандующий, — поклонился ему, Симеон, — и постараюсь не подвести вас…
— Вот и хорошо, — обрадовался Птолемей, — вы можете немедленно приступать к своим обязанностям…
Глава 10
Вскоре к Большому союзному лагерю подошёл Бартоломей Сура во главе своего, сильно поредевшего флота. С собой он привёл двенадцать тысяч кораблей. Князь был очень зол…
— Где были ваши хвалёные боевые эскадры, господа, — кричал он, на собравшихся князей, — когда я в одиночку сдерживал генерала Норриса?! Я ждал вас, но вы так и не соизволили прибыть. И поэтому я спрашиваю: все ли мы сражаемся за одно дело или каждый ведёт свою войну?!
— Князь Бартоломей, я понимаю ваши чувства, — сказал, пытаясь успокоить его, Птолемей Янг, — но не будьте так строги. Мы послали вам на подмогу флот, однако тот попал в засаду и вынужден был отойти, понёся существенные потери. И кстати, во многом благодаря этому, Норрис ослабил осаду вашего лагеря, что и помогло вам вырваться. Чему, все здесь присутствующие, несказанно рады…
— Да уж, конечно, рады, — нервно хохотнул Бартоломей, — по их кислым минам я это прекрасно вижу. Может быть, кроме вас и генерала Хамсвельда, все остальные, скорей разочарованы моим возвращением… Не так ли, досточтимые вельможи?!
— Не будьте так категоричны…
— Я, например, очень рад вашему возвращению, — вставил слово генерал-министр Кали, — Вы знаете, как я к вам отношусь и мои слова сейчас искренние…
— Ах, оставьте, — отмахнулся Бартоломей.
Многие из присутствующих флотоводцев недовольно загудели.
— И, кстати, я обязан своим спасением, прежде всего, отваге своих солдат и никому больше, — продолжал Сура. — А что касается вашей помощи, то я слышал, что флот, который шёл ко мне, состоял всего из одного жалкого легиона и горстки добровольцев, это правда? Если это так, то я вас хочу спросить, как же он смог бы мне помочь?
— Ваших общих сил, как мы посчитали, было вполне достаточно, чтобы снять осаду и даже одержать победу над Норрисом, — сказал в свою очередь, генерал Хамсвельд. — Или вы так не считаете?
— Кто-нибудь видел, какие у Норриса были под рукой корабли?! — ответил ему, Сура. — Экипажи все сплошь — ветераны войн. Численность флота врага была практически равна численности моего флота. Плюс ко всему, генерал Норрис сражался на этом непобедимом и непробиваемом плазмой, линкоре «Меченосец»… Это просто чудо, что я и мои люди выстояли…
— Во-первых: так ли было много кораблей у противника, как вы говорите? — усмехнулся князь Висконти. — По нашим данным Норрис командовал всего десятью тысячами крейсеров… А во-вторых: так ли был непобедим этот генерал, если его корабль без труда уничтожила простая девушка-воин?
— Что, генерала Норриса победила девушка? — не поверил Бартоломей.
— Да, причём не профессиональный военный, а из добровольцев.
— Не знаю, при каких обстоятельствах это произошло, но сейчас не об этом, — отрезал Сура, — Вы не заговаривайте мне зубы, князь. Хотите переложить на меня вину за поражение?
— А что, разве не на вас лежит эта вина? — удивлённо раскрыл глаза Висконти. — Или кто-то другой командовал авангардом?
— Ключевое слово «нашим», — засмеялся Бартоломей, испепеляя взглядом своего оппонента. — Как удобно сейчас употреблять выражение «наш авангард». А что же вы не вывели свой хвалёный флот, когда «наш авангард» погибал в неравной битве?! Жалко стало свои кораблики, или боязно?
— Это уже слишком! — возмутился Висконти. — Немедленно извинитесь, князь, или я…
— Что ты сделаешь? — подбоченился Бартоломей. — Вызовешь меня на дуэль? Ну, давай, я жду!
Висконти побелел неизвестно от чего более, от злости или от страха. Он не знал что ответить, и в бессилии лишь сжимал кулаки.
— Так я и думал, — с чувством собственного превосходства, хмыкнул Сура, отворачиваясь.
— Если ты решил, что тебя здесь кто-то боится, то ты глубоко ошибаешься! — вскочил из-за стола князь Драган Ошо, до этого не участвовавший в перепалке. — Только на этом совете найдётся полдюжины флотоводцев, готовых вызвать тебя на дуэль, за те обвинения, которые ты только что высказал в нашу сторону. Мы не потерпим такого хамства!
Сура и Ошо схватили друг друга за грудки, началась потасовка. Кали и Хамсвельд пытались разнять дерущихся.
— Прекратите это немедленно, я приказываю вам! — закричал Птолемей Янг. — Вы похожи на мальчишек, а не на воинов!
Князья разошлись в стороны, тяжело дыша и поправляя свои одежды.
— Никто, ни с кем, не будет сражаться, ни на каких дуэлях, по крайней мере, до окончания военных действий! — продолжал Птолемей. — Как верховный командующий я имею право наказать любого из вас. И поверьте, я это сделаю. Предупреждаю в первый и в последний раз, если мне станет известно, что кто-либо из здесь присутствующих пришлёт хоть один вызов на дуэль, того я объявлю преступником, лишу всех званий и посажу в тюрьму. То же самое касается и людей из ваших свит. Все ли меня поняли?!
Князья молча, расселись по своим местам. Они знали, что первый министр легко может привести свои угрозы в действие, в условиях военных действий дуэли между союзниками были запрещены под страхом смертной казни.
— Хорошо, — удовлетворённо сказал Птолемей, когда увидел, что все успокоились, — тогда, с вашего позволения, я скажу несколько слов и мы навсегда закроем эту тему. Князь Бартоломей, я рад, что вы живы и здоровы и что, несмотря на жестокий бой, основные силы вашего флота целы и невредимы. Сейчас мы должны оставить все разногласия и сплотиться в предстоящей борьбе. У нас один враг, вы его знаете, и он находится сейчас не здесь… Поэтому прошу всех вас забыть старые обиды и начать действовать, как единое целое…
— Ладно, согласен, что ссоры только помешают нам, — кивнул, беря себя в руки, Бартоломей Сура, — и я готов снова идти в бой. Однако это не означает, что я забыл те обиды, которые нанесли мне данные господа. Они ответят за них позже.
— После окончания войны можете хоть поубивать друг друга, — сказал Птолемей, — но до тех пор, пока Бадур жив, я вам не позволю этого сделать…
— Кстати о Бадуре… Что слышно от нашей разведки о передвижениях флота противника? — спросил Сэд Кали, переводя разговор в военное русло.
— После того, как они перестали преследовать наш авангард, мы ничего не заем об их передвижениях, — хмуро ответил генерал Хамсвельд, — Враг в настоящий момент может оказаться где угодно…
— Что значит, где угодно? — спросил с опаской в голосе, Висконти. — Вы хотите сказать, что их корабли могут сейчас быть даже здесь?
— Не перегибайте, князь, — усмехнулся Птолемей. — Хоть они и одержали небольшую победу, но у Бадура и его генералов не хватит смелости, чтобы появиться перед Большим лагерем. Они же не самоубийцы, и знают, что за этими стенами стоит самый большой флот Империи… Кто в здравом уме решит приблизиться к нам?
— Вражеский флот на экране радаров! — сообщил голос дежурного офицера. — По предварительным данным эскадра насчитывает до двадцати тысяч вымпелов… Идёт под общим командованием генерала Вереса.
Все сидящие были ошеломлены этой новостью. Страх и растерянность появились на лицах у некоторых из князей. Они немного расслабились, когда узнали, что отряд врага оказался небольшим по численности.
— У нас в крепости собрано сто восемьдесят тысяч вымпелов, — заявил Птолемей, — мы раздавим их, как букашек! Это надо же быть таким самоуверенным глупцом, чтобы прийти под стены Большого лагеря с горсткой кораблей!