йчас большинство моих кораблей не готовы к сражению, — ответил Птолемей, — они совершили длительный переход и нуждаются в ремонте. Я не хочу тупо проиграть сражение из-за технической усталости флота. Ничего страшного не случится, если ещё месяц-другой Бадур и его приспешники поскитаются по Галактике. Уверен, что с каждым днём его флот будет таять. А когда его покинут последние союзники, вот тогда мы и возьмём этого злодея тёпленьким.
— Я хорошо знаю диктатора, — не успокаивался Кали, — хоть он и носит столь высокий гражданский титул, в душе он по-прежнему остался генералом. Он очень опасен, в каком бы критическом положении не находился его флот. Я прошу у вас позволения, мне лично возглавить авангард для его преследования.
— Если вы так рвётесь в бой и уверены в своих силах, я позволяю вам это сделать, — согласился Птолемей. — Заодно проверим верность Империи, ваших новых экипажей, набранных из военнопленных…
Сэд Кали поклонился Птолемею и вышел из его каюты. В коридоре флагмана он встретил, шедшего на приём к командующему, князя Суру.
— Приветствую вас, князь, — кивнул ему Сэд, обрадовавшись. — Вот человек, который точно поддержит меня в моих начинаниях!
— Что вы имеете в виду, генерал-министр? — спросил тот, рассеяно.
— Я только что говорил с Птолемеем и выпросил у него должность командующего авангардом, — продолжал Сэд. — Через несколько часов я вывожу свой флот в открытое пространство. Сейчас есть все шансы догнать Бадура и освободить императора! Я знаю, вы думаете точно так же, как и я, недаром ваши корабли всегда были впереди союзного флота. Прошу вас, присоединяйтесь ко мне и вместе мы легко разобьём диктатора.
— Отличная идея! — радостно воскликнул Сура. — Я с удовольствием приму участие в охоте за Бадуром. Генерал-министр Кали я ценю вашу решительность и усердие в войне, и буду счастлив, сражаться бок обок с вами.
Оба вельможи обнялись по-братски.
— Я сейчас спешу на аудиенцию к Птолемею, где и сообщу ему, что присоединяюсь к вашему походу, — заявил Бартоломей, прощаясь. — Мои корабли только что прибыли к столице и времени на дополнительную подготовку им много не требуется, так что через несколько часов я и мои экипажи будем в полном вашем распоряжении…
Они тепло расстались, и Сэд полетел на вельботе в расположение своего флота, а князь Сура вошёл в аудиенц-зал, где его уже ждали Птолемей и генерал Хамсвельд.
— Я подошёл к столице ненадолго и хотел бы вам сообщить, командующий, что снова отправляюсь на очередную операцию с генералом Кали — заявил Сура.
— Почему вы так спешите покинуть нас, князь? — ехидно произнёс Птолемей. — Вы же только что прибыли и, наверное, ваши экипажи устали от постоянного преследования врага. Кстати, вам никого не удалось догнать из врагов?
— К сожалению, нет, — осторожно ответил князь, начиная подозревать что-то неладное. — Спасибо за то, что печётесь о моих людях, но они закалённые воины и не нуждаются в длительном отдыхе. Повторяю, я выхожу со своими кораблями на помощь генералу Кали.
— Боюсь, что не могу разрешить вам, этого, — заявил Птолемей.
— Что это значит? При всём уважении, я князь Империи и сам принимаю решения, касающиеся моих подразделений! — Сура начал терять терпение.
— Но, не в условиях военных действий! — воскликнул Птолемей. — Сейчас, я — ваш верховный командующий, и я приказываю вашему флоту оставаться на месте!
— Что всё это значит?! — повысил голос Сура. — Птолемей Янг, не переоцениваешь ли ты свои силы? К чёрту тебя и твои дурацкие приказы, я иду в поход, и на этом точка!
— Тогда я арестую тебя! — закричал Птолемей, вызывая охрану.
— За что?!
— За измену, подлец!
— Что?! — князь Бартоломей схватился за рукоять меча. — Как ты смеешь обвинять меня в измене?!
— Смею, потому что знаю, что у тебя имеется печать императора, которую ты выменял у Тарвица на его жизнь, и сейчас скрываешь этот факт! — закричал Птолемей, в свою очередь, хватаясь за меч. — Признаёшь ли ты это?!
— Нет, конечно, не признаю! — заявил Сура. — Все эти обвинения клевета и неправда!
— Докажи!
— Это ты сначала докажи мою вину! — ещё сильней заорал Бартоломей. — Или тебе неизвестно, что в Империи действует презумпция невиновности!
— Вообще-то, князь прав, — сказал генерал Хамсвельд, вставая между спорящими вельможами. — Вам, командующий, необходимо предоставить доказательства подобного обвинения.
— Доказательства будут, когда мы проведём обыск на фамильном крейсере Суры, — уверил его, Птолемей.
— Как же, ты туда попадёшь без моего разрешения?! — засмеялся Бартоломей. — Может силой?
— Если потребуется, — пригрозил первый министр, — Князь Сура, ты проклятый предатель и предстанешь перед судом! Мы полетим на твой корабль и найдём печать!
— Сейчас я выйду из этого зала и буду разговаривать с тобой в дальнейшем, только после твоих извинений, — ответил Сура, — а если я отсюда не выйду, то через несколько минут мой флот, стоящий в полной боевой готовности, разнесёт в щепки твой корабль и любой другой корабль, вставший у него на пути. Думаешь, что я блефую?!
Генерал Хамсвельд понимал, что князь приведёт в действие свои угрозы, и что его крейсерам, уже готовым к бою, никто из стоящих поблизости легионов в данную минуту помешать не сможет.
— Если вы подтверждаете, что не имеете к императорской печати никакого дела, то можете быть свободны, — сказал Хамсвельд, отдавая приказ охранникам, чтобы те отошли в сторону.
— Да, я подтверждаю, — хмыкнул Бартоломей Сура и, бросив испепеляющий взгляд на Птолемея, вышел из каюты…
Спустя час его флот покинул союзный лагерь, расположенный на орбите столицы, уходя в неизвестном направлении…
Глава 13
Большой лагерь союзников, располагавшийся теперь на орбите Астрополиса, шумел от последних новостей. Всем стала известна причина, по которой Бартоломей Сура покинул лагерь, и это вызвало брожение во всём флоте. Птолемей Янг чтобы объяснить ситуацию собрал военный совет из князей и командующих легионами.
— Князь Сура вступил в преступный сговор с изменником Тарвицем и получил от того императорскую печать, — говорил Птолемей. — Почему Тарвиц отдал её Бартоломею, я не знаю, но это и не важно. Так или иначе, князь Бартоломей принял столь высокий подарок и скрыл от нас его, чем нарушил закон. По правилам, печать должна находиться, либо в руках её хранителя, либо в специальной комнате императорского дворца. Сейчас же, она находиться в грязных руках предателя!
— Мы не знаем подробностей всего произошедшего, поэтому не можем говорить, что князь Сура — предатель, — заявил генерал-министр Кали, который отложил подготовку к своему походу из-за случившегося.
— Я знаю подробности от человека Суры, — сказал на это, Птолемей, — он может подтвердить, что псевдо министр Тарвиц был на флагмане у князя и вёл с ним долгую беседу, а затем беспрепятственно покинул его корабль. Тарвиц, я напоминаю, — наш враг и ближайший сообщник диктатора. Только одно то, что Бартоломей отпустил его, уже является преступлением против нашего общего дела.
— Безусловно, министр Тарвиц сейчас находится в лагере наших врагов, — не успокаивался Кали, — но в этом лагере находятся также остальные министры и высшие сановники. Бадур просто их всех взял с собой в качестве заложников, хотел кто-то того или нет.
— Да, но Тарвиц и до этого открыто поддерживал Усема Бадура! — ответил Птолемей. — Он принял из его рук нелегитимную должность первого министра и всячески помогал ему в управлении Империей.
— Разве кто-нибудь из присутствующих отказался бы принять одну из самых высших должностей государства, если она сама идёт тебе в руки? — парировал Сэд Кали. — Особенностью всех гражданских войн является то, что, к сожалению, не возможно чётко провести грань между врагом и союзником. Очень часто в такой ситуации выбором людей руководит опасение за собственную жизнь или за потерю своего имущества. Я, например, думаю, что большинство из находящихся сейчас при Бадуре, служат ему именно из-за страха быть попросту лишённым головы. Да, что говорить, если сам император вынужден безропотно подписывать указы, навязанные ему диктатором…
— Не хотите ли вы сказать, что мы должны простить всех изменников, потому что теми руководил страх? — съязвил Птолемей, недовольный, что ему смеют перечить. — По моему мнению, ни один министр или протектор, служивший и подчинявшийся Бадуру, не имеет больше права занимать какую-либо высокую должность в Империи.
— Нам нужно подходить в этом вопросе к каждому индивидуально, — спокойно ответил Кали, понимая, что его аргументы более объективны и будут поддержаны остальными. — Без сомнения, есть преступники, но есть и честные люди, которые вынуждены были принять сторону противника.
Большинство сидящих за столом вельмож закивали, соглашаясь с генералом-министром, так как у многих были родственники и друзья при дворе императора, и они не хотели, чтобы те в будущем пострадали от репрессий Птолемея.
— Ладно, вернёмся к отделению зёрен от плевел, позже, когда разобьём Усема Бадура, — резко прервал собеседника, первый министр. — Сейчас же нам надо решить, что делать с этим предателем — Сурой. Напоминаю, он не просто не подчинился мне, но и покинул союзный лагерь со всем своим флотом. Это ли не лучшее подтверждение его измены?
— Я бы тоже покинул лагерь, если бы меня попытались арестовать, — неожиданно для всех, сказал Симеон Булатов.
Он, как и все командиры легионов, присутствовал на совете и до сих пор, лишь молча наблюдал перепалку двух министров.
— Что значит, «тоже бы покинул лагерь»?! — возмутился Птолемей, не ожидая такого удара в спину от одного, как он думал, своих людей. — И нарушил бы приказ верховного главнокомандующего?!
— Если приказ являлся бы преступным или угрожал жизни мне и моим друзьям, то да, я бы не стал выполнять его, — уверенно, без задней мысли, ответил Симеон. — Поэтому я не вижу ничего странного в том, что князь Бартоломей, вероятно также испугавшись, просто решил уйти в более безопасное для себя место.