Князь Бартоломей со слезами на глазах наблюдал, как погибают один за другим, его дети. Через некоторое время из двенадцати его сыновей осталось лишь двое — Дамиан и Козма. С криком боли и отчаяния Бартоломей приказал им отступить под защиту гвардии, а сам направил свой «Элефант» на линкор «Гато».
Перед этим князь отослал на корабль своего старшего сына, печать императора, так как понимал, что идёт на смерть.
Два гигантских дредноута столкнулись между собой и стали вырывать куски брони из своих бортов, плазмой пушек. Одновременно, около десятка кораблей из легиона Кордо, неожиданно набросились со всех сторон на «Элефант». Несмотря на то, что флагман Бартоломея был прокачан с помощью печати, он не смог долго противостоять огневой мощи целой дюжины первоклассных линкоров. К тому же, сам «Гато» считался вторым по силе кораблём, после «Рейтара Галактики». Пушки кораблей легионеров не переставали работать на полную, и очень скоро вывели из строя все орудийные платформы на «Элефанте».
— Генерал Кордо, — обратился к тому из крепости, князь-протектор Гальба, — сделайте мне одолжение, возьмите живым этого преступника.
— Постараюсь, — ответил генерал и приказал штурмовым командам начать абордаж флагмана Суры.
Сразу несколько линкоров пристыковались к «Элефанту» и внутрь его корпуса ворвались, закованные в броню, штурмовые команды. Бартоломей Сура во главе своего экипажа храбро встретил их, и в отсеках завязалась жестокая мясорубка.
В это время Гальба вывел свой небольшой отряд из крепости и, присоединившись к легионам Кордо, также атаковал флот Суры. Ян Гальба поспешил к тому месту, где вели бой Кордо и Бартоломей. Гальба успел присоединиться к абордажной атаке на беззащитный «Элефант» и самолично возглавил собственный штурмовой отряд. Он пробился со своими людьми к капитанскому мостику. Рядом с князем Бартоломеем почти не осталось его солдат. Он сам, раненый несколько раз, шатаясь от бессилия и потери крови, встал и вышел из-за укрытия.
— Давай, Гальба, — сказал он, доставая свой фамильный изогнутый меч, — это наш с тобой последний бой. Я вызываю тебя…
Раздался шипящий звук плазменного выстрела и Бартоломей упал на спину.
— Смерть в поединке слишком благородна для такого животного, как ты, — усмехнулся Гальба, опуская оружие.
Поставив ногу на безжизненное тело Бартоломея Суры, он сказал, глядя в его стеклянные глаза:
— Вот видишь, князь, как получается. Ещё час назад ты и твои сыновья точили ножи, желая вырезать мою семью, а теперь ты лежишь в виде безжизненной туши, да и от твоей семьи мало, кто остался. Вот так всегда и заканчиваются амбиции древних родов…
Солдаты Суры были подавлены смертью своего флотоводца и начали отступать. С большим трудом, оставшимся в живых сыновьям Бартоломея: Дамиану и Козме, удалось собрать флот воедино и не допустить полного его разгрома. Спустя некоторое время бой затих и два противоборствующих лагеря стали зализывать свои раны.
Несмотря на то, что флот Суры был оттеснён от крепости. В его составе оставалось достаточное количество боеспособных кораблей. У каждой из сторон не было подавляющего преимущества, чтобы одержать окончательную победу.
На военном совете, собранном сыновьями погибшего князя Бартоломея, было решено возвращаться в свой родной сектор для пополнения сил.
— Мы не можем оставить тело нашего отца, в руках врагов, — заявил Козма, — это неприемлемо и запятнает честь нашего дома.
— Но как, мы сможем вызволить тело отца? — спросил Дамиан.
— Я полечу на переговоры с Гальбой, — смело заявил младший брат.
— Это самоубийство, — усмехнулся Дамиан. — Ты же знаешь, что готов сделать с нашей семьёй этот подлый человек.
— Всё, что я знаю, это то, что он обещал не мстить нашему роду.
— И ты веришь словам убийцы отца?!
— Я готов рискнуть ради того, чтобы тело отца было доставлено на родину и похоронено, по всем обычаям в семейной усыпальнице, — ответил Козма. — Конечно же, я понимаю, что просто так Гальба не отдаст его, поэтому прошу, брат, дай мне ту печать, что прислал тебе отец перед смертью.
— За эту печать он погиб, — возмутился Дамиан, — и теперь ты хочешь отдать её?! Ну уж, нет…
— Отец погиб, мстя за смерть наших братьев, — спокойно ответил Козма, — а эта печать не принадлежит нам по праву и должна быть возвращена во дворец императора.
Младшего сына Суры поддержали все старшие командоры флота. Дамиану пришлось отдать печать своему брату, и тот полетел на встречу с Гальбой.
Аудиенция произошла на линкоре «Гато», и на ней кроме самого Гальбы присутствовал и генерал Кордо.
— Я пришёл говорить о перемирии, господа, — первым начал разговор, молодой Козма, — Мы не рассчитываем на мир с вами, князь Гальба, так как обиды между нашими домами слишком велики. Но смею думать, что на время, нам всем нужно оставить друг друга в покое.
— Определенно, всем нам нужна передышка, — кивнул Гальба, — но даже если бы я и согласился на неё, то я не могу поручиться за генерала Кордо. Он и его легионеры не связаны кровной войной и вольны действовать, как им заблагорассудиться.
— Генерал Кордо, — обратился к одноглазому воину, Козма, — вы, как честный солдат выполнили отданный вам первым министром приказ и уничтожили того человека, кого вам было приказано уничтожить, так?
— Да, это так, — согласился генерал.
— Как я понимаю, других приказов кроме этого, из столицы не поступало, — продолжил молодой Сура.
— Был ещё один пункт, который я должен выполнить, — ответил Кордо, внимательно глядя на юного князя, — и этот пункт не менее важен.
— Если я правильно понял, это касается возвращения императорской печати?
— Именно…
— Тогда я готов отдать её вам, но прошу взамен, отдать мне тело моего отца.
Генерал Кордо и князь Гальба переглянулись.
— Вообще-то я собирался сделать из твоего отца чучело, — засмеялся Ян Гальба, — и не хочу отказывать себе в таком удовольствии.
Иван Кордо, быстро осознав, что если он получит сейчас печать, то может спокойно вернуться в Большой лагерь как победитель, решил надавить на своего союзника.
— Князь, — обратился он, к Гальбе, — никто не будет спорить с тем, что именно мои легионы внесли ключевой вклад в сегодняшнею победу. К тому же, это я победил в поединке князя Бартоломея и считаю, что его тело принадлежит мне.
— Убил то его, я! — возмутился Гальба, вскакивая с кресла.
— Скорей, добил, чем убил, — смело сказал бесстрашный вояка. — В общем, я предлагаю вам отдать тело князя этому молодому человеку. Печать, которую он передаст мне, стоит гораздо больше вашей мимолётной прихоти…
— Я передам вам тело вашего отца, — взяв себя в руки, сказал Ян Гальба, обращаясь к молодому Суре, — и заключу с вашим домом перемирие на один стандартный месяц. Но это я делаю не под давлением генерала Кордо, а из-за уважения лично к вам. Вы оказались самым храбрым и самым умным из всех сыновей князя Бартоломея, что и доказали прибыв сюда. Уверяю вас, что не испытываю ненависти к вашей семье и конечно же не хочу её истребить. Я не знаю, как закончится наша война, но если она закончится, то я хотел бы видеть именно вас во главе рода Суры…
Юноша ничего не ответил, а только с достоинством поклонился и вышел.
Стороны договорились не открывать огонь. Тело князя Бартоломея доставили на корабль Козмы, а печать императора оказалась в руках генерала Кордо. Все трое сдержали слово. Кордо не стал преследовать корабли Суры и увёл свои легионы назад к Астрополису. Дамиан и Козма без приключений добрались до своих владений, а флот Гальбы остался на месте для ремонта и реорганизации…
Глава 16
Противостояние флотов Птолемея Янга и «Лиса» Хамсвельда в секторе императорских верфей продолжалось. Обе стороны копили силы и готовились к решающей битве, которая должна была состояться у эллингов главной верфи, располагающейся на высокой орбите планеты Кавана-9.
Флот Птолемея состоял из, более чем ста тысяч кораблей, основой которых были эскадры крупных князей Империи. В этих частных аристократических флотах было собрано семьдесят тысяч вымпелов. Непосредственно у самого Птолемея находилось под рукой всего восемь регулярных легионов Империи. По большей части это были «жёлтые» легионы из сектора «Яшмовый пояс» и «красные» легионы из сектора «Западная Гекзархия».
У генерала Хамсвельда к этому времени собрался флот в сорок тысяч крейсеров и линкоров. Здесь абсолютное большинство составляли «синие» легионы из сектора «Северный», а также присутствовало по одному легиону из всех остальных секторов. Все более мелкие формирования, которые стекались в лагерь, генерал Хамсвельд включал в состав легионов. Своих любимых учеников и друзей с их эскадрами он определил в 1-ый «синий» легион. Так, Симеон, Дадли, Мэй Чен и Бринн Уайт, оказались в одном подразделении. Все они встретились на флагмане Хамсвельда, когда тот собирал очередной военный совет.
— Не могу поверить, что это ты, — воскликнул, улыбаясь, Булатов, обнимая Бринн при встрече, — та маленькая разбойница, что постоянно бегала по Академии с разбитыми коленками! Как я рад тебя видеть, Бринуля!
— Ха, ты помнишь, как меня называли друзья, — девушка радостно бросилась в объятия Симеона и поцеловала его в щеку. — Здравствуй, Сёмка!
— Забавно слышать, Сёмка! — засмеялся Дадли, стоявший с Мэй Чен, рядом, — боюсь, даже мне не позволительно так называть моего друга…
— Может тебе и не позволительно, а я могу по праву, — смело заявила Бринн, — ведь в Академии мы были близкими друзьями…
— Ну, ты не преувеличивай, — покачал головой и смеясь, Булатов, — мне было тогда шестнадцать лет, а тебе всего восемь — сложно это было назвать дружбой. Ты бегала за мной хвостиком и постоянно доставала своими бесконечными вопросами. Скорее ты была мне как младшая сестрёнка.
— Никакая я тебе не сестрёнка, — нехотя отстранилась от него, Бринн, краснея. — Нашёл сестрёнку…
— Ого, да тут целый букет чувств, — захохотал Дадли, — похоже, мой друг, ты сам того не желая, влюбил в себя эту прекрасную воительницу!