И вот теперь у Бадура был шанс снова заполучить в свои руки этот древний артефакт. Он тут же отдал приказ кораблям, прекратить преследование легионов Кордо, чем очень разозлил Атиллу, украв победу, которую Верес считал своей заслугой.
— Не переживай, мой друг, — сказал Усем Бадур, своему генералу, — у тебя ещё будет возможность показать себя.
— Кордо восстановит легионы и присоединится к Птолемею, — в отчаянии, воскликнул Атилла. — Мы не можем упускать подобные шансы — разбить его флот по частям…
— Императорская печать важней нескольких жалких легионов, — твёрдо заявил Бадур. — Не спорь со мной, я не отменю приказ… К тому же, совсем скоро у нас появится новый союзник, который значительно усилит мой флот…
Атилла не предал значения последним словам Усема, так как был сильно расстроен.
Так у диктатора появилась печать и он, оставив в покое недобитый флот Кордо, поспешил назад, к своей новой столице — планете-крепости Сартакерта.
Когда о случившемся стало известно Птолемею, он ясно осознал, что если будет продолжать сражаться с Хамсвельдом, то Усем Бадур в скором времени усилится настолько, что переломит ход гражданской войны в свою пользу. Поэтому первый министр послал сообщение своему противнику, генералу Рико Хамсвельду, с желанием объявить перемирие на неопределённый срок. «Лис» Хамсвельд был не в той позиции, чтобы не согласиться. Флоты противников, стоящие у главной верфи, начали покидать данный сектор…
Глава 17
Прибыв к Сартакетре, Усем Бадур снова почувствовал, что у него появляется шанс вернуть своё утерянное величие. Численность его флота постепенно восстанавливалась за счёт трофейных кораблей и прибывающих резервов. В руках у него был император Ду Ма-гон, который полностью зависел от воли диктатора и лишь только успевал подписывать, присылаемые ему указы. Забытая всеми, старая планета, бывшая столица Империи — Сартакерта, снова стала расцветать с прибытием сюда императорского двора и огромного числа важных сановников со своими семьями. Крепость, стены из стеклянной брони которой полностью окружали планету, теперь была восстановлена и стала ещё мощней и неприступней, чем раньше. Теперь у Бадура оказалась и печать — неотъемлемый атрибут высшей власти. Кто бы и как из князей не относился к самому Усему Бадуру, но большинство населения Империи пока достаточно положительно воспринимало эту власть.
Диктатор приказал провести дополнительный рекрутский набор в подконтрольных ему протекторатах. У него скопилось много трофейных крейсеров, захваченных после битв с Кали и Кордо, а экипажей не хватало. Пока шёл набор и подготовка флота, Усем всё это время предавался веселью и пьянству.
Его, ставшие знаменитыми, ночные пиры, скорее напоминающие — оргии, стали постоянным явлением в новом дворце императора. На одном из таких пиршеств Бадур в очередной раз стал хвастаться своей храбростью.
— Я не боюсь погибнуть в битве, — смело заявил, еле державшийся на ногах от выпитого вина, диктатор. — Путь настоящего воина должен быть окончен именно в горниле космического сражения! Единственное, чего я опасаюсь — это быть убитым в спину. Я неуязвим и недосягаем для целых флотов, но беззащитен перед ножом подосланного убийцы…
Пьяная слеза скатилась по его щеке, так ему вдруг стало себя жаль.
— Вы защищены самой сильной охраной и самыми надежными доспехами, господин, — попытался его успокоить, первый министр Тарвиц, — вам не стоит беспокоиться за свою жизнь. К тому же, я уверен, что среди нас нет никого, кто бы замыслил подобное злодеяние…
— Как же, нет никого! — зло воскликнул Бадур, недоверчиво обведя взглядом всех присутствующих, — Да здесь половина только и мечтает о моей скорой смерти! Но они не дождутся! Я найду всех своих тайных врагов и казню самым жестоким способом!
Присутствующие в страхе стали успокаивать диктатора и уверять его в своей верности.
— А, что касается доспехов, — печально продолжал Бадур, не слушая речей своих подчинённых, — то и они не всегда могут помочь. Вот, например, был случай, когда предатель Кали чуть не убил меня с помощью стилета высшего 6-го уровня. Мои хвалёные доспехи даже не распознали прикосновение лезвия… Кстати, где он?
Диктатор стал копаться в своих вещах и достал кинжал, о котором говорил.
— Вот он, такой красиво украшенный узорами и гербом, мог стать причиной моей гибели…
— Могу ли я взглянуть поближе на этот стилет? — попросил его, Тарвиц.
— Только попробуй напасть с ним на меня, и мои телохранители разорвут тебя на части, — предупредил Бадур, хохоча и передавая кинжал в руки министру.
— Какой странный и, в то же время, знакомый герб, — задумчиво произнёс Тарвиц, не обращая внимания на угрозы.
— Ты знаешь, чей это герб?! — воскликнул диктатор. — Отвечай же!
— Я могу ошибаться, но похоже на рукояти кинжала выгравирована эмблема дома Дорнье, — медленно сказал Тарвиц.
— Неужели этот старый дуралей стоял за покушением на меня? — пожал плечами Усем Бадур. — Не верю! Старик боится даже собственной тени, когда идёт по коридорам дворца, а тут убийство!
— Но ведь, не он лично наносил удар, — начал подталкивать диктатора, Тарвиц, к нужному лично для него умозаключению.
— Наносил удар Сэд Кали, — задумался Усем. — Ты хочешь сказать, что они действовали сообща?
— Не знаю, господин, — ответил министр, — но я уверен, что генерал Кали не мог самостоятельно достать такое оружие…
— Да, ты прав, мой друг, — кивнул Бадур, соглашаясь, — пожалуй надо навестить министра Дорнье и задать ему несколько вопросов. Атилла, — обратился он к Вересу, сидевшему радом, — я поручаю заняться этим делом, тебе.
Атилла, который сам был сильно пьян, молча, кивнул. Пир продолжался, и вскоре все забыли этот разговор, когда перед столами появились полуобнажённые танцовщицы. Сартакерта всегда славилась красотой и страстностью своих женщин…
На следующее утро Атилла, который был всегда очень исполнительным человеком, вспомнил этот разговор и сразу же направился в дом министра Дорнье. Он взял с собой людей из службы безопасности Бадура.
Явившись на виллу министра вооружения, он нагло и бесцеремонно стал проводить обыск.
— Не могу понять, что вы ищете у меня, генерал, — со страхом в голосе, пролепетал Ален Дорнье, — и прошу посвятить меня в свои действия. Лично между нами никогда не было вражды, я всегда уважал вашу смелость и благородство. Прошу вас, не молчите…
— Я тоже не питаю к вам неприязни, господин министр, — ответил Атилла внимательно осматривая помещение. — Здесь и сейчас я лишь исполнитель воли диктатора. Усем Бадур считает, что вы были как-то замешаны в покушении на него, которое произошло три месяца назад на борту его флагмана…
— Когда генерал-министр Кали попытался его убить?
— Да, именно тогда, — Атилла сел в кресло. — Лично я не верю этому, но на оружии, которым Кали пытался убить нашего господина, был ваш герб…
— Что за чушь! — возмутился Дорнье, — я не могу поверить…
— Это действительно так.
— Но вы же понимаете, что я не мог этого сделать, — растерялся старик, — зачем мне рисковать своей жизнью, когда я полностью завишу от милости нашего диктатора. Только благодаря его благосклонности я сохранил должность и имущество в это трудное время, а ведь многие всё это потеряли. К тому же, перед вами старый и сугубо мирный человек…
— Я верю вам, господин, — по-простому ответил Атилла, — но, как быть с фактами?
— Позвольте доказать вам, господин Верес, что кинжал, которым было совершено покушение не имеет ко мне никакого отношения, — быстро заговорил Дорнье. — У меня действительно в доме храниться стилет 6-го уровня. Он был создан нашими лабораториями и передан моей семье на хранение…
— Вы можете показать мне его? — спросил Атилла.
— Конечно-конечно, — засуетился старик, — я сейчас же прикажу принести его.
Министр позвал своего управляющего и сказал ему:
— Сообщите моей внучке Алисии, чтобы она принесла из моего кабинета шкатулку с фамильным кинжалом.
Через минуту в комнату вошла молодая красивая девушка с длинными чёрными волосами.
— Дедушка, я принесла то, что ты меня просил, — сказала она тоненьким голоском, искоса поглядывая на незнакомого гостя, сидевшего в кресле.
Атилла, как только увидел эту юную красавицу, вскочил и в нерешительности не знал как себя вести.
— Дорогая, это знаменитый генерал-капитан гвардии Атилла Верес — самый прославленный воин Империи, — представил молодого человека, министр Дорнье. — Он прибыл к нам в гости и хотел посмотреть на наш фамильный стилет…
Атилла сначала поклонился девушке, а затем зачем-то вытянулся по стойке «смирно». Красавица засмеялась, наградив его приветливым взглядом, таким, что генерал покраснел с ног до головы.
— А это, моя внучка Алисия, — продолжал министр, со вниманием и радостью, наблюдая, как смотрит на девушку, Атилла, — моя радость и единственная наследница.
— Я много слышала о вас, — поклонилась в ответ, Алисия, — и полностью разделяю мнение моего дедушки, о том, что вы самый отважный воин в нашей Империи!
— Спасибо, за такие тёплые слова, — выдавил из себя Верес.
— Вот, наша реликвия, — сказала девушка, протягивая шкатулку.
Атилла находился сейчас как в тумане, настолько он был очарован красотой и манерами Алисии. Он убедился, что в шкатулке лежит точно такой же кинжал, как и тот, что находился у Бадура.
— А что, эти господа ищут? — наивно спросила девушка, указывая на людей обшаривающих комнату за комнатой.
Дорнье не нашёлся, что ответить и вопросительно посмотрел на Вереса. Уже через минуту ни одного человека из службы безопасности в доме не было. Атилла ещё долго находился в гостях у министра вооружения, и ему совсем не хотелось уходить.
— Я пойду, распоряжусь о завтраке, — с хитрой улыбкой, сказал Дорнье, — надеюсь, что вы, генерал, окажите милость и разделите с нами трапезу?