— Ты умрешь, — сказал я.
Тот засмеялся, но не отступил. Это и стало его ошибкой.
Лезвие вошло ему в живот, прошив драный комбез.
— Мразь! — выдохнул Воронов и обхватил меня руками за шею, пытаясь добраться до чипа. — Он мой!
— Нет.
Перед глазами стремительно темнело, звуки доносились, как сквозь вату.
«Нужно держаться! Ради Веры!» — думал я, глядя, как падает Воронов.
Он так и не отпустил меня, упал, но продолжал слабо сжимать пальцами мою штанину.
— Внимание! Критический перегрев! — Алекса продолжала говорить, несмотря на то, что я почти умер.
По шее и спине текло что-то горячее. Кровь?
— Протокол «Последний шанс». Пароль «Вера», — выдохнул я.
— Загружаю, — безжизненно отозвался помощник.
Чип в голове начал стремительно нагреваться. Я хотел дотронуться до него, но в тот же момент провалился в темноту, которая напоследок сверкнула яркой вспышкой.
Холод. Мерзкий, пронизывающий до костей холод.
«Я жив? В больнице?» — мысли вяло перекатывались в голове. — «Алекса? Ты здесь?»
Тишина.
С трудом открыв глаза, я огляделся. Серые стены из грубо отесанного камня, колючая солома и противный запах сырости. А еще крошечное окно под самым потолком. С решеткой.
«А где дверь?»
Движение головы вызвали дурноту. Тело ломило от холода и неудобной позы. Виски простреливало болью.
«Мне это кажется? Галлюцинации на столе хирурга?»
Я машинально потрогал стену, пытаясь понять, происходит ли это все на самом деле. Затем выдернул пару соломин и сломал их.
«Не кажется.»
— Алекса! — вслух сказал я и прислушался, затаив дыхание.
Тишина.
Выругавшись, я поднялся и выглянул в окно. То, что я увидел, заставило меня протереть глаза: низкие здания, мостовая из брусчатки, люди, одетые в непривычную глазу одежду.
— Нет, мне все это мерещится, — обалдело сказал я.
Мой взгляд упал на собственную рубаху. Рубаху⁈ Где мой рабочий халат⁈
Рубаха, штаны из темной ткани, а руки! Руки!
Они не мои!
Нет шрама на безымянном пальце, кольца и мозолей, да еще они какие-то маленькие. Что за черт⁈
Я прикрыл глаза и начал размеренно дышать, чтобы успокоиться. Даже если меня действительно убили и перенесли сознание в другое тело… почему я нахожусь в каких-то казематах, а не в больнице⁈
Все эти мысли разрывали мне голову.
Чип!
Пальцы прошлись по шее и основанию черепа — ни гнезда для коннекта, ни уплотнения, даже шрама не было.
Что, черт всех дери разом, происходит⁈
— Так, Тим, успокойся и соберись. Ты думаешь, значит, существуешь. Уже хорошо, — зло шептал я. — Подумаешь тело другое и незнакомое место. Сейчас обязательно кто-нибудь придет и все объяснит. Должны прийти.
Успокоив себя этими мыслями, я встал на ноги и начал разминать затекшие мышцы. На третьем упражнении стало понятно, что бывший хозяин тела спортом не увлекался. Но определенно был моложе.
На пятом повторе у меня начали разрываться легкие и сердце стучало о ребра, как сумасшедшее.
— Что ж ты так себя запустил, а? — жадно глотая воздух, спросил я сам себя.
Немного согревшись, я начал исследовать свою темницу. Меня очень интересовала, где, все-таки тут дверь.
Проверил каждый камень, каждый скол на серой поверхности и каждый выступ. Ничего.
Это меня сильно озадачило. Ведь если я здесь, значит, как-то сюда попал?
Задумавшись, я стоял и смотрел в окно. Солнце ярко светило, с улицы шло приятное тепло, деревья и кусты тихо шелестели. Лето? Сколько же я провалялся в отключке?
А ведь за стенами биотеха стояла зима. Едва я подумал про работу, в голове вспыхнули воспоминания о последних минутах. Воронов!
— Ненавижу! — кулак впечатался в стену, и боль не заставила себя ждать. — Найду, сволочь и убью. А если ты и умер, то воскрешу и снова убью.
Гнев рвался из груди, и я хотел снова ударить стену, как вдруг за прутьями решетки что-то сверкнуло. Я встал на мысочки, чтобы разглядеть, что случилось. Мужчина в черной шляпе стоял рядом с девушкой и показывал ей фокусы.
Странные, к слову, фокусы. Незнакомец активно жестикулировал, и из его рук появлялись то цветы, то вспышки, то коробочки.
«Я в цирке, мать его итить.»
Но на этом представление не закончилось. Девушка покачала головой и тоже сделала плавный пасс ладонями. И перед ней возникло пышное платье. Через полминуты оно растворилось в воздухе.
«Голограмма какая-то.»
Оторвавшись от окна, я снова перевел взгляд на серые стены. Организм, проснувшись от разминки, захотел есть. Судя по тому, что я нигде не вижу посуды, меня не особо-то кормят.
Нужно отсюда выбираться! Вот только как?
Едва я об этом подумал, как на камнях появилась голубая линия. Она пробежала по стене, ловко вырисовывая большой прямоугольник. Дверь? Затем раздался шорох, и кусок кладки начал бледнеть, открывая то, что было за ним.
С трудом удержав брови, но знатно охренев от такого уровня технологий, я смотрел, как в полутемном коридоре стоят пятеро мужчин в военной форме. Очень старой форме, я такую только в музее видел.
Лица гостей были хмурыми и злыми. Один даже с усами щеткой, чуть ли не зубами скрипел, глядя на меня.
Наконец, проем стал прозрачным. Стоящий в центре мужчина сделал шаг ко мне навстречу и гаркнул:
— Заключенный триста семь, приготовиться на выход! — и протянул ко мне руки с диковинными наручниками.
— Ваше сиятельство! — робко раздалось из-за его спины. — Прошу вас, давайте без скандалов. Все уже решено.
Я продолжал стоять и не двигаться. Такую толпу я раскидать этим тщедушным телом, да еще и без Алексы, я все равно не смогу.
— Тимофей Викторович, пожалуйста, — упрашивал меня все тот же голос.
Усач отодвинул плечом своего коллегу и вошел в камеру.
— Предупреждаю, заключенный триста семь! — какой же у него неприятный голос. — Хоть один фокус и считайте, все поблажки закончились.
— Я в четырех стенах без еды и воды. О каких поблажках речь⁈ — с иронией ответил я. — И для вас я его сиятельство.
Меня страшно достал весь этот цирк!
— Заключенный триста семь, — напряженно повторил усатый, — на выход!
Они вдвоем заломили мне руки и надели наручники.
— Тимофей Викторович! Не волнуйтесь! — робкий голос принадлежал бледному и очень худому мужчине с лысой головой. — Я прослежу, чтобы все было по закону.
— Вощенов! — рявкнул усатый. — У меня все строго по закону. И за его дела он получит высшую меру наказания!
«Что⁈ Какие дела⁈ Какая высшая мера⁈»
— Я бы попросил вас, Сергей Юрьевич, держаться в рамках установленного порядка. Моего подзащитного даже не кормили! — Вощенов хоть и трясся как осиновый лист, но продолжал гнуть свою линию.
— Тут начальник я, — усатый зыркнул на подчиненного. — Уведите господина Вощеного и проследите, чтобы ноги его здесь не было!
— Вы не имеете права! Это абсурд! Тимофей Викторович! Ничего не подписывайте! — его крик отскакивал от мрачных стен и, в конце концов, потерялся в глубине коридора.
— Заключенный триста семь, следуйте за мной, — сквозь зубы процедил Сергей Юрьевич. — И без фокусов! Наручники антимагические!
«Анти… что?»
Меня вывели из камеры и куда-то потащили. За крепкими спинами сопровождающих я даже толком ничего не мог разглядеть. Непривычно смотреть на мир снизу вверх.
Постепенно стало светлее, и мы оказались в большом зале. Вокруг на трибунах сидели суровые старики и дамы в черных мантиях.
«Прямо настоящее судилище», — подумал я, все еще не веря в происходящее.
— Суд вынес свой приговор! — громко сказал тот, что стоял на возвышении.
У него был огромный белый парик, а по рукавам мантии бежали светлые полосы. Он дернул уголком губ и рявкнул:
— Кристалл!
За моей спиной послышалась возня, и в центр вытащили кусок хрусталя размером с футбольный мяч. На первый взгляд самый обычный камень, если бы не молочно-белая дымка внутри него.
«Голограмма? Мне, что видео показывать собрались?»
— Именем верховной власти суда объединенной империи, Тимофей Викторович Зарницкий за свои преступления приговаривается к пожизненному лишению магии!
В ответ не раздалось ни звука. Я оглядел весь зал, и мне виделось в их глазах… Облегчение? Что же я такого натворил? Точнее, не я, а тот, в кого поместили мое сознание.
— Привести наказание в исполнение, — закончил судья, и меня не очень-то гуманно толкнули к кристаллу.
Едва не упав, я выпрямился и с вызовом посмотрел на собравшихся.
— Ну же! Клади на него ладони! Быстро! — процедил усатый. — Раз, и дело с концом.
Меня разобрала злость. Я не понимал, что происходит, почему я здесь, за что меня, вообще, судили.
Я внимательно посмотрел на кристалл. Он переливался гранями, манил, звал и нашептывал мне что-то.
Тряхнув головой и отогнав наваждение, я вздернул подбородок и нарочито медленно поднял, а потом опустил ладони на прохладный камень.
Зал резко выдохнул.
Не успел я улыбнуться, как по телу прошла неприятная вибрация. Сцепив зубы, чтобы не клацнули, я хотел было отдернуть руки, но они прилипли к кристаллу! К тому же он начал стремительно нагреваться, став очень скоро обжигающе горячим.
— Что происходит⁈ — крикнул кто-то за моей спиной.
Тело парализовало, ладони пронзило тысячью иголок, а сияние камня становилось только сильнее.
До ушей долетел тихий хруст, а в следующее мгновение раздался оглушительный грохот, и кристалл просто-напросто взорвался.
Глава 2
«Я опять умер?» — это была моя первая мысль.
В голове звенело, а перед глазами все еще прыгали разноцветные пятна. И снова вязкая тишина.
«Все повторяется? Неужели мое сознание снова переместили?»
Слепо водя руками, я наткнулся на край тумбы, на которой стоял кристалл. Я ее хорошо запомнил: бортик в два пальца, резной узор по краю и металлический круг в центре. Да, это была она.