[2] до сих пор ничего не нашли. Они проверили всех сотрудников Западного крыла от почтового отделения до руководящего состава, включая меня. В сущности, проверке подвергся весь штат Белого дома, вплоть до садовников и уборщиков.
Президент сложил ладони домиком и хмуро посмотрел на свои пальцы:
— Превосходно. Кто же остается?
На лице Оурея отразилось беспокойство:
— О чем вы, сэр?
— Кто из людей, имевших доступ к информации, которая просочилась наружу, избежал проверки? Планы... политические решения... О них знали только самые высокопоставленные сотрудники.
— Да, сэр. Но я не понял, что вы имели в виду, спрашивая, кто остается? Ни один человек. И я могу...
— Они проверяли меня, Чарли?
Оурей натянуто рассмеялся:
— Разумеется, нет, господин президент.
— А почему, собственно? Я имел доступ ко всем сведениям, о которых идет речь. Разве что если были и другие утечки, о которых мне не доложили.
— Нет, сэр, от вас ничего не утаивали. Но подозревать вас было бы попросту смешно.
— То же самое говорили о Никсоне, пока не были найдены пленки с записями.
— Но, сэр...
— Я знаю, ты хочешь сказать, что больше всех пострадал я сам. Но это не так. Самый существенный вред утечки нанесли американскому народу. Надеюсь, ты улавливаешь мою мысль.
Оурей промолчал.
— Заберитесь выше, Чарли. И расширьте круг поисков. Правительство. Вице-президент, который отнюдь не всегда соглашается со мной. Члены объединенного комитета начальников штабов, Пентагон, влиятельные лоббисты, с которыми мы порой делимся секретами... Никто не может быть превыше подозрений.
Оурей подался вперед:
— Неужели вы действительно допускаете, что к утечкам может быть причастен кто-то из самых верхов?
— Вполне. Кем бы ни был этот человек, он — или она — ставит нас в тяжелое положение. И не в том беда, что пресса и даже противники выведывают наши замыслы до того, как мы их рассекречиваем... до сих пор это мешало нам, но не более того. Хуже всего то, что мы теряем уверенность друг в друге и начинаем сомневаться в безопасности нации. Уже сейчас я не могу положиться в по-настоящему серьезных делах ни на одного из своих людей, даже на тебя.
Оурей кивнул:
— Понимаю. Но отныне вы можете доверять мне. — Он растянул губы, однако улыбка получилась невеселая. — Разве что вы не доверяете разведслужбам, ФБР, ЦРУ и АНБ.
— Вот видишь? В глубине души мы начинаем сомневаться даже в них.
— Пожалуй, вы правы. Ну а Пентагон? Многие утечки касались военных планов.
— Политических планов, а не военных. Речь шла о долговременных стратегических замыслах.
Оурей покачал головой:
— Нельзя исключать, что мы имеем дело с иностранным агентом, внедрившимся так глубоко, что сотрудники безопасности не в силах его выявить. Быть может, велеть им копнуть поглубже? Искать профессионального разведчика, который стоит за спиной кого-нибудь из наших людей?
— Так и быть, прикажи им заняться этой версией. Но я не думаю, что тут замешан шпион, американский либо зарубежный. Наш противник заинтересован не столько в похищении секретов, сколько в манипулировании общественным мнением с целью повлиять на нашу политику. Этот человек хочет подстраховаться на тот случай, если мы изменим свой курс.
— Вы правы, — неохотно согласился Оурей.
Президент повернулся к документам, лежавшим на его столе:
— Найдите виновника утечек, Чарли. Это необходимо сделать до того, как возникшая ситуация полностью свяжет мне руки.
Четверг, 14 сентября
Гаосюн, Тайвань
Из окон номера Смита в отеле «Хи-Лаи» открывалась захватывающая панорама ночного Гаосюна — простирающиеся от горизонта до горизонта яркие огни под куполом звездного неба. Но сегодня Смиту было не до живописных видов.
Благополучно вернувшись в гостиницу, он в третий раз перечел все, что было в портмоне и записной книжке Мондрагона. Он надеялся обнаружить там указания на то, каким образом агент «Прикрытия» добыл декларацию. Единственным непонятным для него предметом была скомканная салфетка из кафетерия «Старбакс» с начертанным на ней именем — Чжао Яньцзи.
Запищал сотовый телефон. Звонил Фред Клейн.
— Ты доставил документ в аэропорт? — без предисловий спросил он.
— Нет, — ответил Смит. — У меня дурные вести. Мондрагон погиб.
Трубка молчала, но Смиту послышался вздох.
— Мне очень жаль. Мы долгое время работали вместе. Он был великолепным агентом. Мне будет трудно обойтись без него. Я свяжусь с его родителями. Они будут потрясены. Буквально убиты.
Смит глубоко вздохнул, потом еще раз.
— Мне тоже очень жаль, Фред. Для вас это тяжелый удар.
— Как это произошло?
Смит рассказал о конверте, о нападении, о смерти Мондрагона.
— Думаю, документ был подлинный. За нами охотились шанхайские китайцы. У меня есть зацепка, но очень слабая. — Он прочел Клейну запись на салфетке.
— Ты уверен, что салфетка из Шанхая?
— Бывал ли Мондрагон в последние месяцы еще где-нибудь, кроме Шанхая?
— Насколько мне известно, нет.
— Следовательно, можно предположить, что «Старбакс» находится именно там. Вдобавок, кроме этой салфетки, у меня ничего нет.
— Ты сможешь попасть в Шанхай?
— Думаю, да. На конференции я встретился с неким доктором Ляном и, пожалуй, смогу уговорить его пригласить меня в Шанхай для ознакомления с его лабораторией. — Смит рассказал о китайском микробиологе, который поджидал его в вестибюле отеля. — Я вижу только три трудности. Я не знаю ни слова по-китайски и даже не догадываюсь, где искать кафетерий «Старбакс». В третьих, моя «беретта» — я никак не смогу провезти ее в Китай.
— Я отправлю адрес «Старбакса» по факсу в Тайбэй. В Шанхае будет ждать переводчик, он обеспечит тебя оружием. Пароль — «Двойной удар».
— И еще одно. — Смит рассказал о престарелом узнике, который называл себя Дэвидом Тейером, и передал Клейну подробности, полученные от Мондрагона.
— Тейер? Не припомню, чтобы человек с такой фамилией был каким-то образом связан с президентом. Думаю, это какое-то мошенничество.
— Источник Мондрагона утверждает, что этот человек определенно американец.
— На него можно положиться?
— Как на всякого другого, — ответил Смит. — Во всяком случае, Мондрагон сказал именно так.
— Я сообщу президенту. Если этот человек американец, Кастилья непременно пожелает о нем узнать, кем бы он ни был.
— В таком случае я приступаю к поиску декларации в Шанхае. Как быть с остальными копиями?
— Я займусь той, которая хранится в Багдаде. Если повезет, сведения о местонахождении третьей нам не понадобятся. — Клейн выдержал паузу. — Имей в виду, нас поджимают сроки. По расчетам ВМФ, до прибытия «Доваджер Эмпресс» в Персидский залив осталось лишь пять суток или даже меньше.
Среда, 13 сентября
Вашингтон, округ Колумбия
Президент Кастилья завтракал в Овальном кабинете за массивным сосновым столом, который он привез с собой из губернаторской резиденции в Санта-Фе. Стол служил ему там и продолжал служить здесь. С ностальгическим чувством Кастилья положил на тарелку сандвич с сыром и перцем, развернулся в новом откидном кресле и выглянул в окно с видом на ухоженную лужайку и монументы, которые он любил с детства. Однако сейчас перед мысленным взором президента появлялись другие картины — широкая красная полоса заката, огромные, кажущиеся пустынными, но полные жизни просторы его ранчо у южной границы родного штата Нью-Мексико, там, где и поныне можно встретить диких ягуаров. Внезапно он почувствовал себя старым и уставшим. Ему захотелось вернуться домой.
Затаенные воспоминания президента прервало появление его личного помощника Джереми.
— Прибыл господин Клейн. Он хочет переговорить с вами.
Президент бросил взгляд на часы, стоявшие на столе. Который теперь час в Китае?
— Без моего разрешения больше никого не пускать.
— Слушаюсь, сэр. — Джереми держал дверь открытой.
В кабинет торопливо вошел Фред Клейн. Из нагрудного кармашка его твидового пиджака торчал чубук трубки.
Помощник закрыл дверь, и Кастилья жестом пригласил Клейна сесть в кресло, подаренное британской королевой.
— Я собирался сегодня вечером приехать в яхт-клуб.
— Дело не терпит отлагательства. Из-за утечек я не рискнул позвонить даже по красному телефону.
Президент кивнул:
— Декларация у нас?
Клейн вздохнул:
— Нет, сэр. — Он пересказал доклад Смита.
Президент поморщился и покачал головой.
— Это ужасно. Вы известили родных погибшего агента?
— Разумеется, сэр.
— Надеюсь, о них позаботятся?
— Непременно.
Кастилья вновь выглянул в высокое окно.
— Как ты думаешь, Фред, они не откажутся нанести визит в Овальный кабинет?
— Этого нельзя делать, господин президент. «Прикрытие-1» не существует. Мондрагон занимался своими личными делами, и ничем более.
— Иногда моя работа кажется особенно трудной. — Кастилья выдержал паузу. — Итак, пока мы не располагаем тем, что я должен иметь. Когда же мы это получим?
— У Смита появилась зацепка в Шанхае. Сейчас он пытается попасть туда в качестве гостя китайского правительства. Он будет вести переговоры с микробиологом из шанхайской лаборатории. У меня есть люди в Пекине, Гонконге, Гуанчжоу и других промышленных городах, стремительно развивающихся в течение последних нескольких лет. Мои люди попытаются выяснить, не стоит ли за этим делом Пекин, и соберут информацию о «Доваджер Эмпресс», даже слухи. Также есть надежда, что мы сумеем добыть вторую копию декларации в Багдаде. Я отрядил туда своего агента.
— Отлично. Я приказал флоту выслать фрегат. Броуз считает, что у нас есть максимум десять часов, после чего на «Эмпресс» сообразят, что мы замышляем. Потом об этом узнает Китай и, возможно, весь мир.