Фэн Дунь окинул кабинет мрачным взглядом и кивнул.
— Они обвели меня вокруг пальца.
— Обвели тебя вокруг пальца! — взорвался МакДермид. — И это все, что ты можешь сказать? Ты — болван! Юнфу жив, и декларация по-прежнему находится у него! Они подменили документ, и ты увидел, как Ю сжигает другую бумагу, а его самоубийство было хорошо поставленным спектаклем. Он упал в реку именно для того, чтобы ты не нашел труп. Он выстрелил холостым! Как ты мог свалять такого дурака?
Фэн Дунь молчал. В его глазах мелькнуло презрение и тут же исчезло.
— Все это устроила женщина. Я с самого начала должен был догадаться, что в этой семье именно она — мужчина.
— И это все, что ты можешь сказать?
Фэн деревянно улыбнулся разгневанному управляющему:
— Чего вы хотите, «тайпан»? Ли Коню обманула меня. Думаю, она обманула многих, в том числе собственного отца. Он уверен, что Юнфу мертв. Я тоже так считал. Но теперь мы должны сделать так, чтобы она нас больше не обманывала.
— Главное для нас — вернуть декларацию, прежде чем ее получат американцы!
— Вернем. Ли Коню позвонила вам первому. Это добрый знак. Она либо не доверяет американцам, либо сомневается в том, что они заплатят столько же, сколько вы.
Она пойдет на контакт с ними только в безвыходном положении.
— Откуда тебе это знать?
— Американцы не хотят портить отношения с Китаем. Как только декларация окажется у них, скандал уляжется, а Ли Коню достаточно умна, чтобы понимать — если Китай потребует выдать ее и Юнфу, американцы сделают это. Она предпочтет взять ваши деньги, чем надеяться на любезность Вашингтона.
Объяснения Фэна несколько уняли гнев МакДермида.
— Возможно, ты прав. Обратиться к американцам было бы значительно рискованнее для нее и Юнфу. Мне удалось выгадать для тебя немного времени. Отправляйся в Урумчи и найди их.
Лицо Фэна приняло язвительное выражение.
— Все не так просто, «тайпан». Вы знаете, где находится Урумчи?
— Я знаю Шанхай, Пекин, Гонконг и Чунцин. На мой взгляд, вся остальная территория вашей убогой страны — сплошная пустыня.
— Вы недалеки от истины. — Теперь к насмешке на неподвижном лице Фэна примешивалось уважение. — Как я уже говорил, Ли Коню очень умна. Урумчи находится в провинции Синьцзян, у северной окраины пустыни Такла-Макан. Это одно из самых удаленных от Гонконга мест в Китае, и приехать туда можно не раньше завтрашнего позднего утра. Однако из Урумчи можно за несколько часов добраться до любой точки страны. Неподалеку от Дацу есть два крупных города — Чунцин и Чэнду. Они могут вылететь в любой из них, и это вдвое усложняет поиски.
— Но ты отыщешь их, Фэн, не правда ли? — Это был не вопрос, а приказ.
— Я немедленно вылетаю в Чунцин. Не знаю, удастся ли мне отыскать их загодя, но по крайней мере я доберусь до Спящего Будды раньше назначенной встречи.
— Хочешь устроить засаду?
— Естественно.
МакДермид вновь вспылил:
— Эта женщина наверняка ожидает, что ей устроят ловушку!
— Ожидать — это одно дело, избежать ее — совсем другое. Я как следует все спланирую и внушу им, будто бы события развиваются так, как они ожидали. Либо с самого начала застану их врасплох.
— Почему ты думаешь, что они явятся на встречу?
— По-моему, они боятся и Вашингтона, и Пекина. Рано или поздно майор Пэн и его секретная полиция выследят их. Вы и ваши деньги — единственный шанс для них и их детей уцелеть и вести сносное существование. Разумеется, они будут настороже и постараются обезопасить себя и тех, кто придет на встречу вместе с ними. Но, как сказала Ли Коню, у них нет другого выбора.
— Надеюсь, на сей раз ты не ошибаешься.
— Им не удастся вновь обмануть меня, — казалось, глаза Фэна потемнели.
— Ли Коню опережала тебя на шаг еще с Шанхая.
— От этого она стала слишком самоуверенной.
МакДермид задумался. Он не был атлетом, но и слабаком тоже. Он мог добраться до Спящего Будды и умел стрелять. Он служил лейтенантом во Вьетнаме, там, где младшие офицеры были пушечным мясом, и успешно вел с Вашингтоном игру, которая превратила его в могущественного теневого деятеля. Взвесив все, он решил, что декларация — слишком ценный документ, чтобы поручить его добывание одному Фэну.
— Мы поедем вместе, — сказал он. — Ты отправишься сегодня вечером, а я — завтра ночью. С кем ты связан в Пекине? — МакДермида все больше интересовала личность человека, который не только отправил субмарину следить за «Джоном Кроувом», но и сумел убедить ее капитана подготовиться к боевым действиям на основании неподтвержденных данных о намерениях американских десантников тайно проникнуть на борт сухогруза.
Фэн приподнял бровь:
— Вы не платите мне за имена. Вы платите мне за то, что я выполняю работу.
— Я плачу тебе за то, чтобы ты делал все, что я тебе велю, черт побери!
— Никто не платит мне так много, «тайпан», — с пренебрежением заметил Фэн.
МакДермид свирепо воззрился на него, однако лицо китайца оставалось бесстрастным. Люди вроде Фэн Дуня были для МакДермида пешками, он не мог без них обходиться, но отводил им в своих замыслах весьма ограниченную роль. Он уже два десятилетия нанимал таких фэн дуней для разнообразных операций, разыскивая по всему миру через подпольные сети наемников, специальных агентов и убийц, которые выживали не только благодаря силе, выносливости и умению, но и связям. Эти люди старательно берегли свои полезные знакомства.
— У «Альтмана» есть холдинги в Чунцине, — заговорил наконец МакДермид, решив отложить на время вопрос о связях Фэна. — Попроси своего пекинского друга добыть для меня разрешение отправиться туда по делам. Разумеется, документы нужны мне безотлагательно.
— А деньги?
— Я распоряжусь собрать необходимую сумму.
— Вы отдадите им два миллиона долларов? — В голосе Фэна послышалось изумление.
МакДермид кивнул:
— Без денег Ли Коню не обмануть. Вдобавок два миллиона — мелочь по сравнению с тем, что я надеюсь получить в случае успеха.
— Вы не боитесь, что наличные деньги соблазнят меня или моих людей?
— Разве я должен бояться? — МакДермид изучающе смотрел на китайца. — Когда все это закончится, ты получишь солидную премию.
— Ваша щедрость у всех на слуху, — негромко произнес Фэн. — Я подготовлю свою группу и достану для вас проездные документы, «тайпан».
МакДермид смотрел вслед уходящему Фэну. В слове «тайпан» ему вновь почудился вызов.
Дацу
Деннис Киавелли срезал со стеблей зеленые головки бок-чоя и бросал их в тележки, которые катили вдоль длинных овощных грядок заключенные старшего возраста. Стояла необычайно жаркая для сентября погода, и капитан обливался потом. Работа была изнурительная, но она не требовала умственных усилий, и у Киавелли было достаточно времени осознать, какое это счастье — быть солдатом, действующим во вражеском тылу, а не батраком, который гнет спину в поле.
Послышался едва уловимый шепот:
— Старика переводят.
— Когда?
— Завтра, — ответил охранник, проходя вдоль гряды.
— Куда?
— Не знаю. — Охранник удалился за пределы слышимости и продолжал шагать вперед. С его плеча дулом вниз свисал старый карабин марки «56».
Что стряслось? Неужели он совершил ошибку? Киавелли принялся яростно рубить бок-чой. Неужели кто-то из охранников выдал Тейера? Но тогда старик уже исчез бы из колонии, а самого капитана подвергли бы допросу или убили. Он вспомнил слова Тейера: «Меня продержали в застенках слишком долго, чтобы признать, что я вообще был в их руках». Сейчас, когда возникла перспектива подписания договора по правам человека, кто-то, должно быть, вспомнил, что в Китае до сих пор держат по крайней мере одного американского заключенного. Вероятно, его собрались перевести, чтобы изолировать вновь и спрятать там, где его никто никогда не найдет.
Киавелли должен был предупредить Клейна. Как только раздался сигнал к обеду, заключенные выстроились в колонну и охранники повели их к грунтовой дороге, на которой ждал фургон с пищей. Топчась на месте, Киавелли тянул время до тех пор, пока с ним не поравнялся один из политических заключенных-уйгуров.
— Мне нужно передать весточку на волю, — шепнул капитан.
Уйгур кивнул, не глядя на него.
— Передай своему человеку, что завтра утром Тейера увезут из колонии. Пусть он запросит инструкции.
Уйгур, не ответив, взял миску с обедом и присоединился к группе своих соплеменников, сидевших на обочине. Киавелли со своей порцией устроился в тени приземистого дуба. Он был одним из двух иностранцев в колонии, и никто из заключенных не хотел обедать вместе с ним, опасаясь подозрений в том, что Киавелли внушает им чуждые политические идеи.
Капитан лихорадочно перебирал в уме варианты, терзаясь дурными предчувствиями, но все же заставил себя поесть. Он сомневался в том, что Клейн успеет организовать спасательную операцию, а значит, у него оставался единственный выход — попытаться собственными силами освободить Тейера до наступления утра. В результате они окажутся на открытой равнине, за ними начнет охотиться китайская армия, а местные жители слишком запуганы, чтобы можно было рассчитывать на их помощь. Такое развитие событий не внушало Киавелли оптимизма.
Гонконг
Уединившись в комнате у заднего фасада резиденции ЦРУ, Джон связался с Клейном по сотовому телефону.
— Господи, Джон, это ты? — В голосе шефа «Прикрытия-1» явственно слышалось облегчение.
— Да, я жив, и у меня много новостей.
— Не сомневаюсь в этом. — Клейн задышал прерывисто и хрипло, как будто переполнявшие его эмоции мешали ему говорить. Потом он взял себя в руки и произнес своим обычным повелительным тоном: — Докладывай все с самого начала.
Джон рассказал о записке с вызывающим автографом «РМ», обнаруженной в здании «Донка и Л а Пьера», о том, как его схватил Фэн Дунь, и о появлении Рэнди в комнате для допросов.