риличные люди себя не ведут. Но что делать, если нет у него этого флорина? А был бы… Если бы он у него был!
«Не раньше чем через час», – сказал себе Монтейн, провожая деланно-безразличным взглядом очередной поднос с закусками, проплывающий мимо. Если, конечно, за этот час его отсюда не выставят.
И ведь самое обидное – деньги, в принципе, у него были. Ну… или будут в начале следующего месяца, когда молодому Немеру выдадут очередное квартальное содержание. Немер неделю назад проиграл Монтейну триста империалов и попросил отсрочку. Он, конечно, долг отдаст – Монтейн невольно погладил рукой по внутреннему карману сюртука, где лежала расписка, – но какого… спокойнее, спокойнее, дружок… зачем же ты садишься играть, не имея наличности! Хотя сам виноват – надо быть бдительнее и не расслабляться. И отказать в отсрочке было нельзя – Немера можно разрабатывать долго и с большой выгодой, как золотой прииск. Вот только продержаться до начала месяца не удалось – два дня подряд не было хороших партнеров, с чем садился играть, с тем и вставал, а на третий день нарвался на шулера, причем понял это, лишь спустив ему предпоследнюю десятку. Шум, конечно, получился большой, только деньги-то вернуть не удалось. Вывод: в гостинице больше не играть – только здесь, в «Вулкане».
Бутерброд все-таки закончился раньше, чем хотелось. Тщательно дожевывая остаток, Монтейн невидящим взглядом скользнул по громадному, во всю стену зала полотну, на котором был изображен вулкан, давший имя заведению (и его хозяину), – широченный конус с заснеженной вершиной, словно висящий над окружающей его природой. Красиво… Интересно: это выдумка художника или все же реально существующий пейзаж?
Что хорошо в «Вулкане», подумал Монтейн, любуясь вулканическим пейзажем, – сюда его пускали, несмотря на слишком юную внешность и очевидное отсутствие денег. Можно было хотя бы перехватить бутерброд-другой – их, как и вино, разносили бесплатно. Причем никаких тебе членских взносов, как в других клубах. Приходи, садись, играй, поедай закуски и пей вино за счет заведения; зато стоит хотя бы чуток не угодить хозяевам или завсегдатаям – и тебя не то что на порог не пустят, а даже на полмили к подъезду приближаться запретят – с этим здесь строго.
Эх, если бы нашелся какой-нибудь простак-новичок, какой-нибудь заезжий провинциал, с которым можно было бы сыграть по маленькой, Монтейн не раздумывая сел бы за сукно, разменяв свой последний империал. Только увы, увы… Третий день он приходит сюда в надежде поймать хоть какого случайного залетного… Но нет. Видимо, не сезон.
– Господин Монтейн? – прошелестело из-за плеча.
Монтейн повернулся и увидел крепкого парня из тех, что присматривали в зале за посетителями и при случае принимали адекватные меры. «Ну вот, кажется, началось, – подумал Монтейн. – Вернее, кончилось».
– Да, – кивнул он, стараясь выглядеть независимым. Раз уж его выставляют из «Вулкана», то уйти следует хотя бы с честью. Прислужник удовлетворенно кивнул и произнес негромко:
– Господин Монтейн, хозяин приглашает вас пройти к нему в приемную. Я вас провожу.
Монтейн приложил максимум усилий к тому, чтобы не выдать своего удивления, – он-то ожидал, что его вежливо пригласят пройти к выходу и сопроводят до крыльца. Впрочем, возможно, хозяин всего лишь решил на прощание прочесть ему нравоучение типа «Вы слишком молоды, чтобы играть в азартные игры. Идите и больше не грешите», а после этого он, скорее всего, прибавит: «Я прошу вас покинуть мой клуб и не приходить без денег» – вот чего ожидал юноша.
– Сейчас рассмотрим его поближе, – сказал Вулкан Алиоту. – Только не шуми.
Личный кабинет Сертана отделяла от приемной тоненькая стенка, для удобства хозяина оборудованная некоторым количеством смотровых отверстий.
Монтейн вошел в приемную, невозмутимый и надменный, как какой-нибудь юный принц.
– Сударь? – произнес он, окидывая взглядом фигуру хозяина клуба.
– Господин Монтейн? – приветливо сказал Сертан. – Давно хотел познакомиться с вами поближе. Присаживайтесь, вот удобное кресло.
Продолжая изображать принца, Монтейн непринужденно опустился в кресло.
– Бренди, вино, кофе?
– Кофе, – проронил Монтейн.
– Черный или со сливками?
– Со сливками, – согласился Монтейн.
Господин Вулкан с самым гостеприимным видом сам передал ему чашку, что несколько насторожило Монтейна, хотя могло и ничего не значить – мало ли какие тут у них правила. Прислужник-то все еще маячил за спиной.
– Возьмите вот еще булочку, – радушно продолжил Вулкан. – У нас в кондитерской за углом пекут замечательные булочки с марципаном.
Монтейн милостиво кивнул и соизволил взять булочку. Надкусив, он чуть кивнул, как бы говоря: да, в самом деле неплохо.
– Как ваши дела, господин Монтейн? – спросил Сертан.
Монтейн шевельнул своей безупречной бровью. «Какое вам может быть дело до моих дел?» – читалось в этом надменном жесте. Вслух, правда, сказано было иное:
– Не жалуюсь.
– Однако я заметил, что вы сегодня… м-м-м… скучаете, – улыбнулся Сертан. И, не дождавшись ответа, доверительно поинтересовался: – Возможно, у вас финансовые трудности?
– Временные, – равнодушно проронил Монтейн.
– Не сомневаюсь, господин Монтейн, не сомневаюсь, – кивнул Вулкан с улыбчивым видом. – Однако посетители нашего заведения не должны отказывать себе в праве удовлетворять свои потребности, раз уж пришли в наш клуб. Наша же обязанность, как хозяев сего заведения, – помогать им в этом. Вы согласны?
«Помогать? Пинком под зад?» – подумал Монтейн, но не показал виду и качнул головой.
Вулкан вновь улыбнулся и продолжил:
– Поэтому, господин Монтейн, я хочу предложить вам, если вы, конечно, не против, небольшой заём. – Сертан выдержал паузу, вновь не дождался реакции (хотя сердце в груди Монтейна забилось чаще) и уточнил: – Скажем, десять империалов.
Монтейн откусил от булочки и сделал глоток кофе; безмятежный взор его был устремлен куда-то в пространство, а в висках кровь застучала молоточками.
– Если вы захотите вернуть мне долг до завтра, – все также проникновенно продолжал Вулкан, – вы отдадите именно эти десять империалов. Если через четыре дня – пятнадцать. Если через неделю – двадцать. Через две недели – сорок.
«Однако», – подумал Монтейн. Да и то, с чего бы это господину Вулкану заниматься благотворительностью? Впрочем, предложение было довольно соблазнительным: десять империалов – это уже деньги, с ними можно садиться за стол… А еще лучше взять деньги, уйти и жить на них две недели, пока Немер не отдаст долг. И все же Монтейн ответил сначала:
– Мне надо подумать.
– Разумеется, – с готовностью согласился Вулкан. – Подумайте, не стану вам мешать. Я вернусь через минуту.
Он вышел, и юноша остался один. Гиеди наблюдал. Юноша между тем ел булку и пил кофе. Потом поставил пустую чашку на стол и встал. Прошелся по приемной, постоял у окна в игорный зал. Потом вернулся к столу, взял из вазочки несколько конфет и сунул в карман. Налил себе еще кофе, посмотрел задумчиво на блюдо с булками, но брать не стал. Опять подошел с чашкой к окну и какое-то время смотрел вниз.
Поведение человека, оставшегося наедине с собой, многое может рассказать о его личности. Даже то, что мальчик не вышел из образа, показывало силу его характера. Хороший актер играет не для публики, он играет для себя. Но эти походя опущенные в карман конфеты – казалось бы, мелочь, деталь – уже могли сказать о многом. Мальчик голоден – и в то же время он не стал брать булочки: ведь их, в конце концов, могут сосчитать, а вот конфеты… Конфет в вазе лежало навалом (Сертан был известным сладкоежкой – что, впрочем, никак не портило его фигуру, а, скорее, способствовало работе ума), так что пересчитывать их вряд ли будут. Значит, мальчик умен и расчетлив, не теряет головы. Пожалуй, сейчас Алиот был согласен с решением Сертана спонсировать малыша. Деньги он возьмет, решил Гиеди. И отдаст сегодня же – вон он как смотрит в зал: словно стойку сделал и верхним чутьем ловит запах добычи, подбирает себе партнера, жертву. И вправду – молодой хищник. Без всяких кавычек. Настороженный, одинокий, голодный волчонок-подросток. Вынужденный сам выслеживать, сам загонять и сам травить добычу.
Сертан вернулся в приемную и поинтересовался насчет итогов размышлений.
Все так же равнодушно, как будто это его не очень-то и касалось, Монтейн проговорил:
– Тридцать империалов на тех же условиях. Меньше не стоит.
Сертан без слов открыл бюро и выдал юноше три столбика фишек.
– Расписка? – поинтересовался Монтейн.
Вулкан изобразил руками протест:
– Достаточно вашего слова.
Юноша кивнул и вышел.
– Он просто создан для блефа, – сказал Сертан, возвращаясь в кабинет.
– Вот ты сволочь… – проговорил Гиеди. – Ну ты и проценты дерешь… Совести, надо полагать, у тебя и вовсе никогда не было.
Сертан только рассмеялся, дернул звонок.
– Распорядись там, – сказал он появившемуся на зов помощнику, – пусть поднос с закусками поставят поближе к Монтейну. Я в его годы был прожорлив, как саранча.
Ближе к рассвету Вулкан обнаружил, что Монтейн, закончив игру, раскладывает столбиками свой выигрыш. Столбиков было изрядное количество.
– На сегодня, пожалуй, хватит, – сказал Монтейн, заметив его рядом. – Мой долг. – Он пододвинул три стопки Вулкану. Еще стопку передал на чай крупье. Та устало улыбнулась и смахнула фишки в копилку. Остаток Монтейн разделил на две неровные части. – Вот это я предпочел бы получить деньгами, а на это прошу выписать чек.
Вулкан кивнул служащему: «исполняйте» – и обратился к юноше:
– Если вам понадобится в будущем любезность такого рода, без стеснения обращайтесь ко мне или господину Сайфу.
– Спасибо, я учту.
Монтейн кивнул и повернулся пройти к кассе, но Сертан остановил его:
– И вот еще что, господин Монтейн: мне бы хотелось… скажем так, познакомиться с вами поближе, побеседовать. Вы не будете против?