Вот сейчас я не понял. Он меня разглядел, что ли? Но как?
«Чистокровные аспиды могут путешествовать по памяти и точечно вмешиваться в некоторые события, ты же можешь лишь просматривать память крови», — вспомнились наставления ковчега. Это когда я до чистокровного аспида успел дорасти, что меня в прошлом кто-то заметить смог?
После своих слов коброид устремил взгляд на балкон, а у его свитого кольцами хвоста я заметил белый камень. Такие же камни лежали рядом с каждым из воинов. Видимо, эти сами пошли на жертву, не дожидаясь жребия.
«Хоть кому-то понятие чести не было чуждо», — с уважением отметил про себя.
А между тем жеребьёвка шла своим чередом. Уж не знаю, как аспиды обеспечили каждого в амфитеатре выбором из двух камней, но спустя пять минут над трибунами поднялся тихий вой. Это родные прощались друг с другом. Кто-то менял свои камни с камнями детей, спасая их. Но потом произошла обратная ситуация.
Когда один из взрослых аспидов выдернул чёрный камень из ладони ребёнка, трибуны на мгновение замерли в недоумении, а после без промедления разорвали на месте урода. Так пролилась первая кровь. Инцидентов вспыхивало всё больше. Чёрные камни пытались отбирать у стариков, за которых вступались их семьи. Крови лилось всё больше. Она потоками стекала по проходам на арену, пропитывая песок у лап и хвостов воинов. Происходящее грозило перерасти в кровавую вакханалию, когда над трибунами прошла волна магии. Её смог ощутить даже я.
— Сели и замерли! — растёкся приказ Найады по амфитеатру. Нага стояла с вытянутой рукой, на которой лежал белый камень. — Пускаем себе кровь на ладони и зажимаем камень! — продолжала она инструктаж, на собственном примере выполняя все необходимые действия. — И да простят нас потомки! За империю! За Саша…
Договорить у неё не вышло, ибо все обладатели белых меток стремительно каменели, превращаясь в белоснежные скульптурные аналоги себя. В абсолютной тишине половина граждан империи отдала свои жизни ради будущего.
Я невольно обернулся, чтобы провести в вечность воинов на арене. Да, жертвоприношение вышло, что надо. Но был ли смысл заковывать в камень своих лучших воинов?
Ответом мне стала сирена, раздавшаяся под сводами амфитеатра:
— Внимание! Прорыв периметра! Внимание! Прорыв периметра! Внимание…
А следом каменные оболочки воинов дали трещины, рассыпаясь на черепки, и из них на свет появились твари… Нет, не твари. Чистильщики. Получив второе рождение, защитники империи стремглав уносились в боковые ходы, отправляясь нести свою вахту.
Глава 5
Из памяти крови я вывалился оглушённым. Присутствие на массовом жертвоприношении оставило отпечаток на сознании. Какие-то вопросы прояснились, но добавились и новые.
Из задумчивости меня вывели неуместные возгласы, звучащие где-то на грани слышимости:
— У-у-у, зверюги малолетние! Ну погодите, сейчас я вам! Ай! Ой! Ну всё! Вы меня разозлили!
Послышались щедро раздаваемые шлепки и затрещины, а после новые возгласы:
— Тьфу! Выплюнь каку! Кому сказал, выплюнь! Я невкусный! Ядовитый я! Кому сказал⁈
Я сфокусировал зрение. Рядом со мной лежал спальник с Тайпаной, а в метре от нас Гемос отбивался от пары чистильщиков. Выглядели те подростками по сравнению с экземплярами, ранее встреченными в пустыне, но характер у них был явно не менее скверным. Да и целеустремлённости зверушкам было не занимать.
Они голодными злыми взглядами буравили меня, пытаясь пробиться сквозь защиту непробиваемого во всех отношениях Гемоса. Тот же, руководствуясь какими-то своими принципами, не убивал молодняк, всячески не давая тем меня сожрать. Выглядело это, словно чёрная клякса то и дело подставлялась под удары и атаки чистильщиков, залепляла им пасти и глаза, опутывая и сбивая на песок.
Я подхватил спальный мешок с Тайпаной и, взмахнув крыльями, принялся подниматься к вершине купола. Где-то там у самого провала аспиде должно было полегчать. Теперь, когда я сам прочувствовал через воспоминания энергетику этого места, стало понятно резкое ухудшение состояния Найады. Не оправившись толком после нападения пожирателей, аспиду, скорее всего, накрыло образами сперва кровавой бойни, а после и жертвоприношения. Такое и на здоровое тело накладывало неслабый отпечаток, а уж на больное и подавно.
Оставалось надеяться, что наверху ей станет легче и она придёт в себя. Как без её участия успокоить юных чистильщиков я не знал. Их агрессия явно была направлена на меня, как на существо с чужой кровью, пользующееся чужеродной магией. Но после увиденного у меня язык не поворачивался отдать приказ об их уничтожении. Фактически, они были видоизменёнными через жертвоприношение подростками, защищающими свой дом. Убивать таких рука не поднималась Тем более, что взрослые особи чистильщиков проявляли разумность, как и пожиратели. Вдруг и эти поумнеют, если доживут?
— Гемос, не дразни детей, пока я Тайпану приведу в чувство, — дал я знать симбионту, что вышел из прострации.
— Да я и так им только подзатыльники отвешивал да в прятки с ними играл. Вы же когда пылью с арены закусили и ушли в себя, они и проклюнулись из статуй. А я заметил, что статуи уж больно маленькие по сравнению с остальными. Дети или подростки — максимум. Вот и не решился заниматься хвостовредительством без вашего приказа.
— И правильно, — похвалил я симбионта за верные выводы.
Мы поднимались всё выше к зияющему провалу, сквозь который до сих пор доносились завывания ветра и раскаты грома. Гроза продолжалась. Находясь в относительной безопасности, я смог посмотреть на неё с несколько иного ракурса. Раньше я воспринимал грозу как закономерное природное явление, но уже то, что нахождение в её фокусе могло заглушить сильнейший псионический фон амфитеатра с массовым жертвоприношением, говорило о магической природе стихии. Я надел очки Инари и получил подтверждение своим догадкам. Над пустыней разбушевался сильнейший маг воздуха. Я смог отчётливо отследить управляющие конструкты, уходящие далеко на восток империи.
Если исходить из постулата, что вторженцы — цивилизация технологическая, то воздушник мог быть нашим союзником. Но тогда кого сейчас прикрывал маг? И откуда он вообще взялся, если чистильщики тысячелетиями должны были убивать всех обладателей неместной крови и магии?
Додумать мне не дала Тайпана, очнувшаяся и вцепившаяся в меня мёртвой хваткой.
— Спасибо! Спасибо, что забрал меня оттуда! — в глазах аспиды плескался дикий ужас. — Они там… Оно… Кровь! Статуи! Камень! Они чокнутые! Эти твари! Это люди! Нет! Не люди, аспиды! Даже дети! Они сами! Добровольно! Чокнутые!
Она фонтанировала бессвязными фразами, смысл которых, наверняка, ускользнул бы от меня, если бы я сам не видел подробностей ритуала.
— Мы же не вернёмся туда? Пожалуйста! — оказывается, в панике аспида даже вспомнила про вежливость. — Я не хочу! Я не смогу! Тошно! Больно! Страшно!
Смысла подвергать Тайпану повторной встряске не было. Я и так увидел достаточно. Буря над нашими головами словно по мановению магического посоха утихала. Всё меньше песка проникало сквозь расщелину в куполе. Но зарницы молний ещё продолжали сверкать где-то над нашими головами.
— Не вернёмся, — успокоил я аспиду. — Но переждать бурю придётся здесь. Гемос, тебе по силам соорудить нечто похожее на гамак?
Симбионт задумался ненадолго и спустя секунду уже болтался чёрной кляксой, зацепившись о рёбра купола, сходившиеся в единой точке чуть в стороне от нашего местоположения.
— Милости прошу к нашему шалашу, — пригласил нас Гемос, как заправский дворецкий.
— Мы полезем в это? — видно было, что Тайпана всё ещё побаивалась неизвестного существа. — Оно безопасно?
— Пока мы с тобой в союзе — да, — не стал я лукавить и поспешил перевести тему разговора: — Кстати, что с тобой произошло? Ты впала в спячку почти на два дня. Я уж не знал, что и думать. Кормил, поил, лечил, благословлял, а толку ноль.
Я лежал в гамаке, удерживая на себе аспиду, которая калачиком свернулась поверх меня и совершенно по-детски сложила ладошки себе под щёку. Гамак ритмично покачивался на высоте в полсотни метров. Отсюда освещение амфитеатра выглядело даже романтично, если не знать, что мы висели над огромной братской могилой.
— Я не знаю, можно ли говорить о таком, — засомневалась Тайпана, спрятав лицо от моего взгляда. — Я думала, ты меня бросил умирать.
— Во-первых, клятва не дала бы, а, во-вторых, ты же меня не бросила в отключке после закрытия порталов. Долг платежом красен.
— Но мы же постоянно ругаемся и… — аспида осеклась на середине фразы.
— И ты испытываешь моё терпение на прочность! — закончил я за неё. — Слова очень мало говорят о людях или о любых других существах. Гораздо больше о них говорят поступки. У меня есть подруга, так она чуть ли ни единственная всегда в глаза мне говорила то, за что остальных я убил бы без раздумий. А чаще могла ещё и попытаться достучаться до моего разума с помощью рукоприкладства, как я до твоего через задницу. Уж прости за сравнение.
— Ты с такой теплотой о ней отзываешься…
— Она мне как сестра, несносная, упёртая и взрывоопасная сестра.
— Хотела бы я, чтобы и обо мне кто-то так отзывался.
— Всё в твоих руках, — пожал я плечами.
Аспида молчала несколько минут, из чего я сделал вывод, что она уснула.
— Основательница рода сказала, что из меня выгрызли скверну от питания низшей энергией, и теперь я смогу быть, как они. По-настоящему сильной.
Честно говоря, я даже опешил от неожиданной откровенности Тайпаны. Ничто не предвещало, но аспида почему-то решилась поделиться со мной действительно ценной информацией. По сути, она описала первый шаг на пути возвышения для всего местного пантеона мира Михаила Комарина.
Как когда-то обмолвился Райо и подтвердил ковчег, наши божества застряли на одном уровне силы именно из-за формирования зависимости от низшей энергии, получаемой из благодати верующих.