Кодекс крови — страница 108 из 186

Оружие… однотипное, специально для подобных ситуаций. Клинки, конечно, по вкусу, но из простых, не отмеченных вплетенными в сталь чарами клана Вер-Заррен. Так что, как ни печально, родную катану пришлось оставить в особняке, взяв другую, с заклятьями из числа используемых Маледиктумом.

Непривычно, зато теперь на убитых этими клинками можно при большом на то желании и применении соответствующих чар уловить нужный след. Ложный, конечно. Более того, каждый из нас надел на шею медную цепочку с амулетом в виде раззявленной в крике глотки. При активации в совершенно произвольном порядке он начинал выдавать простенькие заклятья магии Звука, используемой Ламорис – своего рода визитную карточку боевых отрядов Маледиктума. Ламорис ведь народ эмоциональный, к месту и не к месту издают насыщенные магией крики разного толку: пугающие, парализующие, заставляющие жертву оглохнуть или просто упасть в обморок. У неофитов клана они так себе по эффективности, разве что на обычных людей как должно действуют, но привычка такая, чего уж тут. И прикрытие нам. После такого вот представления мало кто усомнится, что тут были именно штурмовики из Маледиктума, а вовсе не Вер-Заррен.

Зато с огнестрельным все было более чем, Клим аж светился от счастья. Вот, кстати, и он. Мрачно-радостная физиономия, ну а под плащом укрывается старый добрый «Винчестер», того самого, 73-го года создания. Эстет, нечего сказать. Я уж как-нибудь двумя револьверами Гассера обойдусь. Они надёжные, более удобны при работе в помещениях, нежели длинноствол Клима, да и вообще. Такого же мнения придерживались и остальные. К тому же привычка, знаете ли. Как привыкли эти австрийские игрушки использовать, так и сейчас с ними не разлей вода. И гаар-гула к тому же самому склонили, он у нас личность в этом плане доверчивая, ибо не слишком привык к такому оружию. Ну не считать же за привычку фитильный мушкет далекого лохматого года создания? Вот и я о том же.

– Клим, Висельник! К чёрному ходу, а заодно следите, чтобы из окон ликаны не посыпались.

– А если эта клиентура обычная из окон и дверей рванёт?

– Клим, ну что ты как дитятко неразумное. Простейшие гипноимпульсы ещё никто не отменял, так что крепкий сон гарантирован. Если же кто особо приглянется или не приглянется – можешь в качестве будущего блюда зарезервировать. Другие вопросы есть? Вопросов нет.

– Атака точно в срок? – уточнил Висельник.

– Именно. Сейчас аккуратно ждёте, готовитесь. Ну а мы с Седриком с главного хода, в основной связке поработаем.

Бросаю взгляд на часы. Та-ак, еще семь минут до назначенного времени и не скажу, что я сильно рад этому событию. Ждать – дело привычное, но ждать в опасении неожиданного поворота событий как-то грустновато. Кто их знает этих Мусорщиков, вдруг да ухитрятся почуять наше присутствие и сделать определённые выводы.

– Стилет, да ты не нервничай так, – почуял мое состояние гаар-гул. – Мусорщики это тебе не Мораны. Те да, на безопасности не одну собаку до костей обглодали, к любой странности прицепятся и мигом проверку начнут. Вот поверь, через пару десятков лет вы опыта наберетесь, все повадки прайдов знать будете, а то и предсказывать. А то ж мне забавно, – махнул он рукой в сторону удаляющихся в направлении чёрного хода борделя Клима с Висельником. – Стерегутся, словно логово тех же Моранов или Потрошителей штурмовать будем.

– Осторожность лишней не бывает.

– Неправда твоя, ещё как бывает. Переосторожничаешь, а вот уже и время потеряно или энергии на защитно-маскировочные чары слишком много потрачено, на атаку не останется. Везде разумные пропорции искать надо.

Тут Седрик осекся, внимательно посмотрел на меня, оценил выражение глаз и ухмыльнулся, на сей раз без ехидства, добродушно.

– Поймал старого гаар-гула, на простачка сыграл. Вот ведь ищейка полицейская.

– И вовсе даже не ищейка, это несколько не моя стезя. Я устранитель ненужных субъектов, аналитик, но насчет выискивания это тебе больше к Висельнику, он у нас по данной части. Хотя… Время.

Время чего? Начала операции. Ровно девять часов и тридцать минут – естественно, вечера – полчаса до момента, когда ревущие от избытка эмоций в целом и ненависти в частности Ламорис – этот авангард боевых групп Маледиктума – при поддержке бойцов из других кланов рванут на штурм Школы, разрывая воздух как простенькими звуковыми чарами, так и более сложными, заставляющими вибрировать сам воздух, разрывая обычную материю на части, порой и вовсе в клочья. Ну а мы тут… малость покуролесим.

Бордель. Одно только название, а так просто развалюха обыкновенная. Вроде как два этажа у этого деревянного строения, но на втором ангел знает что творится. И снаружи видно – гнильё, ветхость полная, о любом ремонте тут даже и мечтать не собираются. Дескать, шлюхи работают, деньги приносят, а на остальное им чихать с высокой колокольни. Разве что у так называемого парадного входа хоть какая-то иллюзия порядка присутствует. Аж целый привратник стоит, фингалом под левым глазом отсвечивает, качаясь, аки камыш на ветру. И сдается мне, что неустойчивость корнями упирается в зелёного змия.

Охрана? Наверняка что-то наподобие имеется, Мусорщики же не полные идиоты. Должен на входе один из них сидеть, без этого никак. Даже простой Мусорщик способен без особых проблем, не переходя в звериную ипостась, раскидать с десяток местных буянов.

Подходим ближе, еще ближе… эх, больно уж любопытствующие взгляды мы к себе притягиваем. Мой промах, чего уж тут скрывать! Приличная одежда, перстни на пальцах, клинки под плащами, которые мы как-то и не стремились маскировать – все это в местном квартале бросается в глаза своей чужеродностью. Здесь в ходу или лохмотья, или же разномастная, явно снятая с чужого плеча одежка, ну и уж точно длинные клинки не используют. Максимум мясницкий тесак. И порода, аристократичность… Переход в вампирическое состояние еще больше подчеркивает наше отличие от окружающего плебса и вот с этим уже очень сложно что-либо сделать. Можно, но сложно.

Да, мы тут чужаки, а к чужакам отношение может быть двойственным: страх или готовность разорвать на куски. Но последнее лишь в случае уверенности в безопасности, что их будет больше и чужаки не огрызнутся сталью и горячим свинцом. По нам же было видно – смерть идет рядом, только и ожидая очередной поживы. Чутьё у местных на эти нюансы звериное… почти.

– Не…

Загадка, что именно хотел высказать этим этот, с позволения сказать, страж дверей, но оратор из него был заведомо никудышный. Так думал я, аналогичное мнение оказалось и у гаар-гула, который легко, но душевно отвесил бедолаге оплеуху. Если окажется везучим, то очухается через часок-другой. Нет? Ну, тогда позже или вообще не будет больше небо коптить. Гаар-гулы существа вроде африканского носорога – с их массой и вспыльчивым характером чаще всего оставляют на своем пути массу трупов, не особенно разбирая степень необходимости столь широкого их производства. Боевая операция – эти два слова переводят Седрика в состояние тяжёлого и надежного механизма, сеющего смерть и страх.

Чую где-то рядом ауру существа, отличную от простой человеческой. Мистическое начало присутствует, но развито слабо, как бы пунктиром. И тает, исчезает… Что за напасть?

Бросок вперёд, вслед за Седриком, уже врывающимся внутрь борделя. Обычное местечко, пёстрый ковер весьма потоптанного вида, оклеенные какой-то разноцветной мишурой стены, пара продавленных диванчиков. Девица крайне потасканного вида. Не то, всё пустое. Вот! Трое молодцев, отнюдь не добрых, единственное предназначение которых состоит в вышибании из заведения наглых, неплатёжеспособных и особо буянистых гостей. Инвентаризация оружия, ну так, на всякий случай. Имеют дубинку, наверняка залитую свинцом, ножище вида «смерть кустарнику» и цепь с грузом на конце. Цепь, такое впечатление, снята с могучей шеи какого-то безвременно отбросившего лапы бобика.

Лица у всей троицы крайне неодухотворенные, но очень упёртые, словно готовы встать на защиту родного борделя до последней капли крови. Ну, это мы всегда и сколько угодно! Метательный нож со свистом рассекает воздух, вонзаясь прямо в сердце любителю с ножичком побаловаться. И…

Говорил ли я, что при необходимости могучая тушка Седрика может перемещаться быстро, плавно и практически неслышно? Если и нет, то скажу сейчас. Он это умеет, хотя и не любит. Больно уж ему сие утомительно выходит. Зато если надо, то такие чудеса показывает, я аж диву даюсь.

И не только ему, но и выбранной цели. Треск, сдавленный вопль и в руках у этой полукаменной глыбы оказывается с корнем выдранная голова той самой потасканной шлюхи. Сразу же исчезает то самое ощущение близости мистического оттенка чьей-то ауры, есть лишь ветерок смерти. Он есть всегда, где проходят дороги Красного Рода или Лунного Круга. Все мы оставляем за собой мертвецов, в том числе и тех, отмеченных мистическими знаниями. Смерть простого человека менее ощущаешь, она почти не сопровождается выбросом энергии.

Гаар-гул закидывает первый трофей в заплечный мешок, а я тем временем стараюсь побыстрее добить двух оставшихся бордельных охранников. То, что надо именно добить – очевидно. Легкое, но достаточное для них ментальное воздействие, а ломать его… не в стиле Маледиктума, они просто убьют, быстро и кроваво. Шорох извлекаемого из ножен клинка, отточенная сталь хочет крови, много крови.

Чувствую оружие, оно не обманет. Не сумеешь, тогда на всю жизнь останешься подмастерьем, не способным уловить песню стали и крови, которую поет каждый клинок в руке воина. Услышал? Так не теряй её никогда, песня сама поведет тебя сквозь лабиринт мозаики боя, показывая возможные варианты, давая выбор. Неважно, мастер стоит перед тобой или же бездарь с дубиной, песне боя всё равно. Её дело всего лишь дать слышащему веер схватки выковать незримое лезвие, по которому так хорошо бежать над бездонной пропастью. Любой бой должен быть искусством, пусть его оценят. Хотя бы тот, кто падёт жертвой жаждущего крови и смерти клинка и его хозяина.