Помню я, чем её пугать собирались и собираются. Отобрать красоту, заставить стать вечной рабой толстого слоя косметики, чуть ли не театрального грима. Тление, постоянное поддержание хотя бы остатков внешности… И-ди-о-ты! После подобного она может сломаться, превратиться в простого ремесленника. Ну а коли в скором времени, то тем более. Пока девушка еще слишком уязвима, не успела приобрести крепость к внутренним проблемам. С внешними проще. Свои же бьют больнее, это нам давно известно. Это такие как я привыкли вечно ожидать удара в спину.
– Кажется, понимаю. Рэдин могли специально распускать слухи об этой своей библиотеке. Манок для юных оккультистов, которые способны раскопать кое-что, но нуждаются в дальнейших материалах для действительно серьёзного продолжения работы.
– Как раз туда я и попала… Сначала ко мне присматривались, ну а потом… Потом я стала той, кем являюсь и теперь. Я Рэдин, но принятая скорее по необходимости, а не после пары десятков лет наблюдения, изучения, многоступенчатых проверок. Таким как я всегда сложнее стать значимой величиной в иерархии.
– А твой Люциан?
– Он всегда был внимателен ко мне, обучал многим секретам, готовил к чему-то большему, чем быть простой, рядовой вампирессой клана.
– Хорошо, если так. Видишь ли, красавица, я был бы рад ошибиться, но всегда привык готовиться к худшему, веря в лучшее. Дело ведь в самом подходе к обучению неофитов. И у Люциана он очень уж неподходящий для воспитания полноценного мистика высокого ранга, – я непроизвольно скривился, представив себе подобные ухватки в Ордо Деус и тем паче в Маледиктуме. Да и Элланзардо к избранным ученикам подходят со всей ответственностью, не допуская идиотничанья. – Все без исключения, даже яростные в гневе Сангредо знают – нет ничего хуже при воспитании мистика, чем угрожать ему лишением того, что он более всего ценит. Неофит либо ломается, превращаясь в инструмент, или становится врагом своего Наставника. А враг всегда готов убить. Наглядно, показательно, если вызывает на поединок. Или же тайно, коварным заклятьем или клинком, что пропитан алхимической дрянью самых опасных разновидностей.
Не-ет, никто в здравом уме не будет воспитывать таких последователей. Мы бы вырезали друг друга в междоусобицах на радость церковникам и ликанам. К тому же, лишаясь ученика, Наставнику не так просто найти новую кандидатуру на обращение. Вновь присматриваться, проверять кандидата на те или иные качества, потом подготавливать к преобразованию в одного из нас. Сложно, долго, неэффективно. Элланзардо в какой-то мере проще, они выбирают из массы неофитов, которую создают их «молодые» по пестуемой среди них идеологии свободы во что бы то ни стало и культа дурной силы. Но с ними отдельная история. Другие… Репутация кого-либо из Ордо Деус или Маледиктума, допустившего ненависть к себе собственного ученика, скатится на самое дно. А вот у вас в клане всё явно по-иному.
Чувствовалось, что в голове у прекрасной вампирессы сейчас воцарялись сумбур и хаос. Это, конечно, в чём-то хорошо, но надолго такое состояние оставлять не стоило. Для усвоения тех мыслей, которые я ей хотел вложить, девушка должна была быть в полностью здравом сознании, не затронутом излишним накалом эмоций.
– Ты что, хочешь намекнуть, что Люциан не хочет, чтобы я поднялась вверх? Но ведь все его уроки… Он не стал бы впустую тратить силы и время.
– С этим никто и не спорит. Хитрая тактика, коварная и очень подленькая, с моей точки зрения. У святош встречается нечто подобное, хотя в более поганой форме. Мы с тобой рассмотрим пока гипотетическую ситуацию. Есть способная ученица и некий мистик, который хочет усилить свое положение в иерархии. Что он может сделать для этого?
– Продвигать ученицу вверх, приблизить к себе. Если очень подозрительный, то каким-либо образом оградит себя от возможных проблем, – совершенно машинально ответила Мануэлла. Ей, как видно, еще не приходилось бывать под тяжёлым прессингом специалиста по развязыванию языков и наведению провокаций. – Это лучше всего…
– По твоему мнению, по моему, но сии мнения отнюдь не составляют сто процентов из возможных раскладов. Есть и иные. Например, что такую ученицу можно уронить на самые низы иерархии. Конечно же, не своими руками, тут и спорить не о чем. Зато потом реально использовать её в новом состоянии, ибо переданные знания никуда не делись, а единственная надежда вырваться с низов будет сосредоточена опять-таки в этом индивидууме. На выходе имеем или полностью покорный воле хозяина инструмент, или же озлобленную на всех и вся кроме учителя личность, этакого цепного демона, готового разорвать любую цель. А ты еще и не из тех, к кому долго присматривались перед обращением, так что… уронить тебя легче и кара более серьёзна. Я прав? Ведь сильно сомнительно, что других девушек-Рэдин столь часто подвергают наказанию лишения красоты.
– Не за неудачи, только за злоумышления против членов клана, – прошептала Мануэлла. – Так вот почему…
– Что?
– Люциан слишком часто последнее время говорил об отличиях меня от некоторых иных неофиток, о своей готовности в любом случае не оставить своим покровительством. Я… Извини, ты ни при чём, но я просто хочу побыть одна. Мне надо… осознать.
Глава 26
Многое ли мы в состоянии познать самостоятельно? Да. Всё ли можем осознать без помощи других? Нет. Зато важна личность того «другого», кто поможет тебе осознать некую часть окружающей реальности. И не менее важны мотивы, по которым он пожелал это сделать.
Мотивы… Каковы они были у меня, когда я решил препарировать жизнь Мануэллы, ту часть, которая касалась отношений вампирессы с её Наставником? Спровоцировать на некие высказывания или действия, с целью разузнать информацию о клане Рэдин? Мелковато. Или нет, тут иное. Я в принципе не способен на то, чтобы вкрасться в доверие к девушке, оказаться в её постели, а потом учинять подобное. Тут гораздо более сложные мотивы. Как говорит Череп: «Непознаваемость наших поступков пропорциональна сложности поставленных перед собой целей». И тут я с ним полностью согласен.
Чувства старого прожженного циника тоже со счетов не сбрасываю, но и они не самое важное тут. Та самая мысль с заделом на отдаленное будущее – вот что заставило меня разыграть провокационный разговор. В точку угодил, в самую болезненную. Дыма без огня не бывает, кровь не появляется без раны, да и любое следствие вырастает из причины. Моя врожденно-благоприобретенная параноидальная подозрительность и тут сыграла на руку. Повелитель Гнили явно не самого низкого уровня иерархии, чьим протеже вроде как являлась Мануэлла, как оказалось, и у неё вызывал серьезные подозрения. Только сама она никак не могла понять сей факт, это лежало вне разума, в глубинах подсознания. А стоило раскрутить колесо, подтолкнуть к вполне логичной цепи – она сама доделала остальное.
И что теперь имеем? Серьёзнейший расклад, который я не могу, не имею права упустить. Подобный шанс предоставляется не всем и уж точно не каждый год. Да такой там год, десятилетие! Вместе с тем любая неточность, мельчайший огрех… способны обрушить бережно возводимую конструкцию.
Бесцельно слоняясь по коридорам особняка, переходя с этажа на этаж, я и сам не заметил, как нос к носу столкнулся с Черепом и Седриком. Оба были весьма довольными. Видимо, допрос мало того что подошел к концу, так ещё и увенчался успехом по всем параметрам. А тут им навстречу моя грустно-озабоченная морда.
– Стилет, ты чего такой потерянный во времени и пространстве? – радостно воскликнул гаар-гул. – Всё хорошо и замечательно, пленник дал полные сведения…
– Стой, Седрик, он тут не просто так, на Стилета такое не похоже. Случилось чего?
– Да. И об этом нужно серьёзно поговорить. Тет-а-тет.
Оценивающий взгляд Черепа. Седрик недоуменно приподнял бровь, не ожидав такого именно от меня. Привык, что я говорю для всех тут находящихся, не делая никакой разницы. Ну а коли такое ограничение, то уж наверняка не из-за какого-то ординарного события.
– Раз так, то давай ко мне в кабинет. Седрик точно не должен присутствовать?
– Сейчас нет. Мне нужно обговорить случившееся в деталях и именно с вами, Наставник. Остальные узнают в самом скором времени. Через пару часов или дней. От этого ничего не изменится, а вот перспективы…
– Тогда понятно, – вздохнул гаар-гул. – Не хочешь портить чистоту анализа посторонними высказываниями и просто присутствием. Но… Это лишь для проработок высшего уровня интереса клана. Молчу-молчу. Экселенц, я удаляюсь, хотя и сжираемый изнутри пираньями любопытства.
Удалился, даже не топая каменными своими ножищами. Хм, серьёзно воспринял, раз даже такую мелочь учитывает. Знает, хитрец, что аналитика в процессе работы может сбить с мысли даже мелкий возмущающий фактор. То есть не сбить, а нарушить концентрацию на какую-то долю процента. Для обычных случаев не стоит внимания, а вот для особых… Тут другие критерии.
Череп… Он тоже проникся, так как меня словно ветром пронесло по коридору и буквально вбросило в его кабинет. Кресло под воздействием телекинеза придвинулось почти вплотную, мне оставалось только обрушиться в него. И тут же врубилась мощнейшая защита кабинета. Я даже не знал, что тут могут существовать чары такой мощности. Мда, ну и ситуация! Не преувеличил ли я значимость своего дела, право слово? Эх, всё равно поздно метаться в разные стороны, надо выкладывать карты. Тем более сам Череп чуть ли не копытами ковёр роет, того и гляди до паркета протрет. Жаль будет, коврик ведь коллекционный, туркменский. Местность, надо отметить, дыра дырой, но ковры роскошные.
– Я слушаю тебя… Что такого очень важного могло случиться за тот скромный период времени?
– Возможность получить серьёзного, не мимолетного, а на долгие времена, союзника среди Рэдин. Как вы понимаете, я говорю о Мануэлле.
– Надёжного союзника, говоришь, – задумался Череп, меряя кабинет шагами. – На чём её подловил?
– Ошибаетесь, Наставник, сильно ошибаетесь. Ни малейшего принуждения, ни капли обмана, даже никакой двойственности. Хитрозадые повелители Гнили попали в плен собственных нитей из разлагающейся паутины. Это они решили сыграть втёмную с одной из своего клана. И просчитались, не просчитали возможность попадания своего инструмента, своей пешки, в логово грамотных аналитиков. Да и нашу возможность помочь без особой корысти тоже сложно было просчитать, равно как и мой исключительно личный интерес к одной экзотической красавице.