Нет, этот этап жизни закончен, что греха таить. Dixi! Начинается нечто новое, но вот счёт за старое копится. К тому же есть с кого спросить, есть кому предъявить вексель к оплате. Пусть Франциск, непосредственный исполнитель, мертв, но он лишь один из винтиков мощной и разветвлённой системы, к которой у меня и раньше не было никаких симпатий, ну а сейчас… Сейчас осталось только желание разодрать её на множество мелких и очень мелких кусочков.
– Я так и думал, что предложение устроить небольшую, а тем более большую неприятность нашим общим «друзьям» вызовет только положительную реакцию, – ухмыльнулся граф. – Но! Ваше, в смысле твое и твоих друзей, нынешнее состояние слабовато подходит для нанесения визита. Требуются кое-какие коррективы мистического плана. А для этого…
– Что для этого нужно? Вы, кажется, упоминали о каком-то ритуале, не так ли?
– Хорошая память, умение аналитически мыслить. Отличительные качества, необходимые для прежней работы и… тем более пригодные для будущего дела. Впрочем, опять лишние слова. Совсем кратко. Клан Вер-Заррен предлагает вам, всем четверым, стать одними из нас.
– Согласен, – ответил я. – Уверен, что и мои друзья не будут возражать. Особенно после того, как вы Ханну буквально с того света вытащили. Такие вещи мы не забываем. Так что могу поклясться своей честью, а эту клятву я нарушить не способен. Что дальше?
– Дальше… А дальше ритуал обращения.
Ментальный удар обрушился, как кувалда, и последнее, что я запомнил перед провалом в темноту – ироническая усмешка графа. Усмешка, которая запомнилась не своим сочетанием цинизма и усталого безразличия, а острыми клыками, каких не могло быть ни у одного человека. Последний камень мозаики встал на свое место. Красный Род, вампиры… Что ж, после гаар-гулов это уже казалось вполне естественным. С этой мыслью сознание окончательно покинуло меня.
Голова… Такое впечатление, что она есть, но лучше бы не было. Дикая боль, перемешанная с непрекращающимся гулом и полной мешаниной в мыслях. Любая, пусть даже самая простая мысль вызывает очередной приступ боли. Возникает соблазн отказаться от этого неблагодарного занятия, но увы. Надо хотя бы понять, что да как, и где я вообще нахожусь.
У-у-у! Погано. Глаза бы ещё открыть да посмотреть. Открыл… туда словно песка сыпанули от души и добрую пригоршню. Но нет худа без добра – теперь я окончательно пришел в относительно здравомыслящее состояние, а значит, вспомнил все предшествующие события. Череп, с-скотина! Будь он хоть трижды граф, но столь неподобающая ментальная плюха запоминается надолго. Неужели как-то поделикатнее нельзя было? Да и вообще, на кой ему это понадобилось? И в горле что-то саднит, как будто там нечто застряло… А ведь точно. Выдергиваю оттуда гибкую трубку из непонятного материала и сгибаюсь от приступа кашля.
– Очнулся, – констатирует однозначно знакомый голос.
– Так уж время подобающее прошло, экселенц, – отвечает ему второй, не менее знакомый, напоминающий гулкий перестук камней.
Седрик и Череп. С трудом поворачиваю голову в сторону голосов и вижу двух этих индивидов, уютно расположившихся в полукреслах. Так, позвольте, если здесь Седрик, то где мои друзья? Оглядываюсь и действительно вижу Клима и Висельника, обмякших в странного вида креслах, точно подогнанных под их тела. Без сознания? Да нет, не совсем верно, скорее просто очень глубокий сон… И в горло вставлены такие же трубки, как и у меня до недавнего времени. Трубки, соединяющиеся с непрозрачными сосудами, подвешенными на штативах.
– Какого ангела тут творится? – озлобленно рявкнул я. – И что это за гадость была у меня в глотке?
– Адекватен и крайне раздражён, – флегматично констатировал граф. – Что ж, обращение прошло успешно.
– Обращение… Голова от этого вашего обращения болит и в глазах все плывет. Цвета плохо различаю.
– Цвета? Стилет, родная душа, а как же ты их толком различишь, когда в сей лаборатории нет ну ровным счетом никакого источника света… – промелькнула легкая тень иронии. – Нет уж, тут ты погорячился. Ну а голова, она действительно поболит некоторое время. Последствия перестройки организма, коренной его трансформации.
А и верно… Нахожусь я не в библиотеке, а совершенно в другом месте, причем ни одного окна не наблюдается, а светильники не горят. Но все видно, пусть цвета несколько поблекшие, словно на выцветшей от сырости картине. И организм в целом как-то по-иному себя чувствует. Плохо? Нет, скорее уж наоборот, бодрость необычайная, да и общее состояние выше всяческих похвал.
Взгляд случайно скользнул по руке и зацепился за одну мелкую, зато весьма важную деталь… Шрам, давний шрам, полученный в результате ножевого удара, нынче блистал отсутствием. Од-на-ко! Уверен, что и остальные подобные отметины теперь исчезли, даже не попрощавшись. Плакать горькими слезами по ним я точно не собираюсь, но такая мощная регенерация поневоле наводит на определенные мысли. Да, а что там с зубами, коих у меня был определенного рода недостаток, вполне естественный при такой-то беспокойной работе?
Все в наличии, включая те, что выбили давно и не очень. И даже… Клыки, слишком уж длинные и острые, каким у нормального человека во рту делать нечего. К тому же привкус крови заставил вспомнить засунутую недавно в горло трубку.
– Объяснения будут? – криво улыбнулся я в сторону графа с гаар-гулом. – Почему-то мне кажется, что вы мне хотите сказать нечто весьма интересное.
– Всё будет, и объяснения тоже. Думаю, что ты, Стилет, уже успел догадаться, кто я и кем, соответственно, стал ты сам.
– Ну не дурак же я. Красный Род, нечеловеческая внешность Рэйбендраум, да ещё и улыбка с острыми клыками… Вы, граф, вампир, да и я… теперь тоже.
– Добавь к этой категории ещё и тех двух, что пока спят крепким сном, – небрежно махнул рукой Череп в сторону Клима с Висельником.
– А что с Ханной?
– Великая Тьма! – закатил глаза к небу гаар-гул. – Я понимаю, экселенц, но нет предела любопытству человеческому. Да всё в порядке с этим Ханной, просто он прошел несколько иной, отличный от обычного ритуал Обращения и стал…
– Стал примерно таким, как наш Седрик, – закончил за него граф. – Другого выбора у него быть просто не могло – проведение обычной трансформации оказалось невозможным из-за того заклятья, что твой друг умудрился подцепить на свою шкуру.
– То есть вампиры и гаар-гулы… примерно одно и то же?
Череп поморщился, словно его решили кормить лимонами на завтрак, обед и даже на ужин.
– Не люблю упрощения сложных понятий. Однако разницу между вампиром и гаар-гулом тебе гораздо лучше объяснит сам Седрик.
– Объясню, экселенц, как же иначе, – прогудел тот. – Само понятие гаар-гул появилось после того, как клан Вер-Заррен откликнулся на просьбу о помощи одного из прайдов – или кланов, если тебе так более близко – ликантропов. Оборотней, по-простому говоря. – Седрик на мгновение прервался, но поняв, что я не собираюсь удивляться, продолжил: – А что, собственно, удивляться? Вампиры наличествуют, так почему бы и оборотням не существовать? Мы раньше назывались Танцующими под Черной Луной.
– А теперь?
– Просто гаар-гулы… Никто кроме клана Вер-Заррен не знает, что мы вообще ещё существуем, пусть и в несколько новом обличье. Но мы уже давно неотъемлемая часть Вер-Заррен – данная нами клятва нерушима и срока давности не имеет. Э, да там твои друзья начинают в себя приходить, – переменил Седрик тему. – Сейчас ещё и им придется кое-что объяснять.
Да уж, это точно. Клим особенно отличается не слишком спокойным характером и способен устроить хороший погром, повинуясь естественному душевному порыву. Висельник в этом отношении гораздо более рассудителен – сначала малость подумает, а уж потом убивать будет. Похоже, это понимал и Череп, поскольку я ощутил присутствие каких-то полуразвернувшихся заклятий.
– Не беспокойся, всего лишь успокаивающие, – заметил Вер-Заррен, уловив мое волнение. – Иногда реакция после перехода в вампирическое состояние бывает несколько бурная.
И то верно. Лично у меня состояние было действительно препоганое, ну а голова до сих пор раскалывается. Так, и кто из двоих первым очнется? Клим… Удивляться не стоит, он всегда был здоров как бык, что и продемонстрировал, буквально вырвав ту самую трубку из горла и обрушив поток изысканно-похабной матерщины в адрес всего окружающего мира в целом и конкретных представителей в частности. У многих от подобных словосочетаний уши бы в трубочку завернулись, но я привык, а Череп с Седриком, по всем признакам, и не такое слышали.
Нет худа без добра. Именно протестующий против всего и вся рыкающий мат Клима пробудил Висельника. Тот прореагировал хоть и более спокойно внешне, зато сразу поинтересовался случившимся. Вежливо, но под вежливостью не особо и маскировалось недоверие ко всему непонятному. Пришлось объяснять мне… Мне они верили, а значит, и в этом случае обошлось без лишних эксцессов.
– И что мы получили? – проворчал малость успокоившийся Клим. – Кроме клыков, разумеется…
– Освобождение от власти времени, – улыбнулся граф, перебирая свои неизменные четки. – Теперь оно всем вам не страшно. То есть вы не бессмертны, вас можно убить, но время… теперь всего лишь мелкая деталь, не способная навредить.
– Ну а средства убиения нас, – живо заинтересовался сим существенным вопросом Висельник. – Сами понимаете, возможность появляться только по ночам – пусть и не критическое неудобство, но очень ограничивает мобильность. Хотя вы же…
– То-то и оно. Вы видели меня днём, и я, как видите, не испытываю от этого смертельных мук. Мифы, только и всего. Но и под этими мифами кроется зерно правды.
– И какое?
– Видишь ли, смотреть на солнечный свет мне… малость неприятно. только и всего. Но! Я уже весьма не молод, привык за все прошедшее время. В первые же годы для юного вампира показаться на улице в солнечную погоду помучительнее китайской пытки будет. Дикая боль в глазах, воспаление кожи, ожоги, словно вы за раскаленный металл схватитесь. Хотя даже это после относительно длительного пребывания.