В моих ладонях уже давно лежала флейта. Я поднес ее к губам, подул в нее, легко, чуть прикрыв глаза. Костер почти угас, а вокруг меня стали разбегаться золотые искры. Волнами они проносились по траве, забираясь ввысь, на холмы. Над нами повисло золотистое свечение. Я заиграл сильнее. Звук набрал мощь и глубину. Вскоре воздух завибрировал, в нем стали проскальзывать золотистые молнии.
Король сидов застыл, мрачно следя за происходящим. На лице его мелькали всполохи, в глазах мрачным огнем плясала расплавленная медь. Звучащая в холмах музыка давно смолкла, и ничего не было слышно, кроме моей флейты.
— Довольно, — произнес король. — Я назову цену, а ты сам решишь, стоит ли оно того.
Он говорил очень тихо, почти беззвучно, так что даже я со своим острым слухом едва слышал. Потом Мидир потянул руку. На подставленную мною ладонь упала белая прядка волос. Я едва не выронил ее. А повелитель холмов молча развернулся и, не попрощавшись, исчез в портале.
Я стоял, пораженный. Осознание услышанного накрывало до темноты в глазах. Меня всего затрясло, когда пробудилась старая вовсе не физического характера боль. И внутри, в груди всё горело так, словно там растекалось расплавленное серебро.
Немного придя в себя, я бережно завернул белокурую прядку в платок, бросил в карман пиджака. Затем хлестнул пару раз по щекам Сида и вздернул его, совершенно протрезвевшего, на ноги. Он испуганно озирался, пока я глотал виски. Мне хотелось напиться и забыть все, что здесь произошло.
— Руари?
— Пошли отсюда к черту, Сид.
— Что он сказал тебе?
— Примерно то же самое, что и тебе. Что надо кое-кого найти.
— Он что-то говорил про людоедскую метку…
Сид посмотрел на мое лицо и заткнулся. Я покривился, глотнул еще виски.
— Он хотел меня оскорбить. И ничего более, — процедил я сквозь зубы. — Кажется, я тебе уже объяснял.
Мы поднялись и спустились с холма прежней дорогой, обогнули руины и зашли в туман. А через минуту вышли на Хилл-стрит, неожиданно ставшую многолюдной и оживленной. Сид дернулся было забрать у меня бутылку виски, чтобы незаметно избавиться от нее, но к нам уже направлялся белфастский полицейский, идущий с уверенностью «Титаника» и не понимающий, что надвигается на айсберг.
Мы с Сидом сидели на скамье в Управлении магической полиции Клонмела. За окном уже давно было светло, а перед нами расхаживал Фалви и возмущался.
— Нет, додуматься поехать без моего разрешения! И куда⁈ В Белфаст! Руари, что ты там забыл?
— Сид давно хотел мне свой родной город показать.
— Что⁈ Хватит врать! Мистер Брок, вас как туда занесло и как вообще угораздило?
Мы переглянулись с Сидом. На его скуле красноречиво синел кровоподтек.
— Ну вы же прекрасно знаете о моем прошлом, — заметил Брок.
— Святой Патрик! И вы туда же? Я все-таки считал, что вы уже давно порядочный гражданин.
— Я стараюсь, сержант.
— Тогда прекратите врать. Оба!
Я осмотрел стены, поглядел на потолок, словно искал там подходящий ответ, потом снова уставился на сержанта.
— Сначала мы поехали в Куррах…
— Для чего?
— Сид решил попытать счастья на скачках. Я всего лишь составил ему компанию.
— Да неужели? — Фалви сверлил нас обоих взглядом, но Сид благоразумно молчал.
— Да. Думаю, Сиду достанется приличный куш, когда победитель скачек пройдет все допинг-тесты.
— Допинг-тесты? А может быть, там без магии не обошлось?
— Я вам что — друид, приручающий животных? — поинтересовался я.
— Не знаю, Руари. Но попрошу проверить. Имя победившего коня?
— Мистер Гордон, выиграл в третьем заезде, — ответил за меня Сид упавшим голосом.
Фалви достал телефон, принялся набирать номер. Потом глянул на нас.
— Вы еще здесь?
— Уже уходим, сержант.
Мы спешно ретировались из его кабинета.
— Что это твой куратор такой добрый? — с подозрением поинтересовался Сид, когда мы вышли из Управления. — Вытащил нас из тюрьмы Белфаста. Тебя-то еще понятно, а меня чего? И сейчас спрашивать дальше не стал.
— Без меня у него тут работы не будет, — пояснил я. — Он же специализируется на оборотнях. Тебя вытащил понятно для чего. Чтобы про меня не болтал. А сейчас у него, похоже, дел полно, не до нас. Позже опять прицепится. Это в его стиле.
— Хм.
— На будущее — без меня не ходи по Хилл-стрит.
— Да я туда больше ни ногой! — испуганно отозвался Сид.
— Вот и хорошо. Кстати, я бы сейчас пообедал, — заметил я. — А Кара знает историю с сидами?
— Знает. Но не верит ни единому слову.
«Кейт Райанз» еще не открылся для посетителей. Мы обедали в пустом пабе. Кара, выслушавшая с недоверием историю о выигрыше на скачках, в итоге отругала Сида за его побитую физиономию, про которую он не смог толком объяснить, и ушла, сердитая на нас обоих.
Сид сидел притихший и задумавшийся, так и не доев рагу. Я свое уже давно съел, посмотрел на приятеля и поплелся на кухню к Каре просить добавки. Она, все еще сердитая, молча положила стью в мою тарелку.
— Не сердись на Киара, это я его потащил в Белфаст.
— Он обещал никогда туда не ездить!
— Извини. Я не знал.
Она со вздохом кивнула. В этот миг я услышал, как тихо звякнул колокольчик над входной дверью. Я вышел в зал. Рядом с Сидом стояла Джил.
— Руари?
Через миг она оказалась рядом, вгляделась в меня.
— Почему ты опять пропадал? — прошептала она.
Я уже поставил тарелку со стью на стол, притянул Джил к себе. Но уже секунд через пять мы услышали покашливание Сида, когда я позволил себе слишком откровенное. Джил, порозовевшая от смущения, пыталась высвободиться, но я не отпускал, прижимая ее за ягодицы к себе.
— Руари, — жалобно выдохнула она.
— Наверху есть спальня для гостей, — ворчливо напомнил Сид, отвернувшись от нас.
— Пойдем ко мне…
— Чуть позже, — Я потащил Джил наверх, осознав, что жутко по ней соскучился.
В неоновом свете стремительные тельца рыб становились яркими волшебными всполохами. Они то исчезали в глубине аквариума, в зарослях водорослей, в темных гротах, сложенных из ракушек и морской гальки, то снова вырывались в водный простор. Джил задумчиво смотрела на аквариум, подперев подбородок ладонями. Длинные рыжие волосы, скрученные в упругие пружинки, укрывали обнаженные плечи и спину. В полутемной комнате ее кожа приобрела неоновый оттенок.
— Ты мне не говорил, откуда он у тебя, — сказала она.
— От гнома достался, а рыбок соседи подарили.
— Соседи? — Джил с недоверием повернулась ко мне. — А они знали, кто ты?
— Знали. И знали, что мне нравятся аквариумные рыбки.
— Никогда бы не подумала, что такое возможно, — Джил чуть улыбнулась. — Мне они тоже нравятся, Руари. Спасибо.
Она потянулась за маленьким радиоприемником, который лежал на полу у кровати и который несколько часов назад ей подарил Сид, когда мы уходили из «Кейт Райанз». Включила радио, нашла ТиппФМ, из динамиков тихо запела Шена О’Коннор.
— Сид обожает радио.
— Да, он мне рассказал. Я ему ответила, что у него очень красивый радиоприемник.
— Он его использовал для интерьера, хотя приемник вполне рабочий.
— Надеюсь, это не какой-нибудь жутко дорогой раритет.
Я пожал плечами. Потом улегся рядом с Джил, провел рукой по спине девушки, сметая с нее волосы-пружинки. Моя ладонь скользнула меж ее бедер, переместилась на низ живота, притягивая к себе. Я целовал ее шею, спину, замечая на коже россыпь мелких синяков. Я чувствовал, что Джил устала, но не мог остановиться.
— Руари! — с легким упреком выдохнула она.
Через некоторое время я развернул ее к себе, целовал припухшие губы, потом торчащие, как две вершины Комерагских гор, груди. С губ ее сорвались стоны. Она сжимала ноги, чтобы чуть притормозить меня. Я знал, что, когда распалялся, невольно делал ей больно. Но Джил терпела, и, даже когда все кончилось, не позволила мне отстраниться, обхватив мои бедра ногами, словно боясь показать, что ей временами было не очень приятно. В подобные моменты я испытывал прилив нежности и мне хотелось заниматься с ней любовью бесконечно. Мы некоторое время лежали, разгоряченные, переводя дыхание.
— Люблю тебя, — прошептала Джил.
И тут я наконец заметил некоторую напряженность. А слова прозвучали так, будто она извинялась.
— Что-то не так? — спросил я.
Джил промолчала, словно не решаясь сказать, потом попыталась высвободиться, но я не выпустил ее.
— Что случилось?
— Мне иногда кажется, что ты занят только своими делами.
— Это не так. Просто сейчас навалилось много всего.
Но Джил обиженно поджала губы.
— Ты пропадаешь на неделю, иногда на две. Все мои друзья уехали в Дублин учиться дальше.
— Это какие друзья? — удивился я.
— Ты опять будешь ревновать?
— Что? Ты про Брайана и Ардана?
— Они собираются уезжать, да.
— Брайан мне ничего не говорил, — я нахмурился, глядя на нее и ожидая продолжения.
— Кроме того, у меня появилось три подруги — уже полгода как, но ты же этим не интересовался.
— И они тоже едут в Дублин?
— Уже уехали.
— Ну и что ты предлагаешь? Я не могу покинуть Клонмел больше чем на один день. К тому же это обычное дело — после выпускного всегда все разъезжаются.
Ей наконец удалось вывернуться и ускользнуть от меня. Из глаз Джил уже вовсю капали слезы. Резкий поворот в ее настроении поставил меня в тупик.
— Джил, чего ты хочешь?
— Нормальной жизни! Ты не представляешь, сколько мест жительства мы поменяли! Почти каждую неделю мы останавливались в новом городе. Я не с кем не общалась — такое жуткое одиночество! И вот, когда у меня кто-то появился, с кем я могу общаться, гулять, говорить по душам, — все опять рушится!
Я, нахмурившись, поднялся, глядя на нее с непониманием и не представляя, с кем она могла говорить по душам и каких пределов достигала эта откровенность.
— Ты все это обрела здесь, в Клонмеле. И сама теперь хочешь уехать отсюда? Ты ничего не забываешь?