(Ни на минуту не верю, что мы могли не стать подругами: может, какая-нибудь неразорвавшаяся бомба все-таки сработала бы, отбросив нас обеих в одну и ту же воронку, или сам Бог решил бы столкнуть нас лбами во вспышке зеленого света. Но такое все же крайне маловероятно.)
В любом случае растущие сомнения Мэдди относительно конкретно этой непродуманной поездки по железной дороге по большей части основывались на уверенности, что ни в коем случае нельзя просто постучаться в двери замка лэрда, чтобы попросить о ночлеге или хотя бы о чашке чая в ожидании обратного поезда. Ведь она была всего лишь Мэдди Бродатт, и среди ее предков не числились Мария Стюарт или Макбет.
Однако она не принимала во внимание боевые действия. Я слышала очень от многих, что война сглаживает британское классовое неравенство. «Сглаживает», пожалуй, слишком сильное слово, но она действительно отчасти нас перемешала.
Мэдди была единственным пассажиром, вышедшим в Касл-Крейге, и после того, как она минут пять простояла в нерешительности на платформе, начальник станции вышел поприветствовать ее лично.
– Вы знакомая молодого Джейми из большого дома, не так ли? – с густым акцентом спросил он.
Целое мгновение Мэдди пребывала в таком изумлении, что ничего не могла ответить.
– Он будет рад благовоспитанной гостье, несомненно рад, раз уж остался в замке один на один с юными шалопаями из Глазго.
– Один на один? – хрипло выдавила Мэдди.
– О да, леди отлучилась на три дня в Абердин по делам Женской добровольческой службы, собирать посылки с носками и сигаретами для наших парней, которые воюют в пустыне. Дома только молодой Джейми с эвакуированными. Восемь душ, которые леди приютила, самого последнего разбора мальцы, никто больше их не хотел, эдаких мелких грязнуль со вшами и сопливыми носами. Их отцы все время на работе, в море, а они дни и ночи сидели под бомбами, не выходя из съемных квартирок. Леди сказала, что вырастила шестерых детей, из которых пятеро – мальчики, пусть будет еще восемь, невелика разница. Но потом уехала и оставила молодого Джейми заваривать им чай своими изуродованными руками…
Мэдди воспарила душой при мысли о том, чтобы помочь Джейми готовить чай для восьми маленьких беженцев из Глазго.
– Туда можно дойти?
– О да, полмили по дороге до ворот, потом милю по подъездной дорожке.
Мэдди поблагодарила начальника станции, тот в ответ приподнял фуражку.
– Как вы определили, что я знакомая Джейми? – спросила она.
– По обуви, – объяснил ее собеседник. – Все вы, ребята из Королевских ВВС, носите одинаковые ботинки. Молодой Джейми тоже никогда свои не снимает. Хотел бы я тоже заиметь такую пару.
Мэдди зашагала сквозь ветер и темноту к Крейг-Касл, и внутри у нее бурлила смесь легкомысленного смеха, облегчения и предвкушения.
«Я тоже принадлежу к числу “ребят из Королевских ВВС”», – подумала она и рассмеялась в голос на темной дороге.
Крейг-Касл – замок маленький, если сравнивать с замками Эдинбурга или Стерлинга, или с Балморалом, где проводит лето король, или с Глэмисом, где живут родичи королевы. Но это самый настоящий замок, некоторым его стенам около шестисот лет, тут есть собственный колодец на случай осады, подвалы, которые можно использовать как подземную темницу или винные погреба, и четыре отдельные бесконечные спиральные лестницы, так что не всегда можно пройти из одного помещения в другое, даже если они расположены на одном этаже. У нас есть комната, отделенная от прочих глухой стеной (окно в стене и лишняя печная труба – только по ним и можно догадаться о существовании этого помещения). Еще у нас есть оружейные, залы с трофеями, бильярдная, курительная комната, две библиотеки, бесчисленные будуары, гостиные и так далее. Сейчас в большинстве из них все поверхности покрывает слой пыли, потому что обитатели замка, включая слуг, заняты на военных работах.
Когда Мэдди добралась до замка, он казался заброшенным – конечно, по вине затемнения, – но она решительно застучала железным молоточком в главную дверь, и наконец ей открыл очень чумазый юный беженец из Глазго, левая щека которого от уха до уголка рта была перемазана в яичном желтке. Он держал свечу в оловянном подсвечнике.
– Джек, будь шустрым[20], – сказала Мэдди.
– Меня зовут Джок, – парировал беженец.
– Я помешала вашему чаепитию?
В ответ Джок разразился взволнованным потоком слов на языке, который в ходу у жителей Глазго. С тем же успехом он мог бы говорить по-немецки: Мэдди ничего не поняла.
Выяснилось, что ему хотелось потрогать золотые крылышки на эмблеме, и он указал на них, чтобы Мэдди поняла. Она разрешила ему.
– Заходите, – сказал мальчик твердо и просиял, будто она прошла какое-то испытание. Потом запер за ней массивную дверь из дуба, окованного железом, и Мэдди последовала за провожатым по лабиринту, где я появилась на свет.
Они оказались под лестницей, в кухне с четырьмя раковинами и тремя духовками. Конфорок тут хватило бы для приготовления еды на пятьдесят гостей, а за сосновым столом разместилась бы вся прислуга, будь она сейчас в замке.
Вокруг стола сидели семеро мальчишек – совсем юных, в основном младших школьников; Джок в свои двенадцать был самым старшим, – все в подбитых гвоздями ботинках и коротких штанах (чтобы меньше ткани ушло), в залатанных школьных свитерах разной степени поношенности и с перемазанными желтком физиономиями: ребята в пугающем количестве поглощали нарезанный брусочками поджаренный хлеб, макая его в желтки сваренных всмятку яиц. У гигантской черной плиты, еще викторианской, над бурлящим железным котлом навис достопочтенный младший сын лэрда Крейг-Касла, который выглядел истинным шотландским героем новых времен: в выцветшем килте с охотничьим тартаном Стюартов (зеленый фон, клетки образованы черными, желтыми и красными полосками), шерстяных гольфах ручной вязки и летчицком свитере, тоже вязанном, но на машинке. Ботинки у него были точь-в-точь как у Мэдди.
– Три минуты, чья очередь? – провозгласил он, переворачивая роскошные песочные часы из позолоченной бронзы и вылавливая вареное яйцо серебряными щипчиками для сахара.
Его изуродованные руки, на каждой из которых осталось всего по три пальца, включая большой, действовали ловко и быстро.
– Ну-ка, Тэм, переверни тост, пока не подгорел! – рявкнул Джейми, а потом обернулся и увидел Мэдди.
Она не узнала бы в нем прежнего Джейми: сегодня он казался пышущим здоровьем – ничего общего с тем серолицым, забинтованным, раздавленным горем и безучастным инвалидом в кресле на колесах, которого она видела в прошлый раз. Но у нее не возникло никаких сомнений в том, что перед ней брат ее лучшей подруги. Те же гладкие светлые волосы, та же некрупная, стройная фигура, те же пленительные черты лица и огонек легкого безумия в блестящих глазах.
Он отдал ей честь. И это вызвало поразительный эффект: все семеро мальчишек (включая Джока) тут же повторили его движение, повскакивав на ноги и с грохотом отодвинув стулья.
– Второй офицер[21] Бродатт из Вспомогательной службы воздушного транспорта, – представил ее Джейми. Мальчишки отрапортовали свои имена, точно кадеты в строю: Хэмиш, Ангус, Мунго, Рэбби, Тэм, Вулли, Росс и Джок.
– Нерегулярные войска Крейг-Касл, – пояснил Джейми. – Не желаешь поесть с нами вареных яиц, второй офицер Бродатт?
Раньше Мэдди полагалось по одному яйцу в неделю. Обычно она отдавала его бабушке для пирожков или для воскресного завтрака, на который все равно чаще всего не попадала.
– Куры по территории разбрелись, – сказал ей Хэмиш, когда она села вместе с детьми за стол. – Мы съедаем все яйца, которые удается найти.
– Заодно и ребята при деле, пока поисками занимаются, – добавил Джейми.
Мэдди срезала ложкой верхушку яйца. Горячий яркий желток был похож на летнее солнце, проглядывающее сквозь облака, на первый нарцисс среди снегов, на золотой соверен, завернутый в белый шелковый платок. Она погрузила ложку в желток и облизала.
– Вас, парни, – медленно сказала она, окидывая взглядом чумазые физиономии, – эвакуировали в волшебный замок.
– Это истинная правда, мисс! – выпалил Джок, забыв, что Мэдди – офицер. И добавил еще что-то на диалекте Глазго.
– Говори медленнее, – скомандовал Джейми.
Вместо этого Джок заговорил громче, но Мэдди удалось уловить общий смысл.
– На верху лестницы в башню живет призрак. Если нечаянно пройти сквозь него, сразу замерзаешь.
– Я его видел! – гордо похвастался Ангус.
– Ничё ты не видел, – презрительно парировал Вулли. – И ты спишь с плюшевым мишкой. Нету тут призраков.
И дети затеяли спор о призраках на своем тарабарском наречии. Джейми сидел напротив Мэдди, они широко улыбались друг другу.
– Чувствую, я в меньшинстве, – сказала Мэдди.
– Как и я, – согласился Джейми.
Он главным образом обитал на кухне и в библиотеке, той, которая поменьше. Нерегулярные войска Крейг-Касл в основном ошивались за стенами замка. Они по трое ночевали в наших фамильных кроватях с балдахинами. Мальчишкам нравилось спать вповалку, как они привыкли у себя дома, и это экономило простыни. Росс и Джок делили кровать на двоих (они были братьями). Джейми заставлял ребят умываться и чистить зубы. Это делалось на армейский (или школьный) манер: четыре кухонные раковины, по два мальчика у каждой, очень практично. Потом Джейми буквально растащил ребят по постелям, по дороге отведя Мэдди в свою устроенную в библиотеке берлогу и вернувшись через двадцать минут с дымящимся серебряным кофейником.
– Настоящий кофе, – пояснил он. – С Ямайки. Мама бережет его для особых случаев, но он уже начал выдыхаться. – Джейми со вздохом опустился в одно из потрескавшихся кожаных кресел перед камином. – Как же тебя сюда занесло, Мэдди Бродатт?
– Второй поворот направо, а оттуда прямо до са